– А ты меня ревновал?
Димка обжег ее взглядом, а потом прижался губами к ее губам столь по-собственнически, что никакого другого ответа и не было нужно. Да, ревновал, да, боялся потерять, особенно считая, что в роли сторожа проигрывает любому конкуренту. И поссорились они тогда с ним именно из-за призрачного Жнечкова, а вовсе не из-за Милосердова: теперь-то Лена это точно понимала. И ей предстоит еще, конечно, объяснить Диме свою дружбу с его сыном и эти их глупые тайны, так изведшие Димку, что сегодня он уже не сдержался, но все это будет потом. А сейчас они просто целовались, стискивая друг друга в каких-то безудержных объятиях, напрочь забыв и про Кира, и про чайник, и про все остальное на свете, потому что не было ничего важнее, чем немедленно убедиться в своей нужности и желанности.
И Лена, когда они наконец позволили себе секунду передышки, первым делом коснулась рукой Диминого лица, до смерти желая почувствовать ладонью его щеку.
– Что мне с тобой делать? – кривовато усмехнулся он. Лена раскаянно вздохнула.
– Я никогда в жизни не считала тебя смешным, Дим, – негромко и проникновенно произнесла она. – И не хотела испытывать. Но у вас с сыном семейная тяга к конспирации. А я не могу вам ни в чем отказать.
Он прижался второй щекой к ее виску и закрыл глаза. Каких только демонов не выпустила из бездны ревность, пока Черемуха заливалась смехом, заставляя ощущать себя последним ничтожеством, а все оказалось даже лучше, чем Дима мог бы придумать. И он заставит, конечно, Ленку с Кирюхой рассказать обо всех их развлечениях за его спиной, но только с сыном он и был готов делить Черемухино внимание.
Как так получалось, что Ленка всякий раз оказывалась лучше, чем он способен был ее представить?
– Два поганца, – заявил наконец он, плюсуя к Кирюхе то ли Лену, то ли себя. Потом признался: – Я мечтал о том, чтобы вас подружить, а вы, оказывается, подружились и без меня.
Лена необидно хихикнула и сладко поцеловала его в губы.
– Ну, Дим, мечты для того и существуют, чтобы сбываться, – заметила она, и таким голосом, что ему неожиданно показалось, будто мечтают они об одном и том же…
Глава 26
Без отца решить возникшую проблему Лена все же не сумела. Она до последнего не хотела звонить ему, предполагая, каким выйдет этот разговор, но в итоге благополучие двоих Корниловых оказалось сильнее собственного неудобства. И Лена набрала номер, по которому не звонила уже почти месяц.
– Пап, у тебя же вроде был знакомый в прокуратуре, – с ходу начала она, желая тем самым исключить ненужные и несвоевременные вопросы, но совершенно не учла того впечатления, какой ее вопрос мог произвести на неподготовленного человека.
В трубке повисла секундная тяжелая тишина, а потом отец спросил придушенным голосом:
– Леночка, дочка, у тебя неприятности?
В груди кольнуло его страхом.
– Нет, папа, все хорошо! – немедленно ответила Лена, мысленно костеря себя за неосторожность. О себе она, значит, позаботилась. А об отцовском больном сердце забыла напрочь. – Я просто одному человеку хочу помочь, вернее, даже двум. А тут без связей не обойтись!
Кажется, она говорила достаточно убедительно, чтобы отец ей поверил. Он глубоко и медленно вздохнул, выдохнул и потом все же уточнил:
– И тебя среди этих двух нет?
Лена замотала головой, словно он мог ее видеть.
– Нет, пап! – снова подтвердила она. – Но мне важно помочь этим людям. Важно избавить их от неприятностей и, возможно, большой беды.
Теперь ругать себя пришлось уже за болтливость: желая успокоить отца и заручиться его поддержкой, Лена сказала лишнее. Теперь отец спуску ей не даст.
– И кто тогда эти люди, Леночка? – вкрадчиво поинтересовался он. – Я их знаю? Может, я сам могу решить их проблемы, без всякой прокуратуры?
Лена неслышно хмыкнула: последним вопросом отец оставил ей лазейку. Посмотрим, сумеет ли она ей воспользоваться.
