Кампании Саладина против Алеппо и Мосула (1182–1183)
В конце сентября 1182 года Саладин воспользовался приглашением Кеукбури как предлогом для начала новой экспедиции. Он отправился на восток, чтобы соединиться с правителем Харрана возле Евфрата и идти дальше в Джазиру. В последующие месяцы султан прилагал большие усилия к тому, чтобы ограничить открытое противостояние с мусульманскими противниками, предпочитая принуждение, дипломатию и пропаганду, а не меч. Вскоре он затребовал в Египте и Дамаске дополнительные средства для подкупа противников. Даже Вильгельм Тирский считал, что султан использовал расточительные взятки, чтобы привлечь на свою сторону «почти весь регион… который раньше был под властью Мосула», включая Эдессу.[192]
В ноябре Саладин выступил на Мосул. Несмотря на поддержку Кеукбури, султан не хотел начинать трудную и кровавую осаду города. Но надежда внушить Изз ад-Дину страх оказалась тщетной. К началу зимы сложилась тупиковая ситуация. В это время прибыли посланники от халифа аль-Насира, чтобы стать посредниками в переговорах о мире. К большой досаде Саладина, они заняли нейтральную позицию, не отдавая предпочтения ни Зангидам, ни Айюбидам, и, так и не добившись никакого прогресса, султан отвел свои войска. В декабре он прошел семьдесят пять миль (121 км) на восток до Синджара, где угрозами заставил укрепленный город сдаться, а после короткой паузы, переждав зиму, в начале весны 1183 года двинулся на северо-восток в Дийяр-Бакр и в апреле захватил считавшийся неприступным город. После этого успеха правитель Мардина из рода Артукидов согласился на союз, в котором ему отводилось подчиненное положение. За шесть месяцев султан практически изолировал и ослабил Мосул, овладев с помощью политики «кнута и пряника» большей частью Джазиры и Дийяр-Бакра. Зангиды почти ничего не могли предпринять в ответ. Изз ад-Дин и Имад аль-Дин Занги в конце февраля попытались организовать контрудар, но им не хватило ни ресурсов, ни уверенности в своих силах.
Саладин добился безусловного успеха, однако сам Мосул оставался для него недоступным. Весной он начал особенно громогласное дипломатическое наступление, надеясь склонить Багдад на свою сторону. В письмах халифу он утверждал, что Зангиды подстрекают франков нападать на территории Айюбидов в Сирии и даже финансируют эти нападения. Султан также использовал личное стремление халифа аль-Насира к политическому и духовному влиянию, заявив, что Айюбиды заставят Месопотамию признать власть халифа. Саладин заявил, что, если только Багдад поддержит его претензии на Мосул, он сможет завоевать Иерусалим, Константинополь, Грузию и Марокко. Одновременно султан коварно старался разрушить единство Зангидов. Он связался с Имад аль-Дином Занги и предупредил его, что Изз ад-Дин якобы согласился на союз с Айюбидами против Алеппо.
С конца весны Саладин, выбрав основным направлением своей военной кампании Алеппо, снова пересек Евфрат и 21 мая 1183 года расположил войска вокруг города. Он опять хотел избежать открытого военного противостояния, но жители Алеппо продемонстрировали готовность защищать свою собственность и не желали подчиняться. К счастью для Саладина, Имад аль-Дин Занги оказался более уступчивым. Осознав, что положение Айюбидов в Сирии уже слишком прочное, в отличие от его собственного, правитель тайно вступил в переговоры с султаном. 12 июня он согласовал условия и открыл ворота цитадели для войск султана, к немалому потрясению местного населения. В качестве компенсации Имад аль-Дин Занги получил территорию в Джазире, в том числе свое прежнее владение в Синджаре. За это он обещал выделять султану войска по первому требованию. Юрдик, сирийский военачальник, который помогал Саладину захватить египетского визиря Шавара в 1169 году, также тем летом перешел на другую сторону. С 1174 года Юрдик хранил стойкую верность Алеппо и отказывался поддерживать Айюбидов. Теперь наконец он поступил на службу султана и стал одним из его самых преданных и способных помощников.
Получив контроль над Алеппо, Саладин сразу постарался ограничить беспорядки и создать атмосферу единства. Некоранические налоги были упразднены, а чуть позже тем же летом был издан закон, обязывающий немусульманское население города носить отличительную одежду. Эта мера, по-видимому, должна была способствовать единству среди суннитов и шиитов Алеппо и ускорить их одобрение власти Айюбидов.
