Как бы то ни было, в течение трех лет он дослужился до капитана и как подающий надежды был переведен в министерство. Но его собственные надежды повышение в ранге не оправдало.
В Главном следственном управлении МВД Антона Негрустуева направили в методический отдел и в обязанности вменили аналитику преступности в сфере частного бизнеса, - можно сказать, наступили на любимую мозоль. За дело, которое он сам полагал чрезвычайно нужным, Антон взялся энергично. Ездил по стране, изучал уголовные и административные дела, встречался с предпринимателями и представителями местных властей. И всё вернее убеждался, что повсеместно происходит откат: едва зародившееся кооперативное движение, давшее всплеск предпринимательской инициативе и надежду на появление среднего класса, глохнет. Да даже не глохнет. Попросту выкорчевывается. С помощью поборов, налогов или - с чем Антон сталкивался особенно часто - надуманных, сфальсифицированных уголовных дел. Подобных своему собственному. Такие дела находил он во множестве. Во всех областях и районах. Возбуждали их без команды. Не сговариваясь. С завидным единодушием. И с редкостным упорством и изобретательностью доводили до суда. Иногда Антону удавалось спасти какого-нибудь безвинного бедолагу. Но чаще попытки столичного проверяющего противодействовать произволу встречали на местах резкий, колючий отпор. Вплоть до упреждающих жалоб в министерство. Зато пышными крапивными зарослями расцвели те, кто присосался к госпредприятиям, и через подставные фирмы выкачивал из них оборотные средства, обрекая на умирание. И при этом щедро "отстегивал". Этих никто не трогал. Еще и потому, что в устаревшем уголовном кодексе попросту отсутствовали нормы, позволяющие карать новую разновидность воров. Схлопотав пару выговоров за превышение служебных полномочий, Антон окончательно уяснил, что ситуацию можно выправить, лишь обновив уголовное законодательство. О чем написал докладную и, как положено, передал по команде начальнику отдела. Начальник отдела, хмыкнув, предложил ему заниматься прямым делом. Он написал следующую, на имя начальника ГСУ, - с тем же результатом. Третья и последняя записка была передана настырным следователем неделю назад прямо в секретариат министра. Ближе к обеду Негрустуева вызвали к заместителю начальника Главного следственного управления генерал-майору Кожемякину. Подполковник милиции Сашка Плешко, с которым Антон делил кабинет, с досадой глянул на часы, - он сам с нетерпением ждал вызова к начальству с тем, чтоб сразу после этого свинтить со службы в торгово-закупочную фирму, в которой втайне подрабатывал консультантом. Впрочем насчет "втайне" сказано сгоряча. Едва ли не каждый сотрудник министерства искал способ подзаработать на стороне.
И руководство МВД прекрасно знало об этом. Знало и закрывало глаза, - после реформ начала девяностых официальной зарплаты едва хватало на то, чтобы прокормить семью. Потихоньку втянулся в "левый" бизнес и Антон Негрустуев. Он давно мечтал о собственных "Жигулях". Но заработать на машину на государственной службе представлялось делом совершенно нереальным. Потому, посмотрев на остальных и взвесив собственные возможности, Антон наладил так называемый регистрационный бизнес, которому уделял время по вечерам и в выходные дни. Начинание оказалось выгодным. Государство едва не каждый год выпускало новые законы и постановления, бесконечно меняя организационно-правовые формы коммерческих структур. На смену кооперативам и Совместным предприятиям начали приходить сначала предприятия Малые и товарищества с ограниченной ответственностью, затем - акционерные общества закрытого и открытого типа, которые через короткое время преобразились в закрытые и открытые акционерные общества. Предпринимателям, у которых голова шла кругом от бесчисленных и бессмысленных, по их мнению, реорганизаций, не оставалось ничего другого, как платить за очередное преобразование. Посему у Антона не было отбоя не только от новых, но и от прежних клиентов, некоторые из которых проходили перерегистрацию по третьему-четвертому кругу. И - расплачивались наличкой.
К тому же предприятие Антона не требовало серьезных вложений. Оплата студентов, что подрабатывали, бегая с документами по регистрирующим органам, презенты секретаршам да незначительные расходы на оргтехнику, - пожалуй, и всё. Уставные же документы готовил сам Антон. Причем давно уже не ломая над ними голову. Брал готовые клише, чуть подправлял в соответствии с пожеланиями клиентов, больше для того, чтоб создать видимость творческого процесса, и - пускал в производство. Так что предприятие можно было бы назвать прибыльным. Во всяком случае, в отличие от восьмидесятых, у Антона в кармане завелись весьма приличные денежные суммы. Беда в том, что деньги эти обесценивались тут же, - инфляция продолжала галопировать сумасшедшими темпами. Потому мечта о собственных "Жигулях", приближающаяся при получении платы от клиентов, к утру, после очередной девальвации рубля, отодвигалась вновь. Недосягаемая, как линия горизонта.
