тот случай.
Лева Яйцин молчал, как индийский йог.
Я не знаю, как разговаривать с людьми, которые не хотят с тобой разговаривать. И смирился с тем, что Лева оказался для меня самым неразгрызаемым орешком. Хотя кто мог подумать?! Я сдался.
На тумбочке Левы лежал пистолет, и я бы так и ушел, ничего не добившись, если бы не странная конструкция этого пистолета. Я потянулся к нему, чтобы посмотреть поближе, убаюканный тем, что Лева пребывал в состоянии полной недвижимости, хотел взять его в руки, но рука начальника охраны и безопасности молнией взметнулась к тумбочке и на корню пресекла мою попытку овладеть личным оружием Левы Яйцина.
Рука моя была перехвачена и зажата в пальцах Левы словно в стальных тисках.
Я даже испугался.
— Ты чего? — спросил я его.
Если не ошибаюсь, у меня даже голос задрожал.
— А ты чего?! — грозно спросил он меня.
И стал медленно вставать. Это впечатляло…
— Да ничего, — пролепетал я. — Пистолет странный, вот и все. Никогда такой не видел.
Он с сомнением смотрел на меня.
— Да? — сказал он.
— Да, — ответил я. — Это какая модель? Впервые вижу.
— Это редкая модель, — категорично заявил он мне, считая, что этого вполне достаточно. — Он не убивает, а только поражает.
— Как это? — спросил я.
— Очень просто, — сказал он. — Током.
— Что?! — вскрикнул я.
Он объяснил мне как несмышленышу:
— Он не стреляет пулями. Это такой специальный пистолет, понимаешь? Он бьет слабым током. Преступник или просто нарушитель отрубается на несколько минут, и ты берешь его голыми руками. Понятно?
Хмель слетел с меня начисто.
— Да, Лева, — кивнул я. — Понятно. Ты так хорошо объясняешь.
— Чего там, — махнул он рукой.
Мне нужно было спросить последнее. Последнее, и все. Больше у меня не будет вопросов ни к кому.
Как можно небрежнее я спросил:
— И такой пистолет только у тебя, да?
— Почему? — удивился он. — Разве только у меня здесь опасная профессия? Есть кое у кого еще.
— У кого, Лева? — спросил я.
Он пожал плечами и рассказал мне, — у кого еще в нашей лодке есть такие пистолеты.
Все-таки я оказался в нужное время, в нужном месте…
Рябинина слушала радио — в ее каюте, в которой недавно был хладнокровно убит Рохлин, было темно. Звучала тихая музыка — кажется, Вивальди.
Я включил свет, выключил радио и сел напротив нее. Когда она вскочила, глаза ее сверкали.
— Что ты себе позволяешь, Лапшин?! — буквально прошипела она.
Но, прочитав в моих глазах что-то из ряда вон выходящее, поумерила прыть и спросила каким-то вмиг севшим голосом:
— Что случилось, Гриша?
Слепой бы увидел, что она встревожена.
— Григорий, ты пьян?!
Давай, называй меня по имени, я люблю, когда ты называешь меня по имени.
— Лапшин! — перешла она на свой обычный язык. — Ты пугаешь меня, Лапшин!
— Юля, — сказал я ей. — Понимаешь… Дело в том, Юля, что…
И я снова замолчал.
— Гриша… — прошептала она.
— Я люблю тебя, — сказал я.
— Что?! — вскрикнула она, глядя на меня испуганными глазами.
— Я люблю тебя, — повторил я.
— Ты никогда мне этого не говорил… — потрясенно проговорила она.
— Юлия, — сказал я. — Выходи, пожалуйста, за меня замуж. Я постараюсь сделать твою жизнь счастливой. Я все для этого сделаю. Все, что смогу. А могу я много.
— Я согласна, Гриша.
— Спасибо. Я не подведу тебя.
Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами:
— Что случилось, Гриша? — мягко спросила она меня.
Я улыбнулся, прикрыл глаза и покачал головой. Снова открыв глаза, я увидел ее робкую улыбку. Она ждала ответа.
— Я знаю, кто убийца, — сказал я ей. — И кто стоит за всем этим…
Глава 2
ВСЕ
1
Хотя Зотов, Туровский и Лева Яйцин пытались сохранить это в тайне, к ужину почти все уже знали, что будет объявлено о каком-то важном решении…
Они заперлись в служебной каюте, и даже Ахметов не мог предположить, о чем пойдет речь у Зотова с организаторами злосчастного круиза.
— Я вас позвал, товарищи… — начал Зотов, но неожиданный смешок Туровского заставил его умолкнуть. — В чем дело?
— Извини, Андрей, это нервное!.. — произнес Туровский.
— Лечиться надо, — недовольно проворчал Зотов.
— Просто ты классно начал!
— То есть?
— Как Гоголь. Помнишь, в «Ревизоре»?..
— Не помню, — сознался Зотов.
— Там городничий говорит: «Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить неприятное известие!..»
— Ты уверен?
— Что-то вроде этого… Так что, еще раз извини!
Яйцин, слушавший весь этот разговор с некоторым удивлением, вежливо кашлянул. Зотов и Туровский тотчас замолчали и уставились на него.
— Гоголь — это, конечно, хорошо, — высказался Яйцин. — Только вот неприятностей у нас… — Он провел ребром ладони по горлу. — Хватает!.. Вашему Гоголю и не снилось!
— Я для того вас и позвал! — подхватил Зотов нить разговора. — Надо что-то решать…
— А что тут решать, — уныло откликнулся Туровский.
— И так все ясно — мне крышка!
— Не вам одному, — добавил Яйцин.
— Ты человек подневольный…
— Я — в другом смысле.
— В каком?
— Вернуться бы надо — вот в каком! — мрачно сказал начальник охраны и безопасности.
— Вернуться — это неплохо! Это даже очень хорошо! — неожиданно весело произнес Туровский.
— Я смотрю, ты что-то больно веселый, — заметил Зотов. — Еще что-нибудь случилось?..
— Это нервы, Андрей.
— А ты забудь про них.
— Как?
— А так. Выпей водки, обними жену…
— Напои коня! — вставил Яйцин.
— Какого коня? — поинтересовался Туровский.
— Тоже цитата. Из песни.
— А я уж подумал… — Туровский снова едва сдержал смех.
Зотов некоторое время переводил взгляд с одного на другого. Затем решительно поднялся.
— Нет, мужики, я вижу так дело не пойдет! — строго сказал он. — Один все время ржет, как недоделанный. Второго на цитаты потянуло… Нет, так нельзя!
Зотов обернулся и достал из шкафа бутылку и стопки. Плеснул водки на два пальца и придвинул стопку к гостям. Показывая пример, поднял первым.
— Будем здоровы!
И опрокинул содержимое стопки в рот.
Туровский и Яйцин не заставили повторять дважды, и тоже с удовольствием выпили. Сразу стало как-то уютнее…
— Горяча, зараз-за! — заметил Туровский.
— Хорошо! — оценил и Яйцин.
Он выжидательно посмотрел на Зотова, но кавторанг больше баловать не стал — спрятал водку и стопки в шкаф. А чтобы не было соблазна, еще и запер его на ключ.
Сел за стол. Строго посмотрел на гостей.
— Теперь поговорим.
— Давай! — почти одновременно сказали Яйцин и Туровский.
Кавторанг сухо, по-военному пересказал события последних дней в их хронологической последовательности. Он говорил так, словно заранее вызубрил все факты, и теперь напоминал исполнительного докладчика общества «Знание».
— Во, дает! — несколько раз восхищенно,
