с Колизеем.
Купив на углу Кожевенной и Мучной улицы свежую лепёшку и проглотив её, практически не жуя, де Грассо размашистыми шагами устремился к школе маэстро Фиоре.
Незаметно пробравшись в притихшее палаццо, Джулиано, не умываясь, прямо в одежде упал на любимый тюфяк. Несколько минут он отрешённо прислушивался, как в библиотеке второго этажа отчётливо скрипят мозгами прочие ученики, засевшие за фехтовальные трактаты. После чего сознание юноши померкло, точно в комнате задули свечу, и глубокий сон охватил всё его существо. Сквозь густую патоку беспамятства Джулиано слышал, как чьи-то руки настойчиво трясли его за камзол. Хотя, возможно, это только снилось смертельно уставшему де Грассо.
Ближе к полуночи юноша открыл глаза. Ваноццо де Ори сладко похрапывал на соседнем матрасе. Де Грассо поворочался с боку на бок, но противоречивые желания воспользоваться отхожим местом и поесть заставили Джулиано оставить уютное ложе и отправиться в путь по тёмным галереям школы.
Чуть не заснув в процессе отправления естественных нужд и всё же благополучно завершив свои дела в подсвеченной тусклой луной уборной, юноша походкой пьяного моряка добрался до кухни, в которой мирно почивали слуги. Один из них, скорее всего, Гастон, попытался усовестить Джулиано, жадно вгрызшегося зубами в холодный окорок, за что был наказан тычком под рёбра и ударом кулака в глаз. После чего де Грассо влил в себя полбутылки неразбавленного порто и с чистой совестью отправился досыпать.
Следующее утро наступило для Джулиано позднее обычного. Пасмурный свет осеннего дня тусклыми проплешинами испятнал дальнюю стену маленькой кельи. В приоткрытые ставни залетал влажный ветерок. В школе было очень тихо — видимо, ученики отправились на утренние занятия лёгкой атлетикой в садах Лукулла.
Джулиано тенью проскользнул в купальню, где наскоро почистил одежду и привёл себя в надлежащий вид. Он успел как раз к возвращению шумной толпы разгорячённых пробежкой воспитанников де Либерти.
Ваноццо, Пьетро, Жеронимо и другие сразу обступили де Грассо со всех сторон и засыпали градом вопросов о том, куда он пропал и чем занимался последние пару суток. Поток слов был внезапно прерван деликатным покашливанием незаметно подошедшего сеньора де Либерти. Маэстро бережно сжимал в узловатых пальцах белую хризантему, и его взгляд не сулил Джулиано ничего хорошего.
— Потрудитесь объяснить ваше отсутствие на занятиях, сеньор де Грассо, — сухо потребовал сеньор Фиоре.
— Я гонял джудитов, — ответил Джулиано, дерзко глядя в глаза учителю.
— Это, бесспорно, благородное времяпрепровождение, но оно никак не оправдывает вас, — маэстро смахнул несуществующую пылинку с чёрного рукава безупречного дублета. — Все прочие мои ученики сумели вернуться в школу ещё до ужина среды. Вы же где-то пропадали весь четверг и бездарно проспали утро пятницы.
— Виноват, сеньор Либерти, этого больше не повторится.
— Не повторится — это точно, — маэстро крепко сжал несчастный цветок и безжалостно растёр его между пальцев так, что белые лепестки запорошили полы его одежды, — потому что я выгоню вас из моей школы.
Джулиано моргнул. На лицах собравшихся юношей отразилось полное непонимание происходящего. Глаза распахнуты, рты искривлены в немом изумлении. В первое мгновение никто из воспитанников маэстро Фиоре не мог поверить, что де Грассо выставляют за стены палаццо сеньора де Либерти по такому ничтожному поводу.
— За что? — возмущённо воскликнул юноша. — Я ничего не сделал!
