за своих друзей, то и они могут пойти с нами. Анклаву нужны такие люди.
Воцарилась тишина. Это предложение застало всех врасплох, и прежде всего – самого Аннева.
– Аннев, – тихо сказал Титус, – если нужно ехать в Квири, чтобы помочь тебе – и Риву, – то я готов.
Аннев пару мгновений всматривался в пухлое личико малыша, потом повернулся к Риву и спросил:
– Они-то вам зачем? Магией они не владеют, и дионахов из них не получится.
– Об этом рано судить, – задумчиво произнес Рив. – Содар говорил мне, что служители и аватары из Академии обладают исключительными талантами, объяснить которые можно лишь магическим потенциалом. – Он пристально посмотрел на троих мальчишек. – Полагаю, каждый из вас обладает талантом крови, но каким именно – это еще предстоит узнать. В Анклаве вам помогут выявить ваши способности к магии и должным образом развить их.
– Постойте-ка, – зачарованно протянул Терин. – Вы хотите сказать, что мы можем научиться магии? Прямо самой настоящей магии?
– Терин, мы идем туда не за этим – Анневу нужно помочь!
Рив улыбнулся. И Титусу, и Терину его план явно пришелся по душе. Чего нельзя было сказать об Анневе и Фине.
– Не знаю, Рив. Мне нужно подумать. – Аннев умолк, внезапно осознав, что предвещателя среди них нет. – А Цзянь куда подевался?
– Наверх пошел. – Шраон взмахом указал на почерневшие от копоти ступеньки в дальнем конце комнаты. – Медитировать или что-то в этом роде. Я ему: «Пол же может обрушиться в любой момент», а он улыбается своей странной улыбочкой и говорит: «Не беспокойся, я об этом заранее узнаю». До сих пор там сидит. – Он, прищурившись, посмотрел на Аннева. – Сдается мне, ты хотел бы с ним поговорить? Без лишних ушей?
– Если он видит будущее, – тихо сказал Аннев, наклоняясь ближе к кузнецу, – было бы неплохо знать, что он думает о поездке в Квири.
– Ты готов ему довериться?
– Нет… но мне нужен взгляд со стороны. Хочу хорошенько все взвесить, прежде чем принимать решение.
– Поспать бы тебе. Пора на боковую. – Последнюю фразу Шраон произнес громко, обращаясь к остальным. – Нам всем не помешало бы как следует выспаться. Последние деньки выдались чертовски насыщенными.
Титус, будто в подтверждение его слов, широко зевнул, и его примеру тут же последовал Терин. Кузнец насмешливо крякнул и махнул им рукой:
– Идите, ребята, найдите себе пару удобных скамеек и поспите. Я несу первую вахту.
Терин, что-то проворчав, поплелся за Титусом в другой конец комнаты, где были свалены их одеяла. Шраон выжидающе уставился на Фина. Тот несколько секунд с вызовом смотрел на кузнеца, потом закатил глаза и двинулся за остальными.
Кузнец повернулся к Анневу, намереваясь и его отправить спать, но осекся.
– Узнаю этот взгляд. Ступай, парень. – Он кивнул в сторону обугленной лестницы. – Только под ноги смотри, не нравится мне здешний пол.
Глава 25
Мастер Никлосс?
Аннев прищурился, всматриваясь в кромешную темноту, потом, выставив ногу вперед, опробовал на прочность половицу и с осторожностью сделал пару шагов.
– Я здесь, мастер Айнневог.
Голос хоть и звучал совсем близко, но отчего-то казался приглушенным. Аннев вытянул руку и прямо перед собой нащупал стену. Обогнув препятствие, он увидел Цзяня: предвещатель сидел, скрестив ноги, а на полу перед ним юноша увидел начертанный в слое сажи какой-то символ. Аннев подошел ближе:
– Это Длань Кеоса?
Цзянь кивнул. Его бледное лицо, отчетливо видневшееся в темноте, делало его похожим на призрака.
– Да, но не та, что у тебя вместо руки. Это – длань, которая была утеряна.
Аннев присел рядом с йомадом, чтобы получше рассмотреть символ. В мягком свечении, исходившем от золотого протеза, он разобрал пять пар глифов, начерченных рядом с каждым пальцем руки.
– Похоже на древнедаритский. Но глифы выглядят немного по-другому. Не могу их прочесть.
– Это символы новых богов и их служителей. Каждый палец представляет одного бога. – Цзянь указал на большой палец. – Тахаран стоит отдельно от остальных четырех. Он бог того, что может быть. Это с его помощью я вижу то, что недоступно взору других.
Аннев вглядывался в аккуратно начерченные глифы, пытаясь догадаться, что они могли бы значить.
– Если пальцы – это новые боги, тогда глифы – их служители, да? Каждая пара знаков – это ремесленники, которые почитают того или иного бога?
– Именно так. – Цзянь показал пальцем на глифы, нарисованные у кончика и основания большого пальца. – Это – некромант, а это – провидец. Они служат Тахарану.
– Но ты лич – и некромант, и провидец.
Вопрос уже готов был сорваться у Аннева с языка, но ответ пришел сам собой. В пепле между двумя символами Аннев вывел третий, в котором объединил оба глифа. Предвещатель качнул головой:
– Ты мудр.
– Я изучал глифы и руны, – пожал плечами Аннев. – Пользоваться ими я не умею, но их смысл мне ясен. Эти не слишком отличаются от древнедаритских.
Предвещатель ничего не ответил, и некоторое время они сидели в полной тишине. Наконец Аннев спросил:
– Цзянь, можешь сказать, что меня ждет в будущем?
– Хм… Еще вчера ты отзывался о пророчествах с презрением, а сегодня жаждешь их услышать?
Аннев насупился:
– Вчера я еще не находился на распутье. А теперь мне нужен совет. Я хочу знать, что произойдет, если я отправлюсь с Ривом. И что меня ждет, если останусь здесь.
– И ты думаешь, что я тебе это скажу.
– Ну, ты ведь можешь видеть будущее.
– Айнневог де Брет, я могу рассказать, что уготовано тебе грядущим, но вряд ли ты меня поймешь. Пророчество – это обоюдоострый меч. Оно двойственно – двусмысленно – и может сбить тебя с толку. – Цзянь таинственно улыбнулся. – Поэтому, как бы мне ни хотелось, говорить о будущем просто и ясно я не умею.
Аннев вспомнил лесную ведьму: даже под страхом смерти она продолжала нести какую-то бессмысленную околесицу.
– Я понимаю, Цзянь. Но у меня есть вопросы, и мне кажется, я могу получить у тебя ответы.
Предвещатель повернул голову. Розовые глазки уставились на Аннева, проникая в самую его душу.
– А ты готов заплатить за эти ответы своей кровью? Для того чтобы увидеть твое будущее, мне придется испить твоей крови.
– О… – Уверенность Аннева внезапно пошатнулась. – Это как-то… неправильно.
– Кровь есть т’расанг – метафизическая материя.
Цзянь начертил еще один символ под глифом Аннева.
– Это аклумера, – догадался Аннев.
– Верно, а это… – Над аклумерой Цзянь нарисовал знак т’расанга. – Это символ крови. Он соединяет в себе жар света огненного, что наполняет теплом наши тела; влагу воды небесной, что течет по нашим венам; и суть нашего существа – нашу метафизическую