– Вряд ли, пап, – уже куда более размеренно и осторожно проговорила она. – Там органы опеки угрожают забрать ребенка у отца. Не думаю, что ты сумеешь найти на них управу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Говорить о Димке было нельзя. После Лениных обид папа ненавидел его куда сильнее, чем сама Лена, и его явно не устроит Жнечковское заверение в Корниловской невиновности. Как бы то ни было, а на Лену Димка спорил. Спорил, что она станцует перед одноклассниками стриптиз. И у Димки не было никаких шансов завоевать после этого папино расположение.
– На органы опеки управу? – снова уточнил отец и хмыкнул. Немного помолчал. – Леночка, а ты уверена, что управу нужно искать именно на них? Возможно, да даже вероятнее всего, у них есть веские поводы, чтобы изъять ребенка? Ты видела, в каких условиях он растет? Быть может, у них в доме грязь и нищета? Быть может, у него нет даже самого необходимого? Быть может, отец бьет его, издевается и…
– Не может! – отрезала Лена, не в силах дальше выносить отцовскую напраслину. Она честно старалась дать ему возможность договорить до конца, но подозрения Димки в подлости выдержать не сумела. Никто не имел права его оскорблять, даже Ленин отец, даже не подразумевая конкретно его: Лена слишком сильно чувствовала эту Димину боль, чтобы даже на расстоянии ее бередить. – Я была у них дома, я сидела с мальчиком, я вообще нередко с ним общаюсь и отлично знаю, какие у них с отцом отношения. Они любят друг друга и не представляют жизнь в разлуке!
Звучало неприятно пафосно, но отец зацепился за другое.
– Если не представляют жизни в разлуке, почему тогда ты сидела с мальчиком? – с пока еще едва чувствительным вызовом спросил он. – Разве это не дело родственников?
Лена глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, потому что только на холодную голову можно было переубедить в чем-то отца.
– Мать бросила его почти сразу после рождения, – терпеливо объяснила она. – Бабушка умерла в прошлом году. А у отца был экзамен ровно в тот же день, когда приходила служба опеки, – вот я и предложила помочь. Думала, у них просто работа такая: придут, посмотрят, что все в порядке, и уйдут. Но они поставили себе целью увести Кирилла в детдом. И цепляются за каждую ерунду, чтобы только обвинить его отца в плохом воспитании и найти повод отнять у него сына!
Под конец ее голос снова зазвенел от той несправедливости, свидетельницей которой Лене сегодня утром пришлось стать. Она плохо представляла себе, как Димка умудрялся выносить визиты Жанны Федоровны, не спуская ее с лестницы, с его-то темпераментом. Она сама с трудом держалась, чтобы не послать ее туда, где таким, как она, самое место. И только опасение за будущее Кирилла останавливало.
Но продолжаться так не могло, и Лена поставила себе задачу найти способ избавить Корниловых от такой напасти. Это Димка ни черта не разбирался в законах и слишком боялся навредить сыну любым неловким движением. Лена знала, что на любое действие существует противодействие, и собиралась это противодействие запустить. Надо было только подстраховаться. А отец включил мудрого мула и совсем не хотел ей помочь.
– Зачем им это? – словно в подтверждение Лениных мыслей спросил он. – Ничего не делается просто так, Леночка, тем более у представителей власти. Должна быть причина, если ты, конечно, правильно интерпретировала их поведение во время визита.
– Я правильно его интерпретировала! – уже раздраженно ответила Лена: почему в последнее время отец все время с ней спорил? – И причина тоже есть! У племянницы дамы из органов опеки был конфликт с отцом Кирилла, и дама использует свое положение, чтобы ему отомстить!
В трубке снова помолчали. Потом отец спросил:
– Ты уверена?
– Абсолютно! – кивнула Лена. – У Кирилла была запись этого конфликта, он мне ее показывал. Там никаких вариантов!
Отец постучал по чему-то деревянному: Лена слышала в трубке этот стук и понимала, что отец думает.
– Сколько же лет этому мальчику? – наконец спросил он, и Лена фыркнула, не довольная этим глупым вопросом.
