— Да пусть хоть Джекки Чаном зовут, — небрежно отмахнулся сталкер. — К делу.
— Три дня назад буддисты отправились в Тулу.
— Куда?! — Борис чуть не прикусил язык.
— В Тулу. В Ясную Поляну. Поклониться могиле Льва Николаевича.
— Чё?! Зачем?! — Молотов начал подозревать, что с ума сошел не только юный буддист, но и Лена.
— Потому что какой-то мудрец на Старой деревне объявил Толстого Буддой[44]. Ну, они взяли и ушли. Пешком.
— Трындец, — процедил сквозь зубы сталкер.
Наступила тишина. Борис Андреевич сидел, сосредоточенно морщил лоб, пытаясь переварить услышанную информацию. То, что сообщил единственный оставшийся обитатель станции, решительно не укладывалось в голове. Сталкер знал, что буддисты — люди весьма оригинальные и от них можно ждать чего угодно, но новость про Ясную Поляну превзошла самые смелые ожидания.
Лена не торопила Бориса, не спешила продолжать беседу. Мальчишка сидел перед ними, радостно улыбался и тихо напевал под нос. Будда приволок из мрака какой-то мешок, но не спешил пока показывать его содержимое.
— Будда Толстой, значит. Ладно, — снова заговорил Борис Андреевич. — Что еще вам наплел этот ненормальный?
— Сказал, что не все подчинились приказу. Человек пять ушли в Большое метро. Куда точно, — он не знает. Этот паренек тоже идти отказался, его и бросили. Ну, и он тут в одиночестве немного того... Помешался. Господин Доржиев, друг нашего Будды еще раньше, как только пошли разговоры про исход в Ясную Поляну, наверх поднялся. Сяо хотел последовать за Данзаном, но побоялся один на поверхность выходить.
— Данзан, Данзан! — подал голос Сяо Яо, он улыбался во все лицо и безостановочно кивал головой. — Данзан — Великий Ван!
— В город, значит, вышел. Самоубийство? Решил с жизнью покончить? — мрачно усмехнулся Борис.
— О нет. Там все веселее. Хотите верьте, хотите нет, но Данзан все эти годы постоянно наведывался на остров Елагин и часто там сутками пропадал. А этот малец, Сяо Яо, с ним ходил.
— Не верится что-то, — скептически покачал головой сталкер; Молотов прекрасно знал, насколько мало пригодны условия на поверхности для жизни человека. — Но допустим, что он нашел какое-то подземелье... Там ведь был музейный и спортивный комплекс, мало ли, что в него входило. И что с того?
— Как что? — вскинулась Лена. — Если там смог выжить один человек, значит, смогут выжить и другие!
— К чему ты клонишь? — прищурился сталкер.
— К тому, что нам стоит заглянуть в гости к господину Доржиеву. Больше идти все равно некуда: еды нет, воды нет, патронов — кот наплакал, батарейки садятся. Решайте сами.
Молот задумался.
То, что предлагала Лена, казалось авантюрой, сущим безумием. Одно дело — рейд на поверхность в составе подготовленного отряда, с полным боекомплектом, в ОЗК и противогазах. И другое дело — самоубийственная вылазка без всего вышеперечисленного. Но другого выхода у них просто не оставалось. Тут Лена попала в точку. Не хотелось даже думать, что случится, если бандиты с «Чкалы» решат прогуляться по соседним станциям.
Борис поймал взгляд бурята. Теперь все должен был решить голос Будды.
— Ты что скажешь, друг? Затея-то гиблая.
— «Заведи войско свое в место смерти... И оно будет жить», — произнес в ответ бурят. — Сунь-Цзы, «Искусство войны». И это верно, с одним уточнением: сейчас и там, и тут, везде — место смерти. Так не все ли равно, куда идти? Можно тут умереть, от голода. А можно там — в бою с монстрами. Выбирай, сталкер.
Отряд высказался. Мнение Сяо Яо, если даже оно у него и было, Борис принимать во внимание не собирался. В целом, он готов был согласиться с друзьями. Останавливало лишь одно: с одним АКМ и одним АПС далеко они точно не уйдут. Тут взгляд Бориса упал на мешок, лежавший рядом с Буддой.
— Ну-ка, покажи, что там у тебя, — попросил сталкер.
— О! Много полезного, — бурят с торжественным видом развязал мешок и извлек счетчик Гейгера, завернутый в непромокаемый пакет.
— О! Вещь нужная, — одобрительно кивнул Молотов. — Исправный?