Оккупация Алеппо являлась существенным достижением Саладина. Спустя почти десятилетие он все же объединил мусульманскую Сирию и теперь мог считаться правителем огромной территории от Нила до Евфрата. Из дошедших до нас писем видно, как султан праздновал и рекламировал свой успех. Как всегда, он позаботился о том, чтобы обеспечить оправдание своим действиям, заявив, что с радостью разделил бы лидерство с другими достойными людьми, но на войне должен быть только один командир. Покорение Алеппо было названо шагом на пути к возвращению Иерусалима, и Саладин с гордостью объявил, что «ислам теперь готов вытеснить ночной призрак неверия».[193]
Несмотря на явную демагогию, к концу лета 1183 года стало очевидно, что Саладин, по крайней мере в какой-то степени, выполнил обещание, подразумевавшееся в его пропаганде. Чтобы укрепить оборону Северной Сирии, он согласился на перемирие с Боэмундом III Антиохийским, выторговав исключительно благоприятные условия для ислама, в том числе освобождение мусульманских пленных и территориальные уступки, прежде чем отправиться в Дамаск и организовать демонстрацию силы против Иерусалимского королевства.
ВОЙНА ПРОТИВ ФРАНКОВ
Баланс сил во франкской Палестине за последние годы существенно изменился. В конце 1170-х годов, когда здоровье Бодуэна IV неуклонно ухудшалось, был запланирован брачный союз между его овдовевшей сестрой Сибиллой и видным французским аристократом герцогом Гуго III Бургундским. Кончина короля Людовика VII в 1180 году, в результате которой наследником французского престола остался его юный сын Филипп-Август, нарушила эти планы, поскольку из-за обострившейся борьбы за власть во Франции Гуго не пожелал оставлять свое герцогство. Следовало срочно найти новую пару для Сибиллы. В это время Раймунд III Триполийский и Боэмунд III Антиохийский решили, что ради их собственных амбиций и безопасности Иерусалима Бодуэна IV следует отстранить от власти. На Пасху 1180 года эта пара решила устроить то, что, по сути, было государственным переворотом, — заставить Сибиллу выйти замуж за их союзника Бодуэна Ибелина, члена могущественной династии Ибелинов. Если бы это произошло, прокаженный король оказался бы лишенным власти. Но Бодуэн IV не желал примириться с таким поворотом событий. При поддержке своей матери и дяди — Аньес и Жослена де Куртене — он взял инициативу в свои руки. Раньше, чем Раймунд и Боэмунд успели вмешаться, король выдал Сибиллу замуж за предпочтительного для него кандидата — Ги де Лузиньяна, благородного рыцаря, недавно прибывшего в Левант.
Конечно, частично выбор Бодуэна был обусловлен необходимостью — Ги оказался единственным неженатым взрослым мужчиной, достаточно высокородным, чтобы стать мужем его сестры, находившимся тогда в Палестине. Связь Ги с Пуату, регионом, которым правил анжуйский король Англии Генрих II, также могла стать немаловажным фактором. В связи с тем, что капетингская Франция пребывала в беспорядке, важность Англии как союзника возросла. Тем не менее появление Ги как ведущего политического игрока было внезапным и неожиданным. Женившись на Сибилле, Ги де Лузиньян стал законным наследником иерусалимского престола. Ему также предстояло выполнять роль регента, если Бодуэн IV больше не сможет управлять из-за болезни. Вопрос заключался лишь в том, что стремительное возвышение Ги озлобило многих придворных, в том числе Раймунда Триполийского и Ибелинов. Да и политические и военные качества Ги оставались неизвестными, так же как и его готовность ограничить собственные амбиции ради интересов короны.[194]
Дерзкое нападение латинян
Решение Саладина начать наступление против франкской Палестины осенью 1183 года не было инициировано единственно его желанием подтвердить свое звание главного борца за веру. В какой-то степени его нападения были местью за недавнюю агрессию латинян. В конце 1182 года во время отсутствия султана в Ираке франки совершили ряд набегов на территории вокруг Дамаска и Басры и снова взяли Кейв-де-Суэт.
На юге в Трансиордании Рено де Шатийон начал более решительные военные действия, к которым он готовился, возможно сообща с королем, уже два года. Лазутчики Саладина донесли, что правитель Керака собирается напасть, но султан ошибочно предположил, что целью атаки будет путь через Синай, соединяющий Египет и Дамаск, и дал задание аль-Адилю укрепить фортификационные сооружения в ключевом пункте Аль-Ариш. На самом деле план Рено был намного смелее, хотя и, с точки зрения стратегии, менее благоразумным. В конце 1182 — начале 1183 года пять галер, построенных в Кераке, были по частям перевезены на спинах верблюдов в залив Акаба, там собраны и спущены на воду в Красном море. Впервые в этих водах оказались корабли христиан. Рено разделил свой флот: два корабля блокировали занятый мусульманами порт Акаба, который он сам атаковал с суши, а оставшиеся три галеры ушли на юг — на них были арабские лоцманы и солдаты. Очевидно, информация о деяниях этой маленькой флотилии так никогда и не достигла франков. Единственный латинский источник отметил, что после ухода кораблей «ничего не было о них слышно, и никто не знал, что с ними сталось». Нанеся некоторый ущерб Акабе, Рено вернулся домой.
