Да и Карен, хоть мы и подруги, в свой план посвящать опасно. Хотя трудно без помощи…
План… Нет его у меня пока, так, одни обрывки. Знаю только, как из города выбраться, но ведь этого мало, мне нужно на континент попасть.
В начале июня, через два месяца после отъезда хозяина, здоровье госпожи резко ухудшилось. Она жаловалась на постоянные недомогания, тошноту по утрам, периодические боли в спине, целыми днями лежала и просила распылять по комнате любимые духи: от их запаха тошнота проходила.
Как-то утром я застала её встревоженной и растерянной. На вопрос, в чём дело, норина Мирабель ответила, что она почему-то немного пополнела, хотя практически ничего не ест, и указала на небольшой животик.
Госпожа действительно резко похудела за последние недели, а её талия, наоборот, немного расплылась.
Всё это слишком было похоже на одну вещь, и я, не удержавшись, смущённо и десять раз извинившись за наглость, спросила, давно ли у неё были женские недомогания. Ответ норины заставил меня принять одно единственное правильное решение: вызвать врача.
— Я не знаю, Лей, они то есть, то их нет. Два месяца не было, я так обрадовалась, что перестала мучиться: они ведь у меня очень болезненные, — а теперь опять началось…
Осмотрев госпожу, врач сообщил две новости: хорошую и плохую. Во-первых, виконтесса Тиадей была беременна, чуть меньше трёх месяцев. Ума ни приложу, как она сама этого не поняла! Видимо, графиня Ларели не считала нужным просвещать дочь на такие 'низкие' темы. Во-вторых, виконт Тиадей мог и не стать отцом.
Беременность протекала плохо, с какими-то отклонениями, и врач опасался выкидыша. Меня тоже пугали кровотечения госпожи, пусть слабые и редкие, но их не должно было быть!
Норине Мирабель прописали лежать, не совершать резких движений и не волноваться. К ней дважды в день приходил врач, осматривал, поил какими-то лекарствами. Я неотлучно сидела при беременной госпоже, уходя только на ночь, когда меня заменяла вторая горничная, и молилась, чтобы хозяин как можно скорее вернулся. Пусть он и не любит супругу, но рядом с ним ей станет лучше. Да и мне станет спокойнее: никто не заподозрит в злом умысле.
Приехал сеньор Мигель, сообщил радостное известие: военная компания близится к концу, хозяин передал командование кому-то другому и со дня на день должен быть дома.
Теперь они на пару с врачом что-то делали с госпожой. Меня из спальни выгоняли, так что не знаю, что там творилось. Наверное, усиливали действие лекарств магией или проводили какие-то ритуалы.
Хозяин появился на пороге глухой ночью. Взмыленный, промокший до нитки (за окном лило как из ведра), растрёпанный, похожий скорее на простого солдата, чем на Коннетабля Арарга. Видно было, что спешил, не жалея ни себя, ни Раша, ни коня.
— Как она? — он сбросил на пол мокрую куртку и ополоснул лицо водой, чтобы взбодриться и прогнать сон. Затем тщательно вымыл руки и велел мне достать что-то чистое, чтобы переодеться.
Зевая, я поплелась к шкафу. Видимо, бессонницу хозяина должна была разделить и я, поднятая с кровати посредине какого-то цветного сна.
Я вкратце обрисовала ситуацию, не скрывая, что врач давал неблагоприятные прогнозы.
Будто подтверждая мои слова, тишину дома нарушил женский крик. Норина Мирабель.
Мы оба, не сговариваясь, бросились в её спальню.
Испуганная плачущая госпожа лежала на кровати. При виде мужа она расплылась в виноватой улыбке и начала бормотать: 'Оно само, я даже не вставала'.
— Что случилось, Мирабель? — хозяин присел рядом с ней на кровать, взял за руку.
— Боль, резкая боль. У меня даже дыхание перехватило. И она не проходит, — по щекам госпожи потекли слёзы.
Муж притянул её к себе, вопросительно косясь на меня. Будто я знала, что делать! Да, я женщина, да, мне легче понять госпожу, но я ничем не могу ей помочь, хотя хотела бы. Искренне хотела бы.
— Ай, опять! — взвизгнула норина Мирабель, вцепившись в руки мужа. Лицо её на мгновенье побелело, губы плотно сжались. Она непроизвольно сжалась, поменяла положение тела, и я увидела пятно крови на простыне.
И не только я.
Хозяин, успокаивая супругу, велел мне немедленно разбудить сеньора Мигеля (он знал о приезде мага) и послать за врачом. Именно послать, а самой вернуться сюда.
Лицо нашего мага говорило о том, что дела плохи. Он кое-как остановил кровотечение, но предупредил, что с болью ничего сделать не сможет.
Потом пришёл врач, выгнал всех из комнаты, оставшись один на один с госпожой.
Под утро мы узнали печальную новость: у норины Мирабель случился выкидыш.
Хозяин повёл себя лучше, чем я ожидала: несмотря на то, что для него это известие стало ударом, предпочёл пойти к супруге, чтобы утешить. Он просидел с ней часа два, после чего велел принести ей снотворного, а себе бутылку рашита. Покосился на меня, одарив усталым печальным взглядом, и пробормотал: 'Что за наказание-то?'.
В доме воцарилась тяжёлая, тягостная атмосфера. Слуги молчаливо сочувствовали хозяевам, а я разрывалась между ними. После выкидыша супруги норн стал настойчивее, снова заговорил о детях и периодически с надеждой интересовался, не тошнит ли меня по утрам.
Мне было его жаль, он тяжело переживал смерть неродившегося ребёнка, пожалуй, даже сильнее, чем норина Мирабель, которая, как я поняла, не до конца понимала, что произошло. Как-то раз я даже задумалась, не стоит ли бросить пить эти капли, но остановила мысль о том, что, родив, я окончательно предопределю свою судьбу. Да и хотелось, чтобы дети были свободными. Я не желала дочери судьбы скены.
Через четыре месяца после трагедии, когда чувства немного притупились, а врач заверил, что госпожа способна вновь забеременеть и удачно выносить ребёнка, хозяин начал снова ночевать в спальне супруги. Ему хотелось наследника, и норине Мирабель теперь, похоже, тоже. Видимо, она считала себя виноватой в том, что не оправдала надежд мужа, не сделала то, ради чего он на ней женился.
Я была рада. Норн оставил меня в покое, даже отменил запланированный визит к врачу: он хотел, чтобы тот меня осмотрел. Он надеялся, что со второй попытки получит будущего виконта Тиадея от той, что и должна была его родить.
В начале зимы норина Мирабель забеременела вторично. На этот раз никаких опасных симптомов не было, животик постепенно рос, мучая хозяйку только тошнотой и резким увеличением аппетита. Тем не менее, врач регулярно её осматривал, чтобы исключить малейшую возможность повторения несчастья.
Госпожа радовалась, радовался и хозяин, оказывая повышенное внимание беременной супруге. Глядя со стороны, можно было даже подумать, что он её любит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
