Остальную братию я тоже видел при дворе Орляна, но имён не запомнил. Военная элита. Сейчас элита молча передвигала разутыми ногами и шмыгала разбитыми носами, косясь в нашу сторону подбитыми глазами. Один, в отличие от остальных, одетый в боевые доспехи Ордена Свиньи, казался совсем плохим, и его тащили под руки.
– Куда ты их? – поинтересовался я. – Менять будем? Там у Карла есть сногсшибательная скрипачка. Я уже два раза предлагал её купить, а старый козёл всё упирается. Допросится.
– Уже, – коротко ответила Ната. – Не успела уследить и удержать своих дуболомов, когда они вломились на Лысый. Вошли в раж, засранцы. Вот это – все, кого я успела спасти. Карла едва опознали по перстню, – она швырнула мне символ Кории, и я задумчиво подбросил на ладони тяжёлый перстень с рубином, где проступал рисунок орла. – Так что договор будет подписывать кто-то из этих.
– Просто замечательно, – я швырнул перстень обратно. – Симон будет в экстазе. Надо срочно сообщить.
– Не стоит беспокойства, – Ната подошла ближе, и печать усталости на её лице стала гораздо заметнее. – Серый мышь предвидел такой расклад, уж он-то своих головорезов знает лучше остальных. Я уже послала голубя в Ланр, там его агенты пару лет как готовят переворот. Теперь – самое время.
– Ох уж эта политика, – я покачал головой, – вся эта закулисная возня. Правда, напрягает? То ли дело ворваться с отрядом головорезов в толпу пищащих крестьян и устроить безумное побоище?
Наташа молча взглянула на меня, а потом посмотрела по сторонам и медленно провела ладонью по лицу.
– Знаешь, – она закрыла глаза, – упомянутая тобой закулисная возня и сегодняшняя кровавая бойня по сути своей ничем друг от друга не отличаются. После них остаются трупы ни в чём не повинных людей, послуживших пешками в игре, которая им самим и на хрен не сдалась.
– И тебе их жаль? – я ощутил некоторое изумление: это точно Наташа говорит? – Хочешь, я отведу тебя к Илье, и вы создадите при дворе либеральную партию защиты невинных. Нелепо, но смешно. Или иди объединяйся с Ольгой, а потом – вперёд, на поиск брошенных детей.
Мы стояли посреди поля, усыпанного неподвижными телами, и чёрные пятна ворон, кружащих в небе, становились всё заметнее, а их пронзительные крики – всё громче. Звуки боя затихали, и вопли падальщиков превращались в единственное, что слышали мои уши. Наташа смотрела мне прямо в глаза, и казалось, будто её облик пульсирует, истончается, словно силится пропустить наружу нечто иное.
– А тебе, значит, их нисколько не жаль? – в заданном вопросе не было самого вопроса, а лишь изумлённая констатация непонятного факта. – То есть, все твои слова и поступки, это – не маска, а действительно твои мысли? Все эти годы?..
О чём она? Какая, к дьяволу, маска?
– Ты просто устала, – я взял её холодные пальцы и, поцеловав, прижал девушку к себе, но ощутил лишь прикосновение безжизненного манекена. – Всё наладится. Я увезу тебя в горы, и мы будем отдыхать на берегу замёрзшего озера, под лапами огромных кедров. Ты забудешь про свои сомнения, и всё станет, как прежде.
– Ты обещаешь? – в голосе внезапно прорезалась неистовая надежда. – Как раньше, до того, как я стала такой?
Наши взгляды встретились. Две жёлтые точки в тени капюшона сверлили меня яростным укором. Я не сдержал обещания. Да и как я мог исполнить то, о чём не имел ни малейшего понятия?
Пока мы отдыхали в крошечном уютном шале, Наташа казалась умиротворённой, точно все дьяволы, терзавшие девушку, навсегда покинули её прелестную головку. Мы катались на коньках, спускались с гор на уродливых широких лыжах и построили шикарный снежный замок на берегу блестящего круглого озера. А потом, в одну из ночей, девушка исчезла, оставив меня в полном одиночестве.
Куда она исчезла, зачем? Думаю, на эти вопросы не смогла бы ответить и сама Наташа. Да и ни к чему. Всё равно эти ответы никому не нужны.
Кифара в моих руках начала исторгать звуки, напоминающие стоны живого существа, и некоторое время я прислушивался к горьким стенаниям музыкального инструмента, полностью игнорируя присутствие гостьи. Наташа не пыталась меня отвлечь или как-то прервать дурацкое музицирование.
Пока листья жухлые падают в пыль,Я спутать могу, где неправда, где быль,Там ветры танцуют и пляшет ковыль.
Пока звёзды гаснут и рушатся в прах,Я успел позабыть, где отвага, где страх,Там горы хранят тишину на устах.