— Как ни странно, да, — отвечал Будда и вынул из мешка оружие: копье со стальным наконечником, самодельную палицу, меч в ножнах с необычным слегка искривленным лезвием (Борис вспомнил даже японское название этого оружия — катана) и топорик, видимо, из пожарного набора. Имелся тут и респиратор, как раз подошедший Лене Рысевой, и старый выцветший ОЗК небольшого размера. Видимо, буддисты, собираясь в путь, часть своего добра просто бросили. Теперь у всех членов маленького отряда имелись хотя бы примитивные средства защиты. Увы, никакого огнестрельного оружия.
Молотов осмотрел арсенал скептически. Топор сталкер решил взять себе — так сказать, на крайний случай. Будда не сводил влюбленного взгляда с палицы. Лене Борис бросил копье: из всего имеющегося вооружения оно требовало наименьшей квалификации.
Оставался Сяо Яо.
Ни слова не говоря, Молотов извлек из ножен катану и протянул юному буддисту.
Привычной болтовни про Ясную Поляну в ответ не последовало. Взгляд мальчика, до этого блуждавший по сторонам, сфокусировался на рукоятке меча. Лицо обрело осмысленное выражение. С коротким поклоном Сяо принял из рук сталкера оружие.
Несколько мгновений мальчик стоял с мечом в руках, слегка покачиваясь из стороны в сторону, словно настраивался на нужную волну. Потом сделал стремительный выпад. Еще один. Меч с едва слышным свистом рассек воздух. Затем последовал крутой разворот, серия молниеносных ударов и в заключение грациозный прыжок через голову.
Демонстрация закончилась. Сяо с поклоном положил катану у ног Молотова.
— Браво! — выдохнул Будда и захлопал в ладоши.
«Да-а-а, парень-то не промах», — уважительно подумал сталкер, а вслух сказал: — Нет-нет, бери. Это твое оружие. Надевай ОЗК, Ленусь. И ты, Буд, про респиратор не забывай. Веди нас, пацан, к этому Данзану.
Глава 7
ДАНЗАН
Всю дорогу Сяо Яо, словно заевший граммофон, лепетал один и тот же набор слов: «Метро — плохо. Остров — хорошо. Метро — есть нечего, страшно, мокро. Остров — хорошо».
Борис пару раз буркнул в ответ:
— Хорошо, как же. Был я в этих краях один раз. Еле ноги унес.
Сяо никак не отреагировал на слова Бориса, продолжал восхищаться тем местом, куда лежал сейчас их путь. Сталкер между тем вспоминал, как он, Будда и Фил решились совершить рейд на остров Крестовский.
* * *
В метро ходили слухи о стадионе «Зенит», который начали строить за десять лет до Катастрофы, да так и не сдали. Сложно было себе представить, сколько инструментов и прочих ценных вещей осталось на грандиозной стройплощадке после бегства рабочих. А кроме «Зенита» имелись на острове и жилые дома, и развалины парка развлечений... Настоящий Клондайк для сталкера.
— Да растащили там все, — охладил пыл товарищей Игнат Псарев, едва зашел разговор о богатствах Крестовского. — Причем давным-давно. Или другой вариант: там под каждым кустом склад скелетов в ОЗК. А че вы так смотрите? Ты, Молот, хоть одного сталкера знаешь, который ходил туда? Вот то-то. Значит, не вернулся никто с Креста. И нам, мужики, делать там нечего.
Суховей, подумав, занял позицию Пса. Переубедить товарищей Борис не смог. Пришлось идти с Филом и Буддой.
Готовились они тщательно: наточили ножи, взяли два АК и пулемет, шесть ручных гранат... Они вышли со станции Крестовский остров, твердо уверенные, что если и не доберутся до «Зенит-арены», то уж, по крайней мере, не вернутся с пустыми руками.
— Не боись, мужики, — подначивал друзей Фил. — Это ж, блин, хреново Эльдорадо. Столько хабара... Мы ж в бабках купаться сможем, если дойдем!
С таким же настроем шли на поверхность и Молотов, и Будда. Казалось, никакая опасность не остановит бравых сталкеров.
Полчаса спустя они ввалились обратно в вестибюль и принялись остервенело баррикадировать за собой двери, сваливая в кучу все, что попадалось под руку.
Минут пять ничего, кроме мата, слышно не было. Потом Фил в изнеможении рухнул на колени и процедил сквозь зубы:
— Хрена лысого... Никогда больше... Голова дороже.
Молотов отложил опустошенный пулемет, присел рядом, похлопал по спине товарища.
— Главное, что живые ушли, — успокоил он Фила. А Будда глубокомысленно изрек:
— Можно купить место на кладбище, но не на небе. Иначе говоря, деньги тлен. Валим отсюда, ребята.
С того дня Борис вспоминал о Крестовском острове только после кошмарных сновидений. И на безумное предложение Лены согласился только потому, что иного пути не видел, а спорить устал. Но про себя думал:
