— Это текучка, — чуть ли не впервые с начала смены сказала она именно мне, — а вот та штука интересная. Это уже истребитель с ИИ союзников. Начинка вся наша, но управление ей ведется через слияние. Такая машина, как говорят летуны, уже не костыли, а полноправный партнер, получше второго пилота.
— Как же ты ее сможешь тестировать? — удивился я. — Там же нужно в слияние попасть.
— Так у меня разъем союзников есть, — даже удивилась Луара. — Я все же, как-никак, настоящий техник подхвата и все новинки мне регулярно приходится чинить. Так что я в подвязке, у нас постоянно проходят семинары и обучающие сессии. Без разъема и обучение будет долгим.
— Да ты что! — еще больше удивился я, — покажи какой он.
— Вот, — с гордостью поднесла Луара разъем к глазам, — сказали, что это адаптированный военный разъем. Вот еще бы блок управления заиметь, тогда дело вообще будет само делаться.
— Не самый новый по разработке, похоже, — осматривал я, прося повертеть руку, — но, судя по толщине контактных групп и их количеству, вполне может быть «ничего себе». Давно он у тебя?
— Три месяца, — малость смутилась Луара, — я еще даже не летала в системе корабля. Зато тестировала эти корабли много раз. У меня легко получается. Некоторые техники не смогли привыкнуть, и им заменили разъемы на более простые гражданские модификации.
— Это хороший разъем, — подбодрил я девушку. — А попробовать ты скоро сможешь.
Я побаивался первого слияния с системой. Некоторые идеи, как мог бы отреагировать на мое сознание ИИ, меня откровенно не радовали. Но все прошло спокойно. В свернутом состоянии мое сознание вообще не почувствовало слияния. Вернувшись же в систему тело-разум Луары, я как будто со стороны увидел ее связку с ИИ машины. «Руки чесались» присоседиться к этому тандему, но я не хотел мешать мастеру за работой. Луара провозилась с тестировкой корабля на основе ИИ Содружества довольно долго. Корабль снаружи почти не имел повреждений, как оказалось, они скрывались внутри. Под ее руководством бригада верстачников из трех персон сменила несколько блоков. Пара «железок» пошла в ремонт, остальные — на утиль. В процессе наладки на поверхности совместной системы в основном плавали отблески чувств Луары, иногда возникали какие-то образы и тяжелые неуютные ощущения.
— Все, — сказала она «вслух», — Спасибо, что не мешал вопросами. Кстати, как ты во время слияния?
— Нормально, — ответил я, — никаких проблем, как будто взгляд со стороны.
— Хорошо, — счастливо вздохнула Луара, — теперь пробный полет. Хорошо, если бы я попала на него, а то припрутся пилоты в чужую смену, и опять я не попаду на это дело.
— Давай попробуем, у тебя же есть разъем, — предложил я.
— Шутишь? — спросила она, — у меня только технарский доступ в систему. Мне даже движки подчиняются только на режимах проверки. Оружие, правда, можно привести в действие, но с наведением глухо. Боевые программы мне недоступны. Если только пострелять на глазок.
На ходовые испытания вылеченного штурмовика Луара не попала. Но сожалеть ей оказалось практически некогда. Работы привалило много. Основные разрушения от нападения диверсионной группы уже устранили, но вот поврежденные летательные аппараты до сих пор ожидали своего часа. Да и кроме них постоянно поступали новые партии свежеизраненных машин. Время свернулось в кольцо, отдыхать нормально получилось только одну ночь. Ее, собственно, дали на вхождение в тонус. Луара сильно уставала, болтали мы мало — сразу после водных процедур и перекуса она проваливалась в сон.
Иногда я ненадолго брал измученное тело, но с первой же попытки понял, что лучше этого не делать. Тело оставалось вялым, мышцы плохо слушались. Либо разумные, к которому относилась Луара, оказались еще теми сонями, либо ко мне тело хозяйки еще не привыкло. Возможно, предрасположенность ко сну оказалась как-то связана с особенностями мозговой активности. Волей или неволей мне тоже приходилось много бездельничать. Бездельничать оказалось изрядно скучно, и я начал наблюдать за действиями Луары и вникать в процесс ремонта.
Через несколько дней нам опять попалась машина под управлением ИИ. Я попросил Луару поучаствовать в слиянии с машиной. Ощущения ожидания процесса трудно было бы назвать уютными, но и особого беспокойства у меня почти не возникло. В крайнем случае, у меня имелся простой способ выкрутиться — я всегда мог уйти в глубину, оборвав все ниточки с сознанием Луары.
