В мае 1915 г. в Седлеце прибыл генерал В. И. Гурко. М. В. Алексеев планировал организовать фланговый удар по наступавшей в Галиции австрогерманской группировке из Польши. Для этого 6-й армейский корпус и ряд других частей перебрасывались с позиций на Бзуре и Равке в направлении на Холм в состав 4-й армии генерала А. Е. Эверта. В разговоре с М. В. Алексеевым В. И. Гурко изложил свой взгляд на сложившуюся ситуацию. По его мнению, недостаток снарядов оказался в какой-то мере спасительным для русской артиллерии: поскольку производство орудийных стволов наладить было гораздо труднее, чем производство снарядов, если бы последнее удалось организовать к концу 1914 г., то к весне 1915 г. на фронте у русской армии не было бы ни единого орудия, способного вести огонь. Рассчитывать на перелом ситуации в связи с отечественным производством не приходилось. С октября 1914 по октябрь 1915 г. русская армия, по данным Главного артиллерийского управления, могла получить 1075 трехдюймовых, 300 горных орудий, 160 шестидюймовых гаубиц, 40 42-линейных скорострельных и 400 48-линейных орудий10. Таким образом, русский фронт от Балтики до Персии мог рассчитывать на поступление в среднем 164,58 орудия разного калибра в месяц, что было совершенно недостаточно. «Лучше иметь орудия и экономить на снарядах, чем иметь снаряды и не иметь орудия, способные вести огонь», – сказал М. В. Алексеев11. Изменение состава батареи подчинялось такой же логике. Рассчитывая на преодоление кризиса снабжения, генерал предпочитал иметь больше боевых единиц в артиллерии, особенно учитывая рост количества частей пехоты.
Главнокомандующий Северо-Западным фронтом предлагал нанести удар во фланг наступавшему А. фон Макензену от реки Сан, с севера. Но этот план так и не был реализован12. Германское командование нанесло удар первым. Его главной задачей, по мнению Э. фон Фалькенгайна, было оттягивание русских резервов от Юго-Западного фронта. В районе Тильзита была собрана армейская группа генерал-лейтенанта Отто фон Лауенштейна (три пехотные и три кавалерийские дивизии), которая 14 (27) апреля 1915 г. начала наступление в направлении Либавы и Шавли13. В какой-то степени оно играло роль акта возмездия.
Как отмечалось в «Военном обзоре» «Русского инвалида», «германцы горели желанием отомстить за наш лихой набег на Мемель, произведший на них столь сильное впечатление»14. Для желания отомстить у немцев были все основания, хотя набег на этот город сложно назвать лихим и способным произвести сильное впечатление на кого-либо, кроме офицеров, которым пришлось руководить им. У них «лихой набег» почти сразу же получил название «пьяной авантюры»15. По ее окончании русские войска были отведены в Либаву. По немецким данным, крепость, разоруженная в начале войны, все еще имела гарнизон численностью в 6–8 тыс. человек. Качество этих войск считалось низким, русская оборона с суши опиралась на полевые укрепления, построенные уже после начала войны16.
Теперь на этом направлении наступала группа О. фон Лауенштейна. Фактически это был отвлекающий рейд на второстепенном, но все же весьма верно выбранном для демонстрации направлении. Если учесть значение не только Либавы, но и Курляндии, то ценность этого участка Северо-Западного фронта резко возрастала: здесь проходили пути его тылового снабжения, через Курляндию возможен был глубокий обход крепости Гродно. Противник сразу же начал теснить слабые части правого фланга русского фронта – 68-ю пехотную дивизию с частями пограничной стражи и ополчения. 30 апреля немцы заняли Шавли, а 3 мая подошли к Митаве. Угроза подействовала: еще до того как русское командование выяснило масштаб этой атаки, она не могла не привлечь его внимания. На угрожаемые участки были переброшены подкрепления. В районе Митавы и Поневежа начали формироваться две русские армейские группы, которые вскоре составили основу новой 5-й армии. 24 мая (6 июня) ее возглавило управление 12-й армии под командованием генерала П. А. Плеве17.
В результате за короткое время Северо-Западный фронт потерял в Польше 16 дивизий (10 из них отправлены на Юго-Западный фронт и 6,5 – в район Шавли). Частей на правом и левом берегах Вислы не хватало.
