Девчонки такие странные. Качаю головой. Окажись я на месте Грэйс, послал бы их подальше.
Она замечает меня и хмурится.
– Ты бледный. Держи, – говорит Грэйс, выуживая из сумки пузырек таблеток.
Я смеюсь.
– Что?
– Ничего. – Обнимаю ее свободной рукой. – Просто мне нравится, как ты обо мне заботишься.
Улыбнувшись, она уворачивается и указывает на стол.
– Садись сюда. Возьми воду. Я принесу еду.
Я делаю, как сказано, потому что я не лгал. Мне действительно нравится, как Грэйс суетится со мной. Когда открываю бутылку и проглатываю две капсулы обезболивающего, на мой стол падают тени. Подняв взгляд, вижу стоящих передо мной Кайла, Мэтта и Джереми. Выглядят они напряженно. Я группируюсь, и у меня глаза едва не скрещиваются от боли. Кайл поднимает руки.
– Расслабься, старик. Мы пришли извиниться.
Звучит обнадеживающе. Я жду, но они просто стоят, пялятся себе под ноги, на потолок, в окно – куда угодно, только не на меня.
– Ну, – говорю, затем прочищаю горло. – Что-нибудь слышно?
Парни выглядят так, будто их тошнит.
– Ага. Зака официально исключили из команды. Копы арестовали его вчера, но все говорят, что обвинения ему вряд ли вынесут. Тренер все еще решает, наказать всю команду или нет. – Мэтт сует руки в карманы.
– Я сознался, что это я обозвал Грэйс в присутствии ее отца, а не Мэтт, – добавляет Кайл. – Может, он посадит меня на скамейку запасных, а не всех... – Его плечи поникают, словно он уже знает, что надежды на такой исход ничтожно малы. – Что насчет тебя? Ты... твоя травма необратима?
Я киваю.
– Похоже на то. Помимо синяков и ушибленных ребер, Зак устроил мне новое сотрясение мозга... третье за год. Для меня все кончено, парни. Я больше не смогу играть.
Мэтт морщится, кладет руку мне на плечо, легко сжимает.
– Очень жаль, братишка. – После чего он вытягивается по струнке, будто в него выстрелили. Слежу за его взглядом. Грэйс идет к нам с подносом, полным еды. На ее лице воинственное выражение – выражение, говорящее: "Только посмейте сказать что-нибудь". Когда парни начинают переминаться с ноги на ногу, покашливать, я понимаю, что они здесь, чтобы извиниться перед ней, а не передо мной.
Она ставит поднос на стол, садится, сверля каждого из них взглядом в ответ. Кайл прочищает горло.
– Эмм. Грэйс? Мы просто хотели извиниться за то, что изводили тебя. – Он дает Джереми подзатыльник.
– Эээ. Да. Прости.
Грэйс закрывает глаза на минуту, а когда вновь их открывает, от ее враждебного настроя не остается и следа. Она двигает поднос ближе к ним.
– Пиццу хотите?
Кайл улыбается и хватает один кусок, опередив Джереми.
– Конечно. Спасибо.
Все трое занимают свободные стулья, и спустя несколько минут поднос становится лишь печальным напоминанием о ланче. И снова, я бы послал их подальше, но моя девочка великодушней меня. Подавляю улыбку. Грэйс приподнимает брови, на что я просто качаю головой и смеюсь.
Хорошо, что она не может читать мои мысли, иначе бы мне досталось от нее за "мою девочку".
Глава 29
Грэйс
Припарковавшись у тротуара, заглушаю двигатель и кладу голову на руль. Рука гладит меня по волосам.
– Паническая атака?
Не поднимая головы, оборачиваюсь, чтобы бросить взгляд на Йена.
– Нет. Просто необъятный страх.
Он качает головой, смеясь.
– После всего, что с тобой случилось, ты позволишь детскому празднику себя сломить?
Пожимаю плечами и делаю упражнения по глубокому дыханию, вдоволь наслаждаясь тем, как пальцы Йена танцуют в моих волосах, после чего наконец-то выпрямляюсь.
– Лучше?
– О, да. – Я наклоняюсь, чтобы нежно его поцеловать. Прошло всего несколько дней после атаки в раздевалке. Ему нельзя садиться за руль, пока доктор не убедится, что у него не будет судорог или приступов головокружения. – Как твои ребра?
Йен не надел поддерживающую шину, но, я знаю, ему до сих пор больно.
– Ребра в порядке. Но, честно? У меня немного кружится голова. – Он морщится; когда я отстраняюсь, чтобы самой его осмотреть, Йен быстро добавляет: – Думаю, я просто сражен тем, как хорошо ты выглядишь.
Я прижимаю руку к своему трепещущему сердцу и пялюсь на него в ужасе.
– О, Боже, ты действительно тащишься по розовому.
– О, да. Это? – Он проводит пальцем по розовому кожаному браслету с шипами. – Милый штрих.
– Ну, он гармонирует с моим свитером-двойкой.
– Ты в розовом свитере. Твой папа сознание потеряет. – Потершись носом о мою щеку, Йен целует ее, и я чувствую, как напряжение уходит из моих конечностей.
– Могло быть хуже, – подмечаю я. – Я могла бы добавить жемчужные бусы.
Он смеется.
– Ты готова?
– Наверно.
Мы открываем дверцы машины.
– Подарок?
Достав коробки в праздничной обертке с заднего сиденья, встаю рядом с Йеном на тротуаре.
– На месте.
– Боевой дух?
Расправляю плечи и разминаю шею.
– На месте.
– Ладно. Прежде чем мы войдем, мне нужно тебе кое-что сказать. – Йен, проведя вверх по моим рукам, кладет ладони мне на плечи. – Мое мнение по поводу всей этой ситуации? Твой папа облажался, и он это знает, но не может смириться.
Я закатываю глаза.
– Брось. Это не ядерная физика.
– Это, своего рода, общая черта парней. Мы как бы... запрограммированы защищать наших девочек. И я знаю, что ты ненавидишь идею собственничества, только ДНК не перебороть.
– Да ну, и? К чему ты клонишь?
– Он не справился, Грэйс. Тебе причинили боль, и твой отец не в состоянии принять это.
Смотрю на него в течение нескольких секунд. О, Боже, парни действительно такие болваны?
– Слушай, я был в больничной комнате ожидания той ночью. Он ворвался туда с криками, требовал назвать ему имена. Одному из детективов пришлось вывести его на улицу, чтобы успокоить немного. Твой отец облажался, Грэйс. И он сам это понимает. Дай ему шанс исправится, как дала шанс мне.
Я пожимаю плечами.
– Хорошо. – Открываю ворота, ведущие в задний двор. – Но если Кристи скажет хоть слово по поводу моего поведения, я ей врежу.
– Вот она, моя боевая женщина.
– Ох, ты сейчас просто напрашиваешься.
Йен лишь улыбается. Мы проходим через ворота; мгновение спустя Коди, взбудораженный от переизбытка сахара, бросается на меня.
– Грэйс! Грэйс! Это для меня? – Он выхватывает коробки из моих рук.
– С Днем рождения, малыш.
Рядом со мной Йен кашляет и быстро качает головой.
