Берлин. Альфред.
Глаза Берия сверкнули, он с любопытством посмотрел на генерала Юхимовича, отвечавшего за проведение операции, иронично заметил: — А стратегическую информацию о планах немцев он не хочет рассказать?
-Такой информации нет, товарищ народный комиссар. Если будут поставлены конкретные задачи, то мы заставим его выполнить.
-Конкретные, говоришь? Садись, — Берия махнул рукой, на вскочившего с места Юхимовича. — Пусть Генштаб думает об этом. Нас это в меньшей степени волнует. Нас беспокоит больше Англия. Оплеуху получили — хуже некуда. Этот, шпик, завербованный военспец Гнедич, — Берия скривился, — одна фамилия чего стоит — гнида — еще живой?
-Живой, товарищ народный комиссар, но может помереть. Генерал Абакумов очень старается.
— Передай, чтобы не добивали. Я сам буду на допросе. У меня пока нет полной ясности, зачем британской разведке понадобилась информация об операции 'Ольбрихт'. Кроме того не пойму, как его проглядела военная контрразведка? Внутри сидел враг, а они не увидели, не почувствовали. Быть чекистом — это не пирожки лепить. Это полная самоотдача, это напряжение всех сил во блага нашей великой Родины. — С этими словами Берия въедливо, пристально посмотрел в глаза генерала Юхимовича, что у того подскочило кровяное давление, заколотилось сердце, как будто его в чем-то обвинили и сейчас должна поступить команда: — Арестовать! — Заместитель, теряя хладнокровие,дрожащей рукой достал носовой платок, промокнул капли пота, выступившие на лбу, неуверенно заговорил:
-Гнедича уволили перед войной, товарищ народный комиссар,... в звании подполковника... с должности начальника телефонно-телеграфного отдела. Но он был оставлен на центральном узле связи, в качестве служащего техника-инженера. Не хватало специалистов. Вы же знаете,... Ежов подчистил всех врагов народа. А этот, по всем характеристикам — орден давай.
-Да знаю я об этом, — в сердцах негодующе хлопнул рукой по столу Берия и поднялся с кресла. Забегал по кабинету. — С ним понятно. Но как проморгали его сообщницу, телеграфистку 'зас' ( засекреченная связь)? Туда по комсомольским путевкам берут, трижды проверяют.
-Не доглядели вражину, товарищ комиссар, — Юхимович также поднялся и вытянулся в струну, подобрав выступающий живот.
-Новые показания выбили из них?
-Живого места нет, кусок мяса. Присутствовал на допросе, но больше чем в докладной записке добавить не могу. Этот, Гнедич, занимался ремонтом аппаратуры и был вхож во все отделения и центры узла. Пообещав жениться на Серафиме Журкиной, раскрутил бабу на передок, та и сливала секретную информацию, что попадала в руки. Позже сведения обрабатывал и передавал в Лондон. Его засекли и схватили во время сеанса на чердаке одного заброшенного дома. Завербован перед войной, когда отдыхал на курорте в Ессентуках. Сидел тихо, пока не понадобился заморским хозяевам.
-Ладно, — глубоко вздохнул Берия, закрывая папку с документами, -нет времени мусолить этого Гнедича. Меня Иосиф Виссарионович ждет.— Нарком распрямил плечи, приподнял голову. — Председатель Государственного Комитета Обороны не любит когда опаздывают, а Гнедич, — Берия скривил губы, — пусть Абакумов разбирается дальше. Это его прорехи. То-то он не спешит к 'первому'. Обосрался жутко и сидит, как сыч, видимо, коньяк пьет. — Берия снял пенсне, помассировал пальцами глаза: — Совсем забыл. Эту, Дедушкину, устроили? Она довольна?
-На седьмом небе от счастья, товарищ народный комиссар. И дочка при ней. Фотографию вы видели.
-Не убежит, охрана надежная?
-Не убежит. Контроль постоянный. Сотрудник находится рядом. Кроме того, консьерж посажен из наших людей. Все схвачено, товарищ комиссар.
-Что я вам говорил? — глаза Берия вновь загорелись, он повеселел. — Я был прав! Немцы не те уже. Один душок остался. Война подходит к концу. За свою бабу, за семью, а тем более за свою жизнь они любой секрет сдадут, — взгляд первого лица 'Лубянки' был наполнен самолюбованием и превосходством. — Это хорошо, генерал. Поздравляю. Представишь мне наградной список. Отметим всех отличившихся в операции, никого не забудем. Группа выполнила основную работу. Товарищ Сталин будет доволен. Список согласуй с армейским 'Смерш', с генералом Селивановским. Награждение приурочим к 27 годовщине Великого Октября.
-Слушаюсь, товарищ народный комиссар 2-го ранга.
-Наши гарантии передали немцу?
-Ждем подтверждение, Лаврентий Павлович. Старший группы майор Киселев благополучно добрался до Берлина.
-Тогда последний вопрос, — Берия приподнялся над столом и подался вперед, его глаза впились в одутловатое лицо комиссара 3 -го ранга. — Генерал Абакумов получил эту шифровку?
— Через два часа после вас.
"Получил, значит. К Сталину не побежал и мне не позвонил. Это хорошо. Боится", — подумал Берия. — Все, Сэмен Петрович, ты свободен. Не убегай далеко. Вернусь от Верховного — вызову.
Через полчаса бронированный лимузин Берия, в сопровождении охраны, безостановочно проскочил через Центральные Спасские ворота, свернул направо, остановился у входа в здание правительства (бывший Сенат).
В помещении абсолютная тишина. Практически нет посетителей. Изредка дежурные звонки. Появление Берия дежурных офицеров не удивило, но на их лицах отразилось максимальное напряжение внутренней собранности и готовности к немедленным действиям. Они замерли в выжидании приказа наркома, ловя взгляд властных холодных глаз через сверкающее пенсне. Молчание. Только шелест черного кожаного пальто, да размеренные, четкие удаляющиеся шаги по длинному коридору второго лица государства. На поворотах и этажах вытянувшиеся во 'фрунт' посты. Приемная. Слегка почтительный голос секретаря Поскребышева, тут же сделавшего пометку о времени посещения кабинета вождя:
-Заходите, Лаврентий Павлович.Товарищ Сталин вас ждет...
Когда Берия зашел в кабинет Сталина, Верховный Главнокомандующий стоял у окна с видом на Сенатскую площадь и любовался осенним пейзажем. Не поворачиваясь к наркому НКВД, Иосиф Виссарионович тихо, неспешно произнес:
-Заходы, Лаврентий, не стой у порога. Присаживайся. Вижу, ты с хорошими новостями пришел. Есть и не очень хорошие.... Осень красивая нынче. Виноград созрел. Доброе вино будет. Фашистов разобьем, народ гулять будет. Великую победу не отнять у него никому, — с этими словами Сталин повернулся к Берия, поприветствовал его, еле заметным кивком головы и махнул рукой. — Ты садысь, садысь, Лаврентий. В ногах правды нет. Я похожу, легче думается.
Берия не стал подходить к вождю для рукопожатия, видя, что тот погружен в свои размышления, присел по центру длинного стола заседания. Рядом положил кожаную папку для докладов. Весь взор направил на вождя, был готов по первому зову вскочить.