Вопреки нашим беспокойствам слияние прошло легко и совершенно без проблем. Я почувствовал практически то же самое, что и при слиянии с челноком или моим кораблем-разведчиком. Только вот по окончании процесса стало ясно, что к управлению кораблем мне не добраться. Я улавливал «контуры» чувств, но не испытывал гармонии, вызывающей свершение. Образно это можно было назвать плоской карточкой с объемной голограммой. Предмет почти реален, но взять его не получится.
Еще одна интересная вещь обнаружилась чуть позднее. ИИ воспринимал нас, как двух разных операторов, подключенных в систему. Своего доступа у меня в систему ИИ союзников не имелось, так что он присвоил мне статус «наблюдатель», который обычно давался обучающемуся персоналу. Все смотри — ничего не трогай. Я с интересом наблюдал и прогонял через себя все, чем занималась Луара. Учеба, кстати, оказалась не самым скучным занятием. Луара действительно являлась фанатом своего дела. Я бы с легкостью взял ее на «Бурундук» механиком, поднаберись она опыта до уровня Краппса. У меня и раньше имелся доступ ко всем системам «Ботаника», да и «Бурундука», но я никогда даже не заглядывал в вотчину механиков, всегда полагаясь на их профессионализм.
ИИ ремонтируемого штурмовика оказался, конечно, весьма примитивным. Он и рядом не стоял даже с ИИ нашей «Блохи», но даже такой интеллект вызывал у Луары настоящий восторг. Все же машина понимала ее. И пусть у нее почти не появлялось нештатных мыслей, все же она могла ответить, что у нее «болит» или где «жмет». Луара могла возиться с такими машинами, казалось, сутками, забывая о пище и отдыхе. Иногда мне даже приходилось напоминать ей о течении времени.
В испытательный полет второго штурмовика Луара тоже не попала. И это известие невероятно огорчило ее. Вкупе с усталостью она переживала сильный спад настроения. Очередная смена, на которой она необоснованно намеревалась попасть на «тест-драйв», тянулась медленно и печально. Луара долго возилась с обычным транспортным ботом, лениво проводя совершенно ненужные тесты системы. Затем к ней попал растерзанный десантный челнок, в котором, кроме огромных дыр, частично выгоревших защитных полей и разбитой лазерной установки, все оборудование осталось на удивление в порядке. С ним она провозилась, по крайней мере, втрое дольше обычного, протестировав совершенно нормально работающие блоки. Или назло, или из обострившейся от обиды педантичности, она заставила верстачную команду заменить все поврежденные части на новые, даже те, которые вполне можно было просто починить. Надо отдать должное бригаде, они не стали спорить или артачиться, просто сделав требуемое. В результате Луара пролезла бот с носа до кормы, кое-где сама приладила отвалившиеся панели, заменила все посаженные «на сопли» шлейфы и перебрала регулятор системы регенерации атмосферы. Смена подходила к концу, но Луара заканчивать, судя по всему, и не собиралась.
— Луара, от чего ты так расстроилась? — осмелился я потревожить ее уединение в работе.
— Я не расстроилась, — ответила она немного зло, — просто устала.
— Зачем ты пытаешься обмануть меня, — возразил я, — мы же связаны теснее, чем можно представить. Твои эмоции окутывают меня, как одеяло младенца. Поверь мне, нет смысла огорчаться.
— Я знаю, — пробурчала Луара вслух, — просто настроилась на это глупое событие.
— Я пробовал, ИИ ваших кораблей меня не воспринимает, — сказал я, — может, если бы тут нашлись корабли Союзников, я смог бы с ними договориться.
— Да? — встрепенулась Луара, — у нас есть на борту корабль союзников. Его привезли с района боевых столкновений вместе с нашими истребителями. Раненого пилота союзники забрали, а корабль оставили на нашей ремонтной базе первого эшелона. Там он провалялся довольно долго, пока его по какой-то ошибке не спихнули в наш третий эшелон. Союзники, в прочем, возмущаться не стали. Попросили его тут пристроить, заберут, как будет возможность. Посмотрим?
— Давай, — согласился я, — он сильно поврежден?
— Не знаю, — ответила Луара, — внешние повреждения присутствуют. Что там внутри — неизвестно, мы пробовали подключиться, ИИ не допускает нас к системе, хотя воспринимает, как союзников.
* * *
Мы пробрались на палубу законсервированного оборудования. Тут в основном хранились различные транспортные средства: мелкие суденышки снабжения, развозные пассажирские челноки, пара десантных ботов старой, по словам Луары, модификации и корпуса будущих боевых единиц без интеллектуальной начинки. Их обычно использовали при сильном повреждении корпуса у машин с управлением под контролем ИИ. ИИ поставляли Союзники, и в них ощущался постоянный недостаток. Так что в случае сильных повреждений вполне разумно было переставить рабочий ИИ в новый корпус, который изготавливался своими силами. Тут же в закутке покоился и забытый боец союзников.