Пока океаны стоят без воды,Я путь потерял от добра до беды,Там в свете луны расцветают сады.
Сквозь мрака завесу отправимся прочь,Пока я способен рубеж превозмочь,Там жаркие дни и прохладная ночь,Там…
– Последний год я пыталась экспериментировать, – Наташа прервала мою песню, что, в общем-то, для неё несвойственно, – мне было интересно, способно ли хоть что-то нам навредить. Сделать маленькую царапинку или убить насовсем.
Я опустил инструмент и очень долго и очень пристально смотрел на девушку. Она вновь откинулась на спинку кресла, скрыв лицо во мраке капюшона. Огоньков не видать, значит, глаза закрыты или вновь напитались могильной тьмой.
А вообще… Забавно девки пляшут.
– Подскажи-ка, – я побарабанил по золотой инкрустации кифары и нахмурился, – когда тебе вручали учёную степень в Академии Естествознания, какую именно тему ты защищала? Суицидальные наклонности в среде бессмертных неуязвимых существ?
– Тебе совсем неинтересно, какие результаты у меня получились? – Наташа даже не пыталась возражать или по-другому реагировать на мою шутку. Чёрт, да шутку ли?
– Валяй, – я забросил ногу на ногу, – какую дрянь ты успела на себе испытать?
– Почти всё, что можно, – теперь девушка говорила так тихо, что мне приходилось напрягать слух, – стрелы, падающие камни, утопление, погребение заживо, взрывчатку…
– Яд? – я развлекался – Впрочем, он для нас ничем не отличается от обычной человеческой пищи. Можешь даже не упоминать, сами с усами.
– Мне помогал один парнишка, которого я встретила в Академии, когда получала степень. Хороший мальчуган, лет восемнадцати, очень умный и очень красивый. Его зовут… – она запнулась, – звали: Теодор. Тео долго не хотел помогать, говорил, дескать, неправильно подвергать такого ангела жестоким испытаниям. А потом мы вместе несколько месяцев развлекались, испытывая всё более мощные штуки. Единственная вещь, которую мы не успели опробовать, это – длительный и мощный жар. Собирались ехать на север, там вроде бы пробудился небольшой вулкан.
Кажется, я догадывался, как закончилась история столь странного любовного приключения.
– Тео вёл подробные записи, типа лабораторного журнала, куда вносил испробованные метода и результаты их применения. Однажды, когда его не было рядом, я решила полистать эти бумаги. И обнаружила в них кое-что… – голос Наты дрогнул, – копию записей с комментариями. Этот второй отчёт должен был отправиться к Симону, на кого, собственно, Тео и работал. Сукин сын не просто так помогал мне, а делал это по приказу Серого Мыша.
– Ух ты, Симона интересует возможность убить нас? – я даже привстал. – Вот это номер! Ну, и что было дальше? Впрочем, неважно. Расскажи лучше, как он оправдывался. У парня болеет мать и его заставили? Или ты кончила кого-то из его родни? Собачку, например?
– Не знаю, – девушка помотала головой, – даже не стала интересоваться. Мне было очень больно, и я просто убила его. Отчёт он так и не отправил, поэтому Серый остался без этой информации.
– Угу, понятно. А здесь ты зачем? Исповедаться пришла, раз убить себя не получилось? Дело это хорошее, но бесполезное. По крайней мере, у меня так и не получилось. Да ты и сама знаешь.
– Смутно припоминается, – Наташа провела рукой по невидимому лицу, – да ты тогда, в общем, и не пытался исповедаться.
– А ты, кажется, пыталась?
Когда я первый раз услышал новость о новом настоятеле кафедрального собора, то посчитал её странной изощрённой шуткой. Честно говоря, так иногда бывает со старыми знакомыми: за последние годы некоторые из них потерялись из виду, а про других я и сам позабыл, оставив в памяти лишь пустые серые дыры, точно провалы трясины посреди поросшего седым камышом болота.
Новость принесла на хвостике Галина, и это сделало известие вдвойне недостоверным. Я ещё не забыл то удовольствие и веселье, которое получил, изучая толстый том географического атласа «Южных Земель, писаного со слов опытной путешественницы и первооткрывательницы Галины Великолепной» Насколько я знал, единственной вещью, которую достоверно открыла «опытная путешественница» были двери нескольких сералей дальнего юга, где она успела побывать в качестве почётной гостьи.
Тем не менее слова ветреницы настолько заинтересовали меня, что я не поленился прогуляться к Лилии, всё ещё дующейся на меня за какаю-то подзабытую мелочь. В данный момент королева вместе министрами финансов и налогов изучала бюджет Власи на следующий год, мало-помалу приходя в состояние лютого бешенства. Оба чиновника стояли навытяжку, напоминая две тучные потные статуи, а Лилия прохаживалась перед ними и хлестала по обрюзгшим физиономиям пачкой бумаг.
