со сметой нет, а если и есть, то совсем немного, — объяснял Юра.
— Это уже хорошо! Значит, не так уж плох и проект, — потирал руки Букварев.
— А что будет дальше — никому неведомо…
— Все будет отлично! — воодушевился Букварев. — В пределах допустимого и даже лучше! Кстати, кто сигнализировал Грачеву о просчетах в проекте? — спохватился он.
— Не я, конечно, — ответил Юрочка. — Пахомов. Хоть и нехорошо о нем так говорить за глаза, да еще когда он болен, но это он. Он так меня учил: стройку начинай обязательно руганью с проектировщиками, предъявляй им любые претензии, а коли нет оснований — придумывай их и доказывай свое. Вырывай из их жадных лап дополнительные тысячи рублей в смету! Идеальных проектов не бывает, значит, всегда есть к чему прицепиться. Значит, любой проект может быть пересмотрен в сторону увеличения ассигнований. С большими деньгами строить спокойнее и проще, чем с маленькими. Проектировщики экономят на смете — должны сэкономить и мы, если хотим гулять с премиальными в кармане. А мы хотим. И объект на хорошие деньги можно будет завершить покрасивее. Так что учись побеждать проектировщиков! В этом первая задача начальника любого строительного подразделения. За это умение его ценит коллектив от работяги до управляющего трестом. Это путь к успеху. Не пойдешь им — пропадешь.
— Силен деляга! — рассмеялся Букварев, еще не поймав себя на том, что скоро и ему, как руководителю стройки, захочется тоже иметь денег больше, чем в смете, которую подписал сам, и что он лично будет «выбивать» эти деньги. — А почему Пахомов главным не козырнул? Ведь из проекта начисто выпала четвертая сопка, а предполагаемая трасса проложена чуть ли не по ее вершине. Этого-то он и не заметил? Ведь тут сотнями тысяч рублей пахнет! — изумился Букварев.
— Он в сопки не ходил. Поглядел отсюда и прикинул что-то на глазок, — с усмешкой сказал Юра.
— Дела-а! — протянул Букварев, качая головой. — Слона-то он, тертый калач, и не приметил!
И подумал: «Хорошо, что я вовремя приехал. Гореть бы Грачеву с его планом, и мне с этим проектом, и еще кое-кому, в том числе и невинным, скажем, рядовым рабочим».
— Ну, что ж, на сегодня хватит, — почему-то сердито ощерясь, заключил он. И тут почувствовал сильную усталость, и ему захотелось спать, хотя в мозгу еще и продолжалась какая-то неясная, но напряженная работа.
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ В РУКОВОДЯЩЕЙ РОЛИ
Утром Букварев проснулся необычно рано и почувствовал себя настолько бодрым, что встревожился: не обманчива ли эта бодрость? С ним не раз бывало, когда после нескольких часов редкой энергичности, наступали вялость и апатия…
Что-то его тревожило. Что? Глянув в окно, он понял все. Необычно мягкий и ровный свет заливал комнату, сквозь стекла ничего не было видно. Стекла серебрились, будто за ночь их кто-то оцинковал. Иней! Мороз!
Он выскочил на улицу в одной майке. Да, во дворе был крепенький заморозок. Хрусткой фольгой покрылись лужи, окаменели надоевшие разводья грязи. Студеный ветерок легко гнал по низкому небу клочки синеватых туч. Изредка, с прищуром, будто осматривая окрестности, выглядывало низкое солнце.
Бодрили Букварева свежесть и ясность заморозка. Небесная канцелярия словно бы решила действовать согласно его планам.
Через пять минут он, с трудом сдерживая юношескую прыть, шагал к сопкам. Туда можно было и не ходить, и без того ясно, что за одну ночь торфяная жижа во впадине не промерзла. Но Буквареву казалось, что он отыщет местечко, где сегодня же можно будет вынимать торф или заваливать низину грунтом.
И вот она низина перед первой сопкой. Вернее, сразу перед двумя, только вторая сопка поднималась метров на двести дальше и левее. Между ними и предстояло прочертить трассу так, чтобы лишь слегка задеть края сопок, сократив объемы выемки и засыпки. Трасса с равнины упиралась прямо в створ сопок, где твердая земля постепенно переходила в болотину.
Букварев уныло походил вдоль бережка и убедился, что больше тут ничего не придумать, и экскаватор надо ставить уже сегодня.
У конторы его встретил Юра. Он принес из вагончика-столовой завтрак на двоих.
За столом сидели недолго. Аппетит у Букварева был отменный, и он, закончив еду, даже ложку облизал, как бывало в детстве.
— Все! — решительно поднялся Букварев. — Один экскаватор гоним к низине. Подскажи, кого лучше послать. Надо бы человека умелого и осторожного.
— Если самого осторожного, то надо посылать того любителя задавать вопросы, — ответил Юра. И уточнил. — Который с пискливым голосом. А по умению тут, пожалуй, все одинаковы.
— Ну и распорядись.
Юра ушел распоряжаться, и Букварев вдруг почувствовал, что оказался не у дел. Общий план работ был как бы утвержден. Детали можно уточнить по ходу дела. Приниматься за чертежи — нет ни кальки, ни инструментов, да и неясно, какой чертеж нужнее на сегодняшний день. Внезапное отсутствие обязанностей и неотложных дел обескуражило его.
Тут не имелось даже телефона, чтобы связаться, к примеру, с Грачевым. Да и будь телефон, что сказал бы сейчас ему Букварев? Что ударил заморозок и Букварев чувствует себя бодро? Вот у Губина можно бы спросить насчет взрывников! Но не спросишь…
С улицы стали доноситься голоса и рычание моторов, и это навело Букварева на мысль, что надо осмотреть весь фронт работ. Он пошел вдоль равнинной трассы.
Люди и агрегаты работали. Придраться было не к чему. Ему, правда, показалось, что машины движутся неторопливо, такая медлительность могла быть и вызывающей, но он не знал, так должно идти дело или иначе. Перешагивая с одной замшелой и заиндевелой кочки на другую, Букварев радовался, что они не проваливаются под сапогами, стали вроде бы тверже, хотя поднявшееся солнце могло их и оплавить.
Он вернулся в поселок и застал Юру на приступке конторы. Тот, казалось, тоже бездельничал. Но Юра заговорил о деле, которое Буквареву и в голову не приходило.
— Послал хозмашину за продуктами и почтой. За двадцать восемь километров возим, — хмурясь, заговорил он. — А машина-то
