в его подвале. И мне не стыдно за это желание, но я рад, что лекарь и его семья остались живы. Вот такие пироги с котятами, дорогой сеньор Никколо. А теперь ты можешь или простить нас, или катиться ко всем чертям!
— Мир? — спросил Пьетро, протягивая Суслику руку.
Чуть помедлив, барбьери ответил:
— Мир.
Глава 39. Кровь, кровь
Помирившаяся компания засиделась на веранде кабачка до первого часу ночи. После чего было принято нетрезвое, но верное решение — снять маленькую мансарду на третьем этаже для совместного ночлега, а посещение маэстро Майнера перенести на следующее утро.
Хозяйка «Ужина» — приветливая пышечка с ярким жерменским акцентом, похожая на мягкую сдобную булочку и столь же приятно благоухающая свежим штруделем, увела друзей по скрипучей лестнице на самый верх, под крышу таверны, где на потемневших от времени перекрытиях обильно гнездились несколько пар сизых голубей. Выдав постояльцам свежие простыни и указав на скрученные тюфяки, сеньора Марта спустилась на кухню, откуда вскорости возвратилась, неся в руках пять добрых кружек, исходящих ароматным паром разогретого вина с терпкими нотами корицы, гвоздики и апельсиновой корочки.
Весёлая компания с восторгом отблагодарила женщину десятком заслуженных комплиментов, заставив хозяйку слегка зардеться от сказанного. На прощанье Марта по-матерински потрепала лохматую шевелюру Джулиано и, пожелав «мальчикам спокойной ночи», откланялась. Почти счастливый де Грассо, не раздеваясь, упал на матрас, набитый колючей соломой, и тут же провалился в густую патоку сна.
Обычно Джулиано не помнил своих сновидений. Он ложился в постель, закрывал глаза и спустя положенное время открывал их снова, полностью отдохнувший и готовый к любым испытаниям нового дня. Никакие артиллерийские канонады на свете не могли прервать его молодого здорового сна. Но в этот раз не прошло и часа, как что-то сильно боднуло спящего юношу в бок с той стороны, где у стены лежало его оружие. Де Грассо приподнял голову, оглядел похрапывающих приятелей, ощупал рёбра и, решив, что ему показалось, снова уткнулся носом в тюфяк. Повторный тычок заставил его сесть на постели.
Таверна была погружена в вязкую трясину тишины. Все соседи мирно спали на своих лежанках. Сонный ветерок шевелил паутинки в луче лунного света, стекавшем из слухового окна под крышей. Нахохлившиеся голуби спокойно дремали в гнёздах.
Едва уловимый протяжный звук, раздавшийся откуда-то снизу, заставил юношу быстро подняться на ноги. Джулиано крадучись выглянул за дверь и, не обнаружив там никого, вернулся, чтобы растолкать приятелей. Его старания не увенчались успехом, друзья крепко спали и никак не реагировали на уговоры и оплеухи де Грассо. В сердцах плюнув на дощатый пол, Джулиано прихватил перевязь с оружием и выскользнул на лестницу.
Полустон-полувздох повторился, когда юноша спустился на второй этаж. Де Грассо мгновенно замер в тени стены у начала ступеней, ведущих в зимний обеденный зал. Выждав пару ударов сердца, Джулиано осторожно выглянул из-за угла.
Его взору открылась непривычно пустая комната с занавешенными плотной тканью окнами. Все столы, заполнявшие её в дневное время, были придвинуты к стенам и сложены в невысокие пирамиды. На открывшемся квадрате пола проступила древняя мозаика, изображавшая диковинные растения с фруктами, странных ползучих гадов и женскую фигуру отверженной богини с лунным серпом в причёске. Все эти сюжеты заплетали в один ковёр причудливые ленты меандров и перевитых кос. Свет луны заливал густым серебряным потоком лицо тучного человека, раскинувшегося звездой на мозаичном теле богини. В его чертах Джулиано безошибочно угадал Га́нса Крю́гера — хозяина таверны. Вокруг мужчины оплывало девять чёрных восковых свечей. Девять женщин в лёгких аспидных[123] балахонах, плохо скрывающих манящие изгибы их тел, кружились в беззвучном завораживающем танце. Распущенные волосы струящимися потоками омывали мягкие груди с тёмными вишнями торчащих сосков и полушария ягодиц. Словно подчиняясь неслышимой мелодии, гибкие танцовщицы дружно клонились то влево, то вправо, вскидывали руки, касались распростёртого мужчины и вновь отдёргивали ладони. Их бледные лица с закатившимися глазами и распахнутыми ртами обращались к луне, на коже дрожали крупные бисерины горячего пота.
Ганс снова завозился и застонал на полу. Только сейчас Джулиано заметил, что трактирщик полностью обнажён и его налитые кровью возбуждённые чресла высоко вздымаются и опадают в такт движениям завораживающего танца.
Одна из женщин выхватила из складок платья широкий кривой серп. Начищенная медь сверкнула в трепещущем пламени свечей. Медленно покачиваясь вместе со всеми, танцовщица приблизилась к мужчине и встала над ним, подобрав длинный газовый подол балахона. Лунный свет омыл её белые крепкие ляжки и округлый живот.
Ганс тяжело задышал и призывно выгнулся всем телом навстречу женщине. На груди, плечах и икрах мужчины проступили тугие мышцы. Казалось, его тело готово подняться в воздух, но руки и ноги, словно приклеенные, удерживали человека на мозаичном полу. Танцовщица плавным жестом откинула с лица серебристые пряди, и Джулиано узнал сеньору Марту.
Удушающая волна острого животного вожделения подкатила де Грассо к горлу. Юноше мгновенно стало жарко, и он почувствовал, как его естество натянуло плотную ткань мешковатых штанов.
Тряхнув роскошными волосами, женщина оседлала трактирщика. Танцовщицы в круге воздели руки к растущей луне. Мужчина изогнулся. Безумная наездница жадно обхватила коленями его бёдра, словно спину норовистого жеребца, и стала раскачиваться взад и вперёд, наращивая темп. Правая рука Марты с острым изогнутым лезвием прижалась к углублению между податливых грудей, лицо запрокинулось, ноздри широко раскрылись и затрепетали в такт манящим движениям. Свободной рукой она ухватила Ганса за светлую кучерявую бороду и потянула его голову к себе, точно для поцелуя.
Движения пары, слившейся в единое целое, ускорились. Тёмный торс и плечи мужчины покрылись испариной. Руки восьми танцовщиц приблизились к наезднице, лаская и дразня её разгорячённое тело сквозь прозрачную ткань одежды.
Марта прерывисто вздохнула, прогнулась и охнула. Рука с серпом быстро полоснула Ганса по выпирающему животу. Трактирщик вздрогнул, застонал и обмяк. Несколько капель тёмной крови медленно скатились на пёструю мозаику. Женщина подняла мутные от возбуждения глаза с бездной расширенных зрачков вверх, облизала набухшие губы и маленьким пальчиком нежно поманила юношу к себе.
Джулиано шарахнулся от её взгляда, как от чумы.
На обратном пути он несколько раз впотьмах споткнулся о невидимые препятствия и, наконец, больно приложившись плечом о стену, пьяным зайцем взлетел под крышу трактира и принялся трясти спящих товарищей. Несмотря на все старания юноши, друзья продолжали сладко посапывать, не реагируя на его крики и сильные удары по щекам. Придя от того в отчаянье, де Грассо рассудил, что проклятая ведьма подмешала какой-то отравы им в последнюю порцию вина, и
