Целый час я шёл довольно бодро, но потом снова начались боли в животе и я остановился. Это все ещё были последствия моего отравления в Вильно.
Я допил остатки бульона, которым ужинал накануне и завтракал перед выходом.
В общем, я отдыхал приблизительно до трёх часов дня. Потом я решил дойти до ближайшего леса и переночевать.
Я уже был от леса на расстоянии ружейного выстрела, когда справа от дороги увидел дом, большой костёр, и множество солдат из разных корпусов, расположившихся вокруг него. Большинство из них принадлежали к Императорской Гвардии. Я остановился, чтобы погреться и немного передохнуть. Один из солдат предложил мне присоединиться к ним. Я с радостью принял предложение.
Холод был вполне терпимым в течение всего дня, вокруг было так тихо, что мы почти не думали о противнике, но некоторые, подъехавшие с правой стороны от дороги, сообщили нам, что они только что видели каких-то всадников и абсолютно уверены, что это русские.
– А хотя бы и сам дьявол, – ответил старый егерь Гвардии, – это не помешает мне создать здесь свою штаб-квартиру! Друзья, делайте, как я – зарядите ружья и примкните штыки.
Как он сказал – так мы и поступили.
– А потом, – добавил егерь, – мы сможем отступить в лес. По-моему, этот план самый правильный!
Сказав это, он подошёл убитой лошади, лежавшей недалеко от костра, вырезал кусок мяса, вернулся, спокойно уселся на своём ранце и принялся жарить мясо, насадив его на острие сабли. Более двадцати солдат тоже жарили мясо – одни сидели на своих ранцах, а другие просто на коленях.
Напротив егеря, на ранце, задумавшись, подперев голову рукой, сидела женщина. В серой солдатской шинели поверх старого и дырявого шёлкового платья. На голове – овчинная шапка, подвязанная рваным шёлковым платком. Егерь обратился к ней со словами:
– Послушайте, Матушка Мадлен!
Она не ответила. Другой человек, сидящий рядом, толкнул её:
– К вам обращаются, Матушка.
– Ко мне? – спросила она, – меня зовут Мари. Что вам угодно?
– Покрепче чего-нибудь, сейчас самое время.
– Чего-нибудь покрепче! Вы же прекрасно знаете, что меня ничего нет.
И она вернулась на своё место.
У другой женщины, сидящей у костра, на голове был чепрак с красной окантовкой. Он ниспадал ей на плечи, а вокруг шеи был перехвачен шнуром от медвежьей гренадерской шапки. Одета она была в синюю гренадерскую шинель. Услышав вопрос егеря, она подошла и спросила, кто хотел спиртного.
– Ах! Это вы, Матушка Гато? – ответил солдат, – да, это я хочу выпить. Я – Мишо. Осмелюсь предположить, вы удивлены увидеть меня. Будь я проклят, если кто-то более меня удивлён встретить вас снова, да ещё и в таком чепраке на голове, как у вас! Ещё до перехода через Березину, я думал о вас, Матушка Гато, но я полагал, что вороны давно уже сделали жаркое из вашей старой туши!
– Вот негодяй, – отвечала Матушка Гато, – они съедят вас раньше, старый пропойца!
– Ах, – продолжала она насмешливо, – вы и в самом деле хотите выпить? Вы три месяца ничего не пили, но, похоже, в Вильно, а вчера в Ковно, вы приняли хорошую дозу – вот почему вы сегодня такой говорливый. Одно только меня удивляет – что ты не умер от перепоя, как другие, которых мы видели на улице. Погибло так много храбрых молодых солдат, а этот бездельник и плохой солдат до сих пор жив!
– Придержите язык, Матушка Гато! – ответил старый солдат. – Можете называть меня как угодно, но только не плохим солдатом! Halte-la!
Хихикая и посмеиваясь, он продолжал есть кусок конины, от которого немного отвлёкся, чтобы ответить старой маркитантке.
А та все не унималась:
– В течение двух лет он злится на меня, с тех самых пор, когда я отказала ему в кредите для поступления в военное училище. Ах, если бы не погиб мой бедный муж, если бы это подлая граната не разорвала его надвое под Красным…
Она замолчала.
– Это был не ваш муж! Вы не были замужем!
– Не замужем! Не замужем! Я была с ним почти пять лет, со времён битвы при Прейсиш-Эйлау, и я не замужем?! Что вы на это скажете, Мари? – обратилась она к другой маркитантке.
Но Мари, чей брак был того же сорта, что и у Матушки Гато, промолчала.
Солдат спросил Матушку Гато, была ли она у повозок у горы возле Вильно.
– Ах! – отвечала она, – если бы я была хоть чуточку сильнее, уж я не упустила бы такой шанс. Я подобрала несколько монет, но они принесли мне счастья. Среди негодяев, для которых нет ничего святого, мы, женщины, никогда не можем чувствовать себя в безопасности. Вечером, после перехода через ту гору, я пришла на бивуак. У меня оставалось немного водки, которую я везла из Вильно. Я заплатила ей за место у костра и улеглась, а рядом спали двое солдат из нашего полка, а точнее – два вора, – и они украли половину всех моих денег. По счастливой случайности, я лежала на кармане, куда они не могли добраться. Доверяй теперь людям после этого! К счастью, у меня хватает денег, чтобы добраться до Элбинга. Когда-нибудь мы соберёмся с силами и начнём новую кампанию. Мне не нужна повозка, теперь у меня будет две лошади с корзинами на спинах. Наверняка тогда нам повезёт больше. Что скажешь, Мари?
Но Мари снова ничего не ответила.
– У Мари, – сказал старый солдат, – в этом году было два мужа, а если она полюбит меня, я женюсь на ней и стану третьим.
– Ты! Ты, старый негодяй! – сказала Матушка Гато. – Она тебе не пара!
Егерь подошёл к Мари и предложил ей кусочек конины. Мари взяла его со словами:
– Спасибо, mon vieux!
– Ну, вот, все улажено, – продолжал егерь. – Вернёмся в Париж, и я женюсь на тебе. Я сделаю тебя счастливой.
Мари вздохнула:
– Как вы можете так шутить над несчастной женщиной?
– То, что я только что сказал, – ответил старый егерь, – не шутка, и, чтобы доказать это я, совершенно искренне и от всего сердца предложу Матушке Гато то же, что я только что предложил вам – немного «лошадки» на моем большом пальце.[88]
Сказав это, он шагнул вперёд, но Матушка Гато сердито посмотрела на него и сказала:
– Идите к черту! Мне от вас ничего не надо.
Услышав такие слова от Матушки Гато, Мари подняла голову и сказала, что сейчас не время ссориться. Потом она посмотрела на меня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
