Пелтрам бросил быстрый взгляд из-под очков.
— Какая ерунда! Я прекрасно помню эту даму, у нее было отменное для ее возраста здоровье, и, насколько мне помнится, на невозможность иметь детей она не жаловалась.
Сжав кулаки, Даша старалась сохранять спокойный вид, ее догадка подтверждалась.
— Вы уверены в этом?
— Еще бы. Ведь к нам она обращалась как раз по поводу искусственного прерывания беременности. — Пелтрам достал из металлического ящика медицинскую карту. — Запомнил я ее так хорошо, потому что детей у нее действительно не было, а возраст уже критический... Я бы сказал, последний шанс родить здорового ребенка.
И хотя Даша была готова услышать нечто подобное, все же переспросила:
— Вы уверены, что она была беременна?
Даже очки не смогли скрыть испепеляющего взгляда доктора.
— Вы спрашиваете меня как гинеколога или как досужего собеседника?
— Да, да, простите...
Даше стало окончательно понятно, почему Шувалова так противилась ее встрече с гинекологом: она надеялась получить Юлькины записи, давя на жалость, на женское сочувствие. Истинная же причина ее интереса крылась совершенно в другом.
Доктор Пелтрам барабанил пальчиками по столу.
— В принципе это и тогда не было особой тайной, а сейчас, если, как вы говорите, она умерла... На самом деле я, конечно, Марину знал хорошо. Она прекрасный ученый, хотя и не без странностей... Знал я и нюансы ее личной жизни. Она была одинока. Одинока и весьма обеспеченна. Мне показалось, что она ребенка хотела оставить, но по какой-то причине не могла. Может, на этом настоял отец ребенка?
— Вы его знали? — оживилась Даша.
— Бог мой, конечно, нет! Марина и словом о нем не обмолвилась.
— Тогда почему вы так думаете?
Пелтрам растерянно развел руками:
— Скорее всего, складывалась стандартная ситуация — мужчина жениться не планировал и не желал иметь дополнительные проблемы... Я пытался ее отговорить, но она ни в какую...
— Я так и думала, — кивнула Даша.
Пелтрам заинтересованно рассматривал свою собеседницу.
— А вы действительно детектив?
Даша снова кивнула.
— Я не помог вам?
— Даже не знаю... До этого я была уверена, что именно бесплодие заставило ее покончить с собой.
Гинеколог откинулся на спинку кресла:
— После абортов, особенно абортов нежелательных, женщины зачастую переживают сильнейшие депрессии. Так что это не противоречит версии о самоубийстве. Я почти уверен, что это как-то связано с неудавшейся беременностью. Когда мы виделись в последний раз, она выглядела очень несчастной.
— Быть-то, конечно, может, но вместе с тем Шувалова весьма правдоподобно уверяла меня, что ни с кем не встречалась.
— С какой стати ей говорить вам правду?
— А с какой обманывать? Мы виделись-то всего пару раз, какая мне разница, был у нее кто-то или нет? Я ее даже об этом не спрашивала, она сама сказала.
— Ну, не знаю. Мне ваши нюансы не понять, одно я знаю точно: беременность была.
Внутри черепной коробки что-то неприятно свербело. Это расследование точно доведет ее до сумасшествия.
Если бы не утренний инцидент с полетаевскими коллегами, она бы со спокойной душой списала ажиотаж вокруг документов, хранящихся в Юлькином сейфе, на карьерные интриги ее коллег и дело закрыла. Но, судя по всему, Полетаев говорил правду: Шувалову убили, и значит, четыре трупа действительно существуют. А раз они существуют, то существует связь между ними и институтом. И не дай бог та, которую она себе представляет.
— Скажите, доктор... — Даша обкусывала губы, следовало быть крайне осторожной. Если Пелтрам причастен к случившемуся, она рискует жизнью. — А существует какой-нибудь иной способ?
— Иной способ чего?
— Наступления беременности. — Внутри все сжалось, ей казалось, что она балансирует на острие бритвы.
Однако гинеколог особого беспокойства не выказал.
— Вы имеете в виду искусственное оплодотворение? — Пелтрам приподнял одну бровь, как бы выражая сомнение. — Ну не знаю, не знаю... Такой метод, конечно, существует, однако сомневаюсь, что здесь имел место именно он.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Даша покачала головой. Или он прекрасный актер, или действительно не понимает, о чем она его спрашивает.
