Она оглянулась – сначала не в его сторону, близоруко щурясь, потом в его – и на лице ее уже была приготовлена замечательная улыбка.
Миша позвал ее в комнату из кухни, когда она смотрела телевизор и протирала лицо кусочками льда, который лежал у нее в высокой прозрачной вазе.
– Иди! – позвал ее Миша. Она встала, пошла за ним. Она шла за его спиной, шерстяной и немного сутулой, похлопала его мокрой ладонью – «не сутулься!». Он повернул к ней свое взволнованное и радостное лицо и сообщил:
В знак… – он смутился, не договорил. – Я просто тебе дарю ящерицу! – сказал он и показал спрятанную стеклянную банку с зеленой, как игрушечной и драгоценной, ящерицей. – Мне рассказали, что она может есть только мух и насекомых. Их можно ловить у нас в духовке или под шкафом! – весело посоветовал он ей.
Его позвала мама. Он ушел.
Рита некоторое время рассматривала у окна «подарок». Зашла в комнату Мишиной мамы. Он сидел, ссутулясь, на ее кровати и стриг ей ногти на левой руке.
Фотограф был один дома. Он поставил перед собой зеркало, небольшое, на ножке. Стал сам стричь себе челку. Несколько раз укололся ножницами, когда состригал себе немного сзади – ведь он стриг на ощупь.
Это было мучительным занятием, но фотограф никогда не ходил и не доверялся парикмахерским. И сейчас в одиночестве он стриг себя по своему вкусу.
Миша сидел рядом с Ритой за столом. Рита выдавила на стол из тюбика детский крем. Сказала:
– Знаешь, как приятно?
–Как?
Она стала пальцем водить по выдавленному крему, делая круги.
– И так все быстрее и быстрее, – сказала она, сочиняя ощущения прямо на ходу, – неизъяснимо, почему так приятно. Попробуй! – Он послушался, стал так же водить толстым своим пальцем. Рита вздохнула.
Встала. Села за телефон. Стала делать звонки по вдохновению.
– Мама! – звала она, говорила: – Он такой милый, только нос толстый, но на носу можно сделать операцию, но любит ли он меня? – Пауза. – Ну а что у тебя вкусного? Ах мне хочется, как хочется приехать… но я не приеду… – говорила она.
Еще она позвонила. В трубке был женский голос. Верно, это был не тот голос, который она ожидала услышать. Она бросила трубку. И некоторое время держала палец во рту.
С ней была тоска. Она протяжно вздохнула. Наизусть стала набирать номер. Два раза срывался диск.
Фотограф нашел в журнале статью о Мерилин Монро. Здесь было ее фото, разрезанное наискось. Одна половина с глазами была наверху, другая внизу статьи. Это возмутило фотографа и вызвало в нем любопытство – он захотел соединить фото. Поэтому сейчас он разрезал статью. Он сопоставил две части фотографии Мерилин Монро, и зазвонил телефон. (Это звонила Рита. Он давно изучил эту ее манеру звонить по наитию.) Он взял трубку. Там молчали. Тогда он сказал: «Рита…» Трубку положили.
Он поглядел на М. М. Соединенная, она оказалась не очень. Он разъединил половинки.
Рита стояла в коридоре. Миша, округляя глаза, спрашивал бессмысленным голосом:
– Ты куда? Ты куда?
Он посмотрел на часы. Было два часа ночи. Рита сказала очень убедительным голосом:
– Ну-у, мне очень надо! По делу! – она прижала обе руки к груди, чуть наклонившись, – так стоят умоляющие о чем-то люди. – Очень важно… – добавила она, одной рукой открыла замок, быстро вышла. – Я позвоню!.. – сказала она.
Была ночь. Горела луна. Она вышла на площадь. Вдоль стены дома пробежал трус-прохожий. Рите сделалось весело. Сию секунду на площади было пустынно. Машины ехали по площади, как им нравится: наискось, дугой, овалом и т. д. Рита подняла руку. Она видела, как две машины стали соревноваться, обгоняя друг друга, чтобы первой остановиться возле нее. Она села в машину «победителя». Тот даже ничего не спросил. Он улыбался ей из полутьмы машины. Быстро поехали. Она сказала:
– К вокзалу. Знаете улицы у вокзала? – У нее был очень веселый голос. Пожалуй, это было ее ошибкой.
Водитель кивнул, свернул в такт кивку.
– Быстрее, быстрее, – попросила она его, – я очень тороплюсь.
Он опять посмотрел на нее. Она была одета в белое-белое. Он сказал:
– Ох!..
–Что?
Он объяснил:
– Я сразу вас приметил. Вы как специально шли в белом. Эта сволочь хотел меня опередить, но я срезал его!
Через несколько секунд она сказала ему, глядя в окно:
– Но смотрите, вы едете, делая большой крюк. Можно было не так ехать. Вы что, не знаете дороги?..
– Нет, – ответил он уверенным тоном, – я-то знаю дороги. Хочу вас повозить побольше.
– А зачем? Зачем вам это?
– А не зря вы все-таки попали в мою машину? А не к нему?.. – сказал он.
Она задумалась.
– Остановите машину, – кротко сказала она, уже испугавшись и оглядываясь на пустынные улицы, по которым ехала машина. – Пожалуйста, остановите машину!
Он молчал. Скорость была порядочная. Правда, он с досадой цыкнул. Уже больше не поворачивал своего лица, как будто он на что-то решился.