Зато у Плешко дело спорилось не на шутку. Он числился сразу в пяти местах. Сухопарый и мобильный, несмотря на сорокалетний возраст, Сашка хватался за всякую сулящую выгоду халтуру, зачастую исчезая с работы прямо с обеда. Но именно сегодня удрать он не мог.
Утром начальник отдела Игнатьев передал Сашке срочное поручение, - министру для отчета на Верховном Совете потребовалась аналитическая справка о необходимости отмены смертной казни.
- Почему собственно отмены? - вяло удивился Сашка. Накануне на коллегии министр ратовал за усиление наказаний. И вдруг - здрасте-пожалуйста.
- А я почем знаю? Значит, новые веяния, - огрызнулся Игнатьев. - Не нашего это ума. Сделаешь, как обычно, на двух-трех листах. Сначала обоснование. Что-нибудь - "в свете демократии, гласности. Гуманность, прочие ля-ля". На последней странице вывод - "в демократическом государстве, интегрируемом в европейское сообщество, такой пережиток как смертная казнь недопустим". Главное, чтоб через два часа было готово, - Кожемякин ждет.
- Надо - будет, - безразлично пробурчал Сашка.
В самом деле уже через час Плешко победно потряс тремя наспех исписанными листами:
- Готово дело! Писучий я все-таки человек.
Заметив, что сосед невольно поморщился, Сашка рассердился.
- Неча рожу кривить. Мы люди служивые. Что сказано, то выполняем. Желаете обоснование, чтоб рэкетиров из тюрем в Верховный Совет пересажать, или доказать, что педерасты - это самая что ни на есть суперлюперправильная ориентация, пожалте-заполучите. Сделаю. Как в преферансе, - какова сдача, таков и снос. А вот насчет того, чтоб душу в ваши игры вкладывать, - это пардон. Моя душа сама по себе. Не аттестованная. Да и не нужны никому ни душа наша, ни мысли. Это ты у нас, Антоша, такой праведный, что норовишь начальство вразумлять. Потому что зеленый еще. По сусалам не получал. Зато и схлопочешь когда-нибудь так, что мало не покажется.
Когда выяснилось, что Кожемякин вызывает Негрустуева, Плешко с сочувственной насмешкой оттопырил нижнюю губу:
- Попал ты, парень! Похоже, добралась твоя докладная до верхов. Теперь по полной программе вздрючат. Прими дружеский совет, - Кожемяка сперва начнет по своему обыкновению блажить, так ты не выступай. Молча перетерпи. Потом покайся. Тогда, глядишь, пар выпустит, да и спустит на тормозах.
Антон знал, что Плешко прав, - по части кулуарных хитроспелений Сашка слыл большим докой. Но знал и другое, - отмолчаться, а тем паче каяться не сможет, да и не станет. Не для того через голову прямого начальства направил рапорт на имя министра, чтоб теперь пойти на попятный.
* Заместитель начальника Главного следственного управления Кожемякин хмуро оглядел вошедшего.
- Как это понимать? - он помахал ксерокопией рапорта. На глаза генералу попался лежащий по соседству документ. Брезгливо откинув его в сторону, он склонился к селектору:
- Плешко ко мне!.. А ты, Негрустуев, садись. И объяснись, кто тебя надоумил с министром переписку затеять.
- Если помните, я пытался Вам...
- Заткнись, Негрустуев! В этом кабинете я говорю, остальные слушают. Так кто надоумил?!
Антон молча показал на сжатые губы, а затем на пришпиленный к стене самопальный плакат - "п.1. Начальник всегда прав. П. 2. Если начальник не прав, смотри п. Первый".
- А ты штучка! - Кожемякин уличающе прищурился. - Чего все-таки добиваешься? Антон посерьезнел:
- В рапорте всё написано. Уголовный кодекс необходимо срочно обновить. Если прямо сейчас не остановить беспредел, страну попросту разворуют. - А если завтра твою хрень принять, так сразу всё образуется? - Кожемякин иронически потряс докладной. - Не всё, конечно. Но воровать трудней станет.
- Эва как у вас, молодых да ранних, запросто. Десяток институтов, сотня докторов наук бьется над проектом нового кодекса. И вдруг нате, выискался капитанишка - вмиг всех обнадежил и всё порешал. Вот чего не терплю, когда каждый дилетант себя мнить начинает.
