мере, покинул бы этот мир с лёгким сердцем, ни о чём не сожалея — прекрасная судьба, начавшаяся среди тех, кто умел только торговать своим телом, но однажды закончившаяся рядом с женщиной, ради которой он без тени сомнения был готов поставить на кон всё.
Любовь и смерть так часто шли рука об руку в их мире, но он не боялся, как не боялись, наверное, и все, кто когда-либо открывал свои сердца тем, кому доверял.
Доверие и жизнь, любовь и смерть — в этом была своя поэзия, прекрасный танец на лезвии меча. А Кьяр любил танцевать. Он улыбался, сплетая их с Наей пальцы: не важно насколько тонка оказалась бы та грань, по которой она его поведёт, он пошёл бы, зная, что так и должно быть. Их жизнь всегда была риском, поэтому бояться было нечего. Хаос всегда был на стороне тех, кто не сомневался.
Кьяр засыпал, прижимая к себе женщину, которая помогла ему увидеть свой путь в этой жизни и почувствовать себя на своём месте, стёрла терзавшие его неуверенность и неопределённость, стала его живым, бьющимся сердцем и не побоялась хранить это сердце в своих руках. Кьяр любил и чувствовал себя любимым.
Глава 20. Криндур
Спустя почти две недели отряд вышел к границам небольшого человеческого города у подножья тех самых гор, куда они собирались подняться, чтобы Ная наконец-то смогла начать свои тренировки.
Становилось всё холоднее, небо всё чаще затягивало тучами, по утрам поднимался плотный туман. Тёмные эльфы шипели на погоду, кутались в тёплые плащи, купленные Лиасом, но, услышав, что вскоре температура упадёт ещё ниже и повсюду будет сыплющаяся с неба вместо дождя замерзшая вода, поняли, что их будет явно недостаточно и выследили в лесу ещё шестерых медведей. Теперь не понятно было только, что делать с обувью: их сапоги ещё выдерживали холод, но они слишком быстро промокали, и когда пошёл бы снег, то толку от них уже не было бы.
Если верить карте, то город, раскинувшийся в долине перед отрядом назывался Криндур. Первый раз, когда Лиас прочитал это название, дроу, выражаясь их же языком, повели себя как пьяные гоблины: мужчины вместе с предводительницей хохотали, как ненормальные, и в итоге окрестили город Куриндуром и Куркериком, что на тёмном языке означало «загон для кериков» или, как их ещё называли, индуров. Из описания этих тварей Лиас понял, что они были чем-то вроде помеси цапли и курицы, питались в основном рыбой, но, как и многие монстры, в целом, могли жрать, всё, что двигалось, к тому же были очень неприхотливыми, поэтому дроу их выращивали ради мяса, перьев для письма и подушек, и клювов, использовавшихся для изготовления столовых приборов и различной бытовой мелочи.
Куркерик был небольшим городом, окруженным двухметровой каменной стеной и с обитыми железом деревянными воротами, которые на ночь закрывали.
Осмотрев поселение с высоты полёта феникса, Ная так и не смогла понять, была ли какая-то логика в расположении домов и кварталов внутри или нет. Если она и была, то логике тёмных эльфов, видимо, не соответствовала: утоптанная земля улиц и преимущественно одноэтажные деревянные строения разных форм и размеров, разбросанные внутри квадрата городских стен. Но зато в Криндуре были рынок, загоны для животных, конюшни, кабаки и даже храм, в котором, как выразилась предводительница, поклоняются стихиям в наипохабнейшей форме. Похабная форма стихий заинтересовала всех, поэтому воспоминания о храме сперва перекочевали к Асину, а потом и к Кьяру, который уже создал иллюзию для всех: с четырёх сторон высокой резной деревянной постройки стояли статуи, изображающие божеств: старик, олицетворяющий огонь, молодая женщина — вода, юный мужчина — воздух и старуха — земля. Лиасу они показались вполне красивыми, поэтичными образами, но тёмные эльфы разбавляя свою речь ругательствами примерно на две трети, быстро объяснили ему, что огонь — это температура тела, вода — кровь, воздух — дыханье, а земля — кости. Спорить светлый эльф не стал, только на всякий случай запомнил, что любой романтизм дроу был чужд: никаких возвышенных сравнений. Плоть и магия — это единственное, что они понимали.
Решая, как и когда идти в Куриндур, отряд наблюдал за городом и воротами из полуголого леса.
— Там лошади. Не такие хорошие, как у нас, конечно, но можно купить парочку, — предложил Лиас, — нам ведь предстоит постоянно спускаться сюда за продуктами — верхом проще будет.
— Зачем покупать? Можно спереть, — хмыкнул Иран.
— Нельзя спереть: с нами светлый эльф — он нас прирежет когда спать ляжем за такое, — хохотнула Ная.
— А у тебя есть деньги? — поинтересовался у неё Иран, скептически подняв бровь.
— Нет. Кьяр, у тебя есть деньги? — Ная, повернулась к мужчине, состроив капризное выражение лица пятилетки.
— Есть тридцать медяков. Хватит? — Кьяр даже растерялся из-за ребячества предводительницы.
— Чего? А где всё твоё золото?! — накинулся на него Иран.
— В Таэмране, — фыркнул мужчина, — мне же надо будет на что-то жить, если к тому времени, как мы вернёмся, какой-нибудь урод займёт моё место в сердцах женщин.
— В постелях, ты хотел сказать, — нахально улыбаясь, хохотнул Асин.
— На столах, — язвительно зашипел в ответ Кьяр.
— Что на столах? — не уловил связи маг.
— На столах я трахаюсь не реже, чем на кроватях, — ехидно объяснил танцор.
— Ная, заткни своего придурка, я не хочу опять часами об этом слушать! — Асин взвыл, поняв, что сдуру спровоцировал Кьяра на его излюбленную тему.
— Меня всё в моём придурке устраивает. А раз уж ты назвал его моим, то подумал бы прежде чем просить меня же его заткнуть. Я ведь за такое заткнуть могу совсем не его, — рыкнула в ответ женщина.
— Итак, заработать, — перевёл тему Эмиэль, пока эта троица не подралась.
— Что заработать? — не понял Иран.
— Лошадей, — кивнул в сторону пасущегося табуна Эмиэль.
— Как? — хмыкнул Аэн.
— Не знаю. У них нет войны тут? Можно было бы наёмниками, — мужчина пожал плечами, задумчиво оглядывая городские стены.
— Нет войны, ты же видишь — тишь да гладь, — целитель указал рукой на мирный пейзаж: город, открытые на день ворота, люди, стада