— Вы меня не поняли. — Она смотрела хозяину кабинета прямо в глаза, пытаясь уловить малейшее движение души. — Я имею в виду совсем иной способ. Так, чтобы женщина даже не догадывалась об этом.
Доктор Пелтрам, забавно склонив голову к плечу, разглядывал посетительницу с почти детским любопытством:
— Простите, не понял?
— Ну вот так, чтобы женщина забеременела совершенно неожиданно.
— Неожиданно для кого?
— Прежде всего для себя.
В глазах за толстыми стеклами наконец-то появилось долгожданное замешательство, но это больше было похоже на недоумение, чем на желание что-то скрыть.
— Речь идет о совершеннолетней, интеллектуально развитой, психически вменяемой особе женского пола? — на всякий случай уточнил Пелтрам.
— Да.
— С таким я не встречался. И не очень представляю, как это может быть. Простите, у вас все? Меня пациенты ждут.
— Подождут. Еще один вопрос: имя Дианы Юркевич, вернее, Дианы Валикбеевой вам ни о чем не говорит?
— Вы о жене Ираклия Имрановича?
— Да.
— Говорит. Но не как о пациентке, а просто о давней знакомой.
— Она к вам не заходила?
— Нет. Почему вы спрашиваете?
Даша чуть перевела дух. Значит, Пелтрама можно не опасаться: если Юркевич не посещала этой клиники, следовательно, здесь и забеременеть не могла.
— Она как раз в положении, — сообщила Даша.
Глаза доктора глянули с интересом.
— Они развелись?
— Нет. Судя по вашему вопросу, вы в курсе их семейных проблем.
— Только тех, что связаны со здоровьем.
— Тогда, может быть, вы расскажете мне, чем болен Валикбеев?
Пухлые пальчики гинеколога взметнулись вверх.
— Вот уж увольте! Насколько мне известно, Ираклий Имранович жив, здоров, самоубийством кончать не собирается, в связи с чем я не вижу причин обсуждать историю его болезни, тем более с совершенно посторонним человеком, каковым вы являетесь.
— Я не посторонняя, — возразила Даша.
— В таком случае почему бы вам самой не расспросить его?
— Считайте, что уже спрашивала. Он утверждает, что это не может быть его ребенок...
— В таком случае не смею возражать.
— Но одновременно с тем его жена клянется, что иных партнеров у нее не было.
Небольшие глазки доктора игриво заблестели. Вместо ответа он лишь состроил гримасу, которую можно было трактовать, как «пути Господни неисповедимы».
Даша внимательно следила за ним.
— Вы по-прежнему не хотите прокомментировать эту ситуацию?
— Я? — тот деланно удивился. — Простите, но при чем здесь я?
— Вы же знаете, что Ираклий Имранович...
— Простите, но я женский врач, проблемы Ираклия Имрановича находятся вне моей компетенции. — Пелтрам все еще пытался укрыться за профессиональной непричемностью.
— Доктор, я ценю вашу лояльность, но ситуация гораздо серьезнее, чем вам может показаться. Диана Юркевич так же, как и Юля Паэгле, — моя одноклассница, я имею кое-какое представление и об их характерах, и о том, на что они способны. Диана, конечно, еще та штучка, но вряд ли настолько дурноголова, чтобы попытаться обмануть не просто мужа, а доктора медицинских наук, к тому же специалиста по репродукции. С другой стороны, есть Юля Паэгле, человек жесткий, никогда никому ничего не прощающий, тем более лжи и предательства.
— Я не понимаю, к чему вы мне все это рассказываете? — Несмотря на брюзгливую интонацию, в глазах гинеколога проглядывал вполне человеческий интерес.
— Вряд ли Юля хотела вернуть себе сбежавшего жениха, но насолить, разбить семейную жизнь — вполне. Диана утверждает, что не знает, от кого беременна, Шувалова, как я понимаю, тоже была довольно смущена этим обстоятельством. Вопрос: как такое могло произойти с совершеннолетними, интеллектуально развитыми и психическими вменяемыми особами женского пола?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
