помощь, врезал одному лодочнику кулаком в лицо, но в следующее мгновение сам рухнул на пол под тяжестью иннистиульца, напавшего сзади.
Взревев от злости, Аннев выдернул из хватки рабовладельца свою золотую руку, скрытую под перчаткой, вцепился ему в голень и сжал с такой силой, что раскрошил кость. Острые обломки вылезли наружу, проткнув кожу. Человек, издав пронзительный вопль, упал на колени, и Аннев ударил его кулаком по голове. Череп треснул, во все стороны брызнули мозги вперемешку с кровью.
Аннев отругал себя за то, что не рассчитал силы, но времени сожалеть о содеянном не оставалось. Он бросился на одного из мужчин, державших Фина; лодочник попробовал увернуться и всего лишь на секунду ослабил хватку. Но Фину этого хватило. Высвободив руку, он схватил пернач и обрушил его на лодочника. Незадачливый охотник за головами, захлебываясь кровью, снопом свалился на пол. Его товарищ счел более благоразумным отступить в сторону, и Фин достал из-за спины второй пернач.
– Мы будто снова у Янака во дворце, – пропыхтел Фин, ошалело ухмыляясь.
– Ага, – согласился Аннев. – Только это не марионетки, заклятые злой волей сбрендившего любителя артефактов. Это всего-навсего простые работяги. Я не хочу их убивать.
– Ну, тут или ты, или тебя, – глубокомысленно изрек Фин, взмахнув окровавленным перначом. – Таковы правила.
Они попятились к черному входу. Иннистиульцы наступали, сабли одна за другой с резким скрежетом вылетали из ножен. Однако среди посетителей смельчаков больше не нашлось. Судя по смятению на их лицах, они уже сомневались, что солари – достаточно щедрая награда.
И вдруг, словно из ниоткуда, между мальчишками и ощетинившейся саблями толпой иннистиульцев возник Рив с бутылкой виски в руке. Перевернув ее, он быстро начертил в воздухе глиф льющейся из горлышка струйкой жидкости.
– Reo-amais-amaisect-amas!
Таинственный знак застыл в воздухе.
А потом, издав тонкий звон, с каким бьется стекло, упал на пол.
В ту же секунду в воздухе повисла плотная завеса тумана. Спустя миг она превратилась в потрескивающий лед, а еще через мгновение таверну сотряс ураганный ветер, принеся с собой обжигающий мороз и миллионы крошечных ледяных игл, от которых негде было спрятаться.
– Бежим! – крикнул Рив и бросился к выходу, волоча мальчишек за собой.
Они выскочили из «Кубка» в переулок, где их уже ждали. Шраон, Терин и Цзянь стояли рядом с запряженной кобылой, а Титус сидел верхом, крепко вцепившись в луку седла.
– За мной! – скомандовал Рив, не сбавляя шага. – Быстро, быстро!
Несколько минут они бежали по Старому Нижнему кварталу на север, ныряя из одной улочки в другую. Аннев уже начал думать, что погони за ними нет, как вдруг с крыши спрыгнуло какое-то страшное существо, покрытое сияющей на солнце черной чешуей, и преградило им путь.
Рив вскрикнул от неожиданности, но отреагировал мгновенно, отшвырнув существо искрящейся молниями волной воздуха, настолько мощной, что тварь перелетела через несколько рядов зданий.
– Ого! – восторженно заорал Терин. – Ребята, ребята, вы видели?
Они бежали, не сбавляя темпа, готовые в любой момент нарваться на очередную засаду. С каждым поворотом улочки становились все грязнее, а строения все чаще представляли собой полуразрушенные лачуги. Минут через двадцать на их пути возникло огромное пепелище: когда-то здесь стояли несколько домов, теперь же от них остались лишь чернеющие балки и горы золы. Компания перешла на шаг.
– Это что, Пепельный квартал? – пропищал Титус.
– Да, – ответил Рив. – Скоро будем на месте. Ведите себя тихо.
Он провел их через огромный, почти до основания сгоревший дом. Пройдя его насквозь, компания остановилась, и Титус спешился. Они двинулись дальше, осторожно ступая по руинам, мимо разожженных тут и там костров, у которых грелись кучки бездомных.
– Лошадь оставим здесь, – сказал Рив, когда они подошли к сгоревшей лавке сапожника. – Она будет привлекать лишнее внимание.
Шраон кивнул, быстро распряг лошадь, и все они тепло попрощались с верным животным.
– Пока, лошадка, – всхлипнул Титус, гладя кобылу по морде. – Может, мы еще встретимся, правда же?
– Почему бы и нет? – поддержал его Аннев, хотя сам в это не очень-то и верил. Не то это место, Пепельный квартал, где можно оставить здоровую лошадь и на следующий день найти ее целой и невредимой.
Рив повел их в какой-то переулок, потом свернул в узкий неосвещенный туннель. Несколько минут они шагали в полной темноте, и лишь эхо шагов нарушало гулкую тишину. Наконец они завернули за угол, Рив толкнул какую-то ржавую дверь – и они вновь оказались среди развалин, освещенных послеполуденным солнцем.
– Почти на месте, – объявил Рив.
Они пролезли сквозь брешь в стене почти разрушенного домишки. Лачуга примыкала к зданию побольше с массивной дубовой дверью.
– Это… дом священника?
– Когда-то был таковым, – ответил Рив, кивком указывая на сгнившую кровать и обломки мебели. – А это – церковь.
Он вылил немного виски на пальцы, нарисовал на закопченной двери глиф и, наклонившись к ней, что-то прошептал. Раздался глухой хлопок, и с поверхности слетел тонкий слой золы. Рив вытер ладонью лысую макушку, повернул ручку и открыл дверь:
– Добро пожаловать.
Шраон вошел первым, за ним, друг за другом, Титус, Терин, Фин, Цзянь и Аннев. Когда последний из них скрылся в темноте пропахшего гарью здания, Рив шагнул следом и запечатал вход глифом.
– Так это правда. Содар погиб, – произнес Рив.
Глаза жреца влажно заблестели.
– Да, – ответил Аннев, с трудом сдерживаясь, чтобы не расплакаться.
Комнату освещала одна-единственная свеча, стоявшая на алтаре в углу. За то время, что беглецы пробыли здесь, она сгорела наполовину, а за стенами церкви на смену закатным сумеркам пришла ночь.
– Так ты приехал сюда вовсе не из-за его письма, – продолжил Аннев, – а потому, что Арнор перестал выходить на связь.
Рив кивнул. Он уже успел умыться и переодеться и теперь намного больше соответствовал тому образу жреца-волшебника, что Аннев успел нарисовать в своем воображении: темно-синяя мантия, аккуратная бородка, короткие волосы, обрамляющие лысую макушку. Однако, к его удивлению, выглядел Рив значительно моложе Содара.
– Я знал, что Арнору не удастся убедить старика, – произнес Рив. Без густой бороды его лицо выглядело более жестким и суровым. – Но надеялся, что после встречи с ним Содар смягчится и выслушает меня. Я покинул Квири через пару дней после Арнора. Сначала остановился в Анкире, где повидался с нашим связным, потом приехал сюда, чтобы встретиться с Тукасом и Кизел. Никто из них об Арноре больше не слышал. А вскоре Кизел пропала. Она была моим осведомителем на востоке, в Торговом квартале. Туда мы с Тукасом и отправились. Несколько дней мы пытались выяснить, где она и что с ней случилось. – Жрец