— Я не обязан перед вами отчитываться, — холодно сообщил Маэстро Фиоре. — Потрудитесь покинуть свою комнату до заката. И передайте мои наилучшие пожелания Лукке.
Раздосадованный и злой на весь свет, Джулиано растолкал плечами словно примороженных таким поворотом дел воспитанников де Либерти и опрометью бросился в маленькую келью. Разные мысли клубком ядовитых гадов ворочались в его голове, уязвляя самолюбие и раня родовую гордость дворянина. Не глядя, де Грассо покидал в мешок всё, что попалось ему под руку, и, красный от досады, остановился лишь когда басовитый голос Ваноццо окликнул его с порога:
— Куда пойдёшь?
— К Лукке. Привет передавать.
— Угу, — глубокомысленно хмыкнул де Ори, — а потом?
— Суп с котом! — Джулиано с размаху отшвырнул мешок в угол и плюхнулся на мятый тюфяк.
— Жалко же котика? — криво улыбающийся Пьетро бочком протиснулся в дверь мимо внушительного торса силицийца, перегородившего весь проход.
— Да пошёл он! — досадуя, юноша грохнул кулаком по стенке. — Вот скажи мне, Пьетро, ты же умный человек, так? За что Фиоре выгнал меня? Как будто я один бегал по этому клятому гетто или Ваноццо не проторчал три дня в каталажке? Почему именно меня выперли взашей и больше никто не пострадал?
— Сие есть великая тайна за семью печатями! — глубокомысленно изрёк Пьетро, подражая наставительному тону отца Бернара. — Но если говорить начистоту — не знаю. Возможно, старик встал не с той ноги или у него геморрой разыгрался, печень пошаливает… Выбери любое объяснение, которое тебе больше нравится.
— Плюнь! Твоя отлучка тут вообще не при чём, — Ваноццо ободряюще хлопнул приятеля по плечу. — Хочешь, уйдём вместе? Мне, признаться, давно надоел этот самодур с его букетиками. В печёнках сидит эта рассада!
— И к кому мы пойдём? — уныло поинтересовался Джулиано.
— Да хоть к Дестраза, хоть к фон Лихтеру — мне всё едино.
— У Лихтера я уже был, мне там не понравилось. К Дестраза нельзя. Я убил Рябого, — юноша задумчиво провёл тыльной стороной ладони по подбородку.
— Чего ты сделал? — искренне удивился Пьетро.
— Убил Кириако из Дестраза. Он сам виноват! — де Грассо глубоко вздохнул и стал рассказывать. — Пока вы громили джудитов, я свалился в какой-то подвал и нашёл там Спермофилуса в компании лечившего его от хореи Ицхака. В благодарность за исцеление Суслик пообещал спасти лекаря с семейством и попросил меня сопроводить их в безопасное место. Тут в дом джудита ввалился Кириако, и мне пришлось его убить.
— Вот так дела, — протянул Ваноццо, почесав мясистую ягодицу.
— Ты точно ничего не путаешь? — Пьетро упёрся кулаками в бока и оценивающе поглядел на Джулиано. — Кириако Рябой, чемпион Дестраза, пал от твоей руки?
— Да говорю же, так получилось, — де Грассо поморщился, — он отвлёкся на шум, и я достал его ножом.
— Ну ты силён! — Ваноццо покачал головой. — Рассказать кому — не поверят!
— Не стоит рассказывать, — возразил Пьетро, — никто не похвалит Ультимо за сочувствие к джудитам. Ещё и кровники у Рябого сыщутся, устанет потом от них отбиваться.
— Покажи ножик, — попросил де Ори, с любопытством разглядывая костную рукоятку, торчащую из потёртых ножен на поясе де Грассо.
Джулиано протянул силицийцу чёрный обсидиановый клинок:
— Не порежься, он острый.
— Ах, чёрт! — выругался Ваноццо, слизывая каплю крови, проступившую на пальце. — Кусается, собака!
— Дай-ка мне, — Пьетро забрал клинок и принялся крутить его в полосе
