— Алекс, пожалуйста, — выдохнула Мишель, схватив Алекса за руку. Тот на секунду прикрыл глаза, а когда открыл, в них полыхала ненависть.
— Послушай, это не моя идея. Если бы я изначально знал, что ребенок мой, у вас с Элизабет даже помолвка не состоялась бы, клянусь.
— Натали, ты уверена, что хочешь прожить жизнь с этим человеком? — Алекс обратился к ней.
— Не приплетай Натали сюда, — пригрозил Джон. — Она достаточно натерпелась. Подумай лучше о своей жене, которой у тебя могло не быть. Вы же Конте с безмерным эго и чувством долга, что важнее любых чувств.
— Тебе это было бы на руку, правда? Забрал мою дочь, Мишель держал в осаде четыре года. Когда не удалось, переключился на Натали, верно? Куда еще заведет твое желание забрать часть наследства Конте? Так уж ли ты отличаешься от своего отца? — выпалил Алекс.
Похоже, Натали и правда слишком много рассказала своему «кузену». Она не имела права раскрывать его тайны кому-либо!
Кьяра зашипела, словно кошка, в защиту брата.
— Если бы не Джонни, твоя жена вряд ли бы сидела в живых, впрочем, как и я, наша мама, Натали, Дейзи. А ты только о деньгах печешься.
Темные глаза Сальваторе следили за всеми, словно за мячиком для пинг-понга, перескакивая с одного участника склоки на другого.
— У меня достаточно денег, чтобы обеспечить безбедное будущее моей семье. Меня не интересует, что есть у Натали, — Джон старался сохранять самообладание. Но подозрения Алекса задели его.
— Да неужели? — передразнил Алекс.
— Что значит это твое «неужели»? — не понял Джон.
— Дэниель Конте оставил Натали долю в шестнадцать процентов, которые она вложила в общее дело с Алексом в «Уорлд Хотел Билдингз», — ответил Тони. Как оказалось, самый хладнокровный собеседник.
Эта новость выбила из Джона последние силы. Натали ему не рассказывала. Почему? Ответ на вопрос вертелся поблизости — она не доверяла ему. Наверняка думала составить брачный договор и в процессе подписания все бы объяснила. Или не объяснила бы
— Сейчас сумма капитала Натали благодаря Алексу увеличилась втрое.
Натали не смотрела ему в глаза.
— Да плевать мне на деньги Натали и ее наследство! — взорвался Джон. Ох, как он мечтал вытащить ее из-за стола, посадить в машину и придушить. И увезти подальше отсюда.
— Тише, Джованни. Не нужно буянить, — влез в разговор Бальтасар. — Твоя невеста беременна, побереги ее. Девочка, почему ты не сказала Джованни об этом? Уверяла ведь всех, что у тебя нет наследства.
Джон сжал бокал и едва не раздавил его пальцами. От злости на Натали. Так глупо все вышло!
— Но ведь так и есть, — Натали говорила очень тихо. Приходилось прислушиваться. Сейчас начнутся оправдания. Джон не в силах это выносить и уже собрался встать, но его остановила Мишель, пригвоздив его к месту одним взглядом и тихим ругательством. — Бабушка отдала мою часть Лагранжей Селин, справедливо заметив, что до этого я тридцать лет ни в чем не нуждалась, а Селин жила в трущобах.
— Верно, я не стала делить его между вами, — подтвердила Катарина. — Но наследство от дедушки у тебя оставалось, насколько я помню. Мы об этом договаривались
— Все деньги со свободного счета я перевела на имя Джона и хотела сохранить это в тайне до свадьбы. Думала сделать подарок.
У Джона перехватило дыхание. Зачем? Глупая дурочка. Неужели прдеположила, что ему не хватает денег? Ну да, раз он решил забрать «Левентис» и поделить часть активов с Элизабет.
— Компанией Алекса я не вправе распоряжаться. Я начала перепродавать акции самой компании внутренним владельцам. Планировала по итогу положить эти деньги на имя Кьяры и Джона.
— Можешь объяснить, зачем? — попросил Джон, перестав владеть голосом от волнения.
— Разве ты не понял? — покачал головой Алекс. — Она возвращает наследство Конте в семью.
Джон онемел. Он не отрываясь смотрел на Натали. Смотрел и смотрел, не в силах произнести ни слова.
