«Сто прапорщиков» (1983) — книга необычная в литературе о декабристах. Она домашняя, интимная, теплая. В то время, когда незыблемой считалась оценка декабристов как героев-революционеров, разбудивших народ, Цурикова предложила сложный, психологически тонкий подход: увиденные вблизи и изнутри, декабристы предстали очень разными, и разными были побуждения, приведшие их на Сенатскую площадь.
Галина Михайловна всегда придерживалась здравой, реалистичной философии: в жизни все, в конце концов, так или иначе устраивается, беды и печали тоже укладываются в общую гармонию, нужно только иметь терпение и работать, и все получится. И это ее убеждение не однажды подтверждалось: в самое трудное время ей выпала счастливая удача — участие в публикации архивных материалов из наследия академика А. А. Ухтомского.
Ухтомский тогда был мало известен просвещенной публике, разве что его княжеское имя связывалось со словом «доминанта». Да и в ученой среде масштаб его личности и научных заслуг был недооценен. Между тем, Алексей Алексеевич Ухтомский — фигура исполинская, личность уникальная: физиолог, мыслитель, богослов-старообрядец, тайный монах, энциклопедист… Человек евангельского духа, полный деятельной любви к людям, он преподавал университетским студентам законы этой любви наравне с законами физиологии.
Погружение в область захватывающих идей, незнакомых чувств, в глубину беспримерной самобытной жизни Ухтомского стало для Галины Михайловны подлинно духовным событием. На фоне нарастающей социальной депрессии жизнь ее наполнилась ценным содержанием и высоким смыслом.
В последние годы Галина Михайловна спокойно говорила о мировом апокалипсисе, о конце геологического периода, выстраивала в один ряд природные катаклизмы, взрывы агрессии в разных точках планеты, все более частые случаи человеческой жестокости и безумия. В мелькании разрозненных фактов она видела признаки глобальных процессов, не признавая конспирологию, не веря в заговоры; причины событий связывала с человеческой судьбой.
У Галины Михайловны было крепкое от природы здоровье, ничем серьезным она никогда не болела, почти не обращалась к врачам. И, хотя силы ее постепенно таяли, она до конца сохраняла ясную голову, свой замечательный ум и неравнодушное отношение ко всему происходящему в мире.
Ирина Рожанковская
Тициан Табидзе
АВТОПОРТРЕТ
Избранное
Стихи Тициана Табидзе последний раз выходили на русском языке двадцать лет назад в книге, которую мы полностью воспроизводим в настоящем издании. Она была уникальна благодаря не только вошедшим в нее стихам Тициана, никогда ранее не переводившимся на русский язык, но и новым переводам уже известных стихотворений.
Удивительны и сами обстоятельства ее появления на свет.
Книга была подготовлена к печати Главной редакционной коллегией по переводу и литературным взаимосвязям при Союзе писателей Грузии в конце 1980-х годов (предыдущая книга стихов Тициана Табидзе в русских переводах выходила в 1967 году). Но случился апрель 1989 года, потом война 1991–1992 годов. Здание Коллегии находилось почти в центре боевых действий. Однако машинопись, которая так и осталась лежать на редакторском столе, — уцелела. В начале 1990-х годов ее привез в Петербург составитель книги, поэт Илья Дадашидзе. Книга вышла в 1995 году в издательстве «Всемирное слово» при поддержке президента грузинской диаспоры Бадри Какабадзе.
С тех пор многое переменилось и в мире, и в политических отношениях между двумя странами, Россией и Грузией. Однако грузинская поэзия не перестала быть для нас тем, чем была последние два века: частью русской литературы и русской культуры, чему свидетельством является и эта книга.
Печатается по: Табидзе Тициан. Автопортрет: Избранные стихотворения и поэмы. СПб.: Книгоиздательство «Всемирное слово», 1995.
«А ОН КОВАРНО УЛЫБАЛСЯ»
© Перевод А. Кушнер
Я был один, и жаловался яНа жизнь свою, духовное сиротство,И проклинал я бренность бытияИ всю его жестокость и уродство.
И небосвод, в союз вступив со мной,И слезы лил, и в плаче содрогался,Мы были скорбью связаны одной,А он… «А он коварно улыбался».