Тогда Рита открыла дверцу. Посмотрела на «быстрый асфальт».
Он протянул через нее свою руку, захлопнул дверцу и нажал кнопку.
– Остановите! – сказала Рита.
– Да нет же! – забубнил он тупо. – Не зря же ты попала ко мне в машину!..
– Ага!.. – как будто догадалась Рита. – Что же такое это будет? – спросила она его. Тот вздохнул. – Что это за улица?
– Не самая далекая улица… – отозвался он. Рита посмотрела на него. Лоб у него стал блестящим, как будто его смазали маслом.
Рита решила опять открыть дверцу, но он не дал.
– Ну! – сказал он. – Хватит! Не зря же ты мне попалась в машину! – опять повторил он скорее для собственного убеждения свой главный аргумент.
– Не будь дерьмом, – сказала она ему проникновенно, осознав всю сложность положения, – будьте человеком, у вас же есть мама? Есть мама? Вы ее любите? Остановите, я выйду. – Он не отвечал, хотя она ему «оставляла» паузы для ответов. Она продолжала: – А не то будет плохо, я обещаю!.. – она сокрушенно вздыхала, пытаясь одновременно и что-то придумать и понять, что за улицы они проезжают. Мимо них на скорости проезжали какие-то машины, но никто не оглядывался на них. Все было обыденно.
Когда уже было «можно», она открыла дверцу и выставила на землю ноги. Он возился за спиной. Он подобострастно сказал:
– Не выходи! Я сейчас отвезу тебя, куда ты хочешь!..
Ее белая кофта была чуть порвана. Она вышла из машины и надела колготки, подобранные с пола. Она молчала, лицо у нее было красное от слез. Тогда он вышел за ней, заглядывая ей в глаза и одновременно поправляя брюки.
– Ну ты что? – подобревшим голосом сказал он. Когда он вышел из машины, обнаружился его рост – он был на голову ниже Риты. Она сказала:
– Сволочь ты, ты знаешь, что ты сволочь? Он пожал извинительно плечами.
Она пошла от машины. Он сказал:
– Давай, я тебя отвезу, а то опять что-то случится. Она подумала, вернулась. Он завел мотор.
– К вокзалу, ты говорила?
– Назад меня вези.
Он погнал машину. Все обдумав, он сказал:
– Ты мне должна дать свой телефон. Я привезу тебе сто роз! Ты ведь не куришь? И правильно, я всегда презирал этих, кто курит, а ты – просто балерина, наверно!.. Да? Я тебе привезу роз, чтоб ты меня извинила, но по-другому нельзя-я было!.. – Он засмеялся. Рита не смотрела на него. Он остановился на площади.
– Напиши телефон, – он опять не давал выйти.
– У меня нет.
Она сочинила ему на бумажке телефон. Вышла. У подъезда ее ждал Миша. Она как его увидела, закрыла лицо руками.
Она лежала в постели. Он налил ей еще в рюмку.
– Выпей ты тоже, – сказала она ему.
– Ну хорошо, – сказал он ей. Они оба выпили, он вглядывался пронзительно в ее лицо.
– Не смотри так, – сказала она. Подняла одеяло, посмотрела себе на живот и показала на царапины, – вот здесь еще и здесь, – показала на правый бок. Он поцеловал ее.
– Спи, – сказал он.
– Иди ко мне, – сказала она, – если тебе теперь не противно…
– Что ты говоришь такое?.. – Он лег рядом с ней, хотя был одет, обнял ее, завернутую в одеяло. Она глубоко-глубоко вздохнула, закрыла глаза.
Он полежал так вместе с ней. Посмотрел ей в лицо. Тихо спросил:
– Ты спишь? – Она не отвечала. Тогда он встал. Вышел в коридор, посмотрелся в зеркало. Он сделался бледным, губы стали узкими. Он, стараясь не хлопать дверью, спустился на улицу. Вышел на эту самую площадь, чтобы отыскать водителя.
Впереди него шел какой-то человек. Миша побежал за ним. Тот испуганно оглянулся, ускорил шаги. Миша догнал его, внимательно, как ненормальный, посмотрел ему в лицо. Кажется, этого человека спас его возраст – ему было лет шестьдесят. Миша отступил от него, утратив интерес. Тот почти побежал от него.
Засунув руки в карманы, Миша вышел на середину площади и стал поджидать автомобили, как маньяк. Была самая тихая и пустая середина ночи, близкая к рассвету. Медленно выехала на площадь старая «Победа». Миша вгляделся в водителя, несколько метров пробежав за автомобилем. Там сидел усатый в беретке, добропорядочного вида мужчина. Он гордо посмотрел из своего окошка. Миша остановился, ссутулившись. Стал грызть ногти на левой руке. Машина уехала. Он огляделся. В наступившей тишине он увидел стоящий на краю площади автомобиль темного цвета, который он не мог заметить сразу, потому что он был загорожен киоском. Миша быстро пошел прямо туда. Работал мотор. Это сразу усилило подозрение, а то, что водитель сидел и еще курил, совсем решило его участь. Миша подбежал и стукнул кулаком ему в лобовое стекло, как сумасшедший. Тот занервничал, открыл дверцу машины, собираясь ему что-то сказать. Миша поставил ногу между дверью, чтоб тот не смог ее больше закрыть, и наклонился в салон, протягивая руки и пытаясь ухватить водителя за грудь… Хотя это был совсем другой человек!