5 (18) мая 1915 г. Ф. Ф. Палицын записал в своем дневнике: «Однако самая большая нужда ощущается в артиллерийских средствах и в артиллерийском снабжении. Мы боремся человеческими телами, люди начинают это понимать, и это может иметь прискорбные последствия (выделено автором. – А. О.)»18. П. А. Плеве планировал нанести контрудар по немцам, однако для подготовки у него не было времени – собрать резерв из перебрасываемых ему войск он не успевал19. В этих условиях залатать трещавшую оборону контрударами не удалось. Немцы осуществляли довольно глубокое вторжение в Курляндию, и хотя не смогли удержаться у Митавы, откуда их отбили с большими потерями 5 мая20, остановить продвижение противника не удалось.
Частичный отход через несколько дней был компенсирован успехом на побережье Курляндии – русские войска оставили Либаву. Во время наступательной операции выросла активность военно-морских сил Германии в Рижском заливе. С апреля 1915 г. Морской Генеральный штаб стал получать агентурную информацию о том, что противник готовит в районе Риги десант силами до двух корпусов, которые собирались в Киле21. Никакого десанта не планировалось, но под влиянием полученной информации в апреле 1915 г. русское командование стало переводить в Моонзунд активную часть флота. Первой сюда была направлена минная дивизия – миноносцы и часть тральщиков. Они немедленно приступили к постановкам мин в Ирбенах и на линии Либава – Данциг22.
Учитывая опасения русского командования, группа немецких кораблей имитировала подготовку высадки десанта в тылу оборонявших Либаву русских войск. Кроме того, флот противника оказал активную помощь армии, обстреливая русские позиции23. Для наступления на город 3 мая немцами был создан сводный отряд в составе кавалерийской бригады, двух батальонов ландштурма и легкой гаубичной батареи. 5 мая он выступил из Мемеля и к пяти часам вечера начал атаку укреплений Либавы, которая продолжалась около трех часов24. Ставка заявила, что город был занят «после боя с небольшим отрядом нашего ополчения»25. Качество русских войск, занимавших этот участок Северо-Западного фронта, никогда не было высоким: в основном все те же части ополчения и бывшие пограничники. Активного сопротивления гарнизон не оказал, небольшая часть его почти сразу же сложила оружие26. Плохо обученные ополченские части были сущим наказанием для тех участков фронта, где они находились. К трем часам утра 8 мая немцы вошли в Либаву, захватив в плен 1,5 тыс. ополченцев, 12 орудий было оставлено на укреплениях27.
Армейские части отошли, сумев сохранить порядок и произвести взрывы важных объектов. Немецкий историк отмечал: «Главная часть гарнизона отступила и не оставила ни одного орудия. Противник удовольствовался затруднением операций на суше путем взрывов мостов, на море – бонами во входах в гавань и обильной постановкой мин. Кроме того, он попытался сильными разрушениями привести в негодность для военных целей окружавшую город крепость»28. Каким бы малозначительным ни было сопротивление, его посчитали достаточным для того, чтобы обложить город контрибуцией в 500 тыс. марок (250 тыс. рублей), в обеспечение выплаты которой были взяты заложники от гражданского населения29.
В Либаве осталось 424 тонны цинка, столь необходимого для военной промышленности России. Занятие германцами этого порта имело большое значение. Во-первых, в городе находилась единственная в России фабрика по производству колючей проволоки30. Во-вторых, базы русских миноносцев, а также британских и русских подводных лодок, из которых они с поздней осени 1914 г. до середины февраля 1915 г. совершали выходы в Балтику для постановки минных заграждений на маршрутах немецких транспортов и атак кораблей противника от Мемеля до островов Борнхольм и Рюген, отодвигались назад, в глубь Рижского залива. В-третьих, германская армия, действующая в Курляндии, получала в своем ближнем тылу порт, удобный для снабжения31.
Вслед за оставлением Митавы противник попытался удержать за собой занятый 30 апреля Шавли. За время своего краткого пребывания здесь немцы ограбили значительную часть города, около 800 домов было сожжено, новые военные власти объявили даже о начале реквизиции меди, но осуществить эти планы не успели32. После боев 12–13 мая немцы были отброшены от Шавли33. В результате боев в Риго-Шавельском районе германское командование составило два плана дальнейших действий. П. фон Гинденбург и Э. Людендорф предлагали использовать его в качестве плацдарма для глубокого обхода на Минск, Э. фон Фалькенгайн считал более реальным прорыв на наревском направлении на юг, чтобы срезать таким образом русский выступ в Польше. В конце концов, был выбран последний вариант действий34.