На черном ложе, смерть свою вдалиЗавидев, я томился и метался,И слезы из очей моих текли,А он… «А он коварно улыбался».
Ноябрь 1909
ЦВЕТОК
© Перевод А. Кушнер
В засохшем поле, на пороге днейОсенних, цвел неведомый цветок.И не росой, а инеем, скорей,Он был покрыт, и плакал, одинок.
Его собратья, видел он, увы,Впадали в сон, сдавались холодам,Безмолвно увядание листвыОн наблюдал, печалясь, здесь и там.
«Не пощажу, пощады не проси,Дни сочтены твои», — свистел емуЗлой ветер, прах удушливый вблизиЕго вздымая, торопясь во тьму.
Декабрь 1909
ПАМЯТИ МЕЛИТОНА ЧОГОВАДЗЕ
© Перевод А. Кушнер
Ночь темна. Облака надо мнойБродят вяло, как мрачная дума.Я рыдаю, утратив покой,Я молчу, озираясь угрюмо.
Тонет в плотном тумане гряда,И ручей громыхает камнями:— Он из мира ушел навсегда! —Злобный демон смеется над нами.
Ты нас предал суровой судьбе,Избежать ты не вправе укора:Для того ль доверяли тебе,Чтобы нас ты покинул так скоро?
Но под гнетом судьбы не пригнемГоловы, не забудемся в плаче,Твое дело продолжить рискнем,Даже если не будет удачи…
Прочь унынье! Такой человекНе подвластен и смерти всевластной,Не сотрется, впечатан навек,В сердце лик его, образ прекрасный.
Февраль 1910
«Тихая ночь, немота во вселенной…»
© Перевод Ю. Даниэль
Тихая ночь, немота во вселенной.Еле видна в поднебесье луна,Звезды ее окружают, как войско,Скорбная, путь продолжает она.
Ангелов стая летит в поднебесье,Звуки их арф отзываются здесь,Славу Творцу они в небо возносят,Это их пенье — бессмертия весть.
Длите же пение — не выпускайтеАрфу Давида из трепетных рук.Кто воскресит мое сердце? Один лишьВашего пенья ласкающий звук.
О, если б я, горемычный, сегодняМог бы примкнуть к вашей рати святойИ отрешиться от грешного мира,В край сновидений уйти за мечтой!
Тщетно… Впустую бушуют желанья,Тщетно мечта устремляется вдаль,Скорбь воцарилась у сердца в глубинах,Душу мне снова тревожит печаль.
Февраль 1910
«Ветром вечерним, еле слышимым…»
© Перевод Ю. Михайлик
Ветром вечерним, еле слышимым,Нежным зефиром травы трогая,Прямо на луг, росою вышитый,Сумрак спускается за дорогою.
В небе луна плывет слепящая,С воинством звезд во тьме аукаясь.Это сияние землю спящую,Как колыбельная песня, баюкает.
В небе окутанные туманамиИ налитые небесной силою,Горы сомкнулись надежной охраною,Оберегая землю милую.
Радостью жизни преисполнено,Спит в ликованье мироздание.Только поэт, словно стон в безмолвии,Так одинок в своем вечном страдании.
Февраль 1910
ЭЛЕГИЯ («Темная ночь. Ни луны, ни звезды…»)
© Перевод А. Кушнер
Темная ночь. Ни луны, ни звездыНа небе черном глаза не найдут.Призраки выступят из темноты,Сумрачно, сыро, и дождь тут как тут.
Спит, заблудившись в ущелье, ручей,Словно в туманный попал лабиринт.В роще безмолвно скорбит соловей,Плачет, не слыша его, гиацинт.
Поверху легкий скользит ветерок,Ропщет во мраке Риони, шумит…Словно печаль одолела потокИли былого мучительный вид.
Царствует в небе глухая тоска,Черные тучи лениво бредут;В трауре, вот она, рядом, близкаГорная цепь, и гранит ее крут.
Край разоренный темнеет роднойГорьким укором для жарких сердец…Будет ли стольким слезам, Боже мой,Скорбному плачу положен конец?
Март 1910
МАТЬ ПРИРОДА