— Что это значит? — теперь Сальваторе нахмурился. Глядел то на Джона, то на Алекса.
— Господи, Сальва, не говори, что он твой внебрачный сын. Неужели ты не видишь как наш сын и Джон похожи, — воскликнула Делейни, сжав мужа за локоть. В этот раз поперхнулась Лилиан и неистово затрясла головой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— К сожалению нет, синьора Делейни, — вздохнул Бальтасар. — Отец Джованни и Кьяры другой человек и это, к моей глубокой печали, жестокий ублюдок, но все же носящий фамилию Конте. Это младший брат Сальваторе.
Зал взорвался.
Кто-то соскочил со своих мест, посыпались вопросы, возмущения.
Но Джон не вникал. Он никогда не планировал родниться с Конте. Ему было все равно на деньги, на фамилию, на наследие. Он мечтал лишь о спокойной и размеренной жизни со своей семьей в их новой большой квартире. А в итоге оказался в эпицентре дел об Андерсене и его прихвостнях в надежде, что сможет упрятать своего отца и тот никогда даже пальцем не коснется его близких. Его дочь внезапно оказалась наследницей знаменитой фамилии Левентис, а будущая жена, не спросив, не узнав его мнения, разделила часть своего капитала Конте между ним и его сестрой.
И тут до него дошло. Он часто спрашивал, чего хочет Натали и исполнял любую ее мечту. Но она никогда не спрашивала, чего хочет он, неизменно отвергая его желания. Сидела сейчас с теплой улыбкой, будто оказала ему великое одолжение. Вытащила из него все, перевернула его жизнь с ног на голову, думала, что делает его жизнь лучше. В чем-то да, но благодарность и счастье от этого глобально он не испытывал. Все всегда слишком эмоционально, слишком нереалистично… слишком… Понял же еще, когда Элизабет к ним заявилась и потребовала восстановить материнские права. Теперь прием ее чертовой семейки и вот это вот все.
В итоге в глазах этих людей, которых Натали называла своей семьей, проскальзывало нечто похожее то на жалость, то на страх. Кто-то веселился. А его жизнь рушилась.
Он был растерян. Он не знал, что делать дальше. Впервые, наверное, за всю жизнь не мог просчитать все шаги наперед. Джон нестерпимо любил Натали и хотел быть с ней, в то же время, в глубине души понимал, что их отношения переходят за грань разумного.
— Джонни.
Его позвала Мишель глубоким голосом, действующим на людей гипнотически. Несмотря на шум вокруг, он услышал и обернулся к ней. Она мягко коснулась его руки, нежно улыбаясь. Изумрудные глаза смотрели с какой-то сестринской заботой, чего он не замечал раньше.
— Иногда близкие делают нам больно. Но именно эта боль делает нас живыми. Я восхищаюсь Натали и ее внутренней силой. Она отдает всю себя и все, что принадлежит ей — тебе, только для того, чтобы вытащить тебя из мутного болота, в котором ты много лет барахтаешься. Я бы никогда так не смогла.
Он снова посмотрел на Натали через стол. Джон ошибся. Улыбки там нет и в помине. Губы растянулись в кривоватой гримасе, а в глазах застыли слезы. Она боялась. Боялась его потерять. Она права, ведь его первая реакция на такие потрясения в их отношениях далеки от идеальных. Он неизменно убегал и прятался, делая ее несчастной, а потом возвращался. Все это напоминало какой-то йо-йо. И прямо сейчас он или принимает все, как есть, либо обрывает ниточку навсегда.
— Натали, мне нужно с тобой поговорить. Наедине, — его опередил Алекс, вставая. Натали послушно кивнула и параллельно с ним вышла из зала.
Джон смотрел им вслед и не мог пошевелиться.
Ревность, злость, обида одолевали его, но он делал все, чтобы не поддаваться. Это разрушительные чувства, их не должно быть. Не к Натали, нет.
Потом он резко соскочил и пошел за ними. Черт возьми, что он творит? Это его женщина. Его Натали. Неважно, что вокруг них происходит. Он любил ее. И обещал, что никому не позволит обидеть ее. А Алекс производил впечатление, будто реально мог обидеть. Джон уже не слышал, как Бальтасар и Кьяра всех успокаивали и по очереди рассказывали, что все это значит. Не замечал, как Мишель засеменила следом, пытаясь его остановить.
Глава 41
