Лена мысленно усмехнулась: Жанна Федоровна явно любила, чтобы ее уговаривали.
– Это и в ваших интересах тоже, – сообщила она, не позволяя себе тем не менее, чтобы в голосе прозвучал вызов. – А до места я вас довезу – с максимальным комфортом.
Жанна Федоровна еще немного постояла, раздумывая, потом усмехнулась – в отличие от Лены, в голос, – и все же направилась к пассажирскому сиденью. Лена, ожидая ее, глубоко вздохнула и приказала себе не волноваться. У нее все получится! У нее уже все получается!
Жанна Федоровна между тем, распахнув дверцу, опустилась на соседнее от Лены сиденье с таким достоинством, какое явно говорило о ее ожиданиях. Она готовилась слушать просьбы или даже мольбы, а после карать или миловать в зависимости от настроения и ситуации, но у Лены были другие планы. Она поинтересовалась, куда Жанну Федоровну отвезти, и, резко развернувшись, направила машину в сторону центра.
Несколько минут ехали молча. Жанна Федоровна делала вид, что у нее срочная переписка в телефоне, Лена аккуратно вела дорогущую машину, чтобы в час-пик не поцеловаться с каким-нибудь особо резвым автовладельцем и не подставить отца, себя, а заодно и Димку с сыном. Наконец удалось свернуть на более спокойную улицу, и Лена решила больше не медлить. Пусть Жанна Федоровна отпразднует небольшую победу. Война все равно останется за другими.
Лена глубоко вздохнула и положила на переднюю панель белый конверт. Жанна Федоровна внимательно на него посмотрела, вряд ли не понимая, что внутри, потом почему-то перевернула телефон экраном вниз.
– Полагаю, там письменные извинения, Елена Владимировна? – иронично проговорила она. – За ваши позавчерашние бесчинства?
Пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы ответить спокойно.
– Извинения у меня только устные, – сообщила Лена. – И я искренне надеюсь, что вы их примите, потому что к ним прилагается еще и личная просьба.
Жанна Федоровна бросила быстрый взгляд на конверт и пожевала губами.
– А вы куда решительней и сообразительнее Дмитрия Юрьевича, – усмехнулась она. – Но вынуждена вас огорчить: мой долг для меня превыше всего и я сделаю все, чтобы Кирилл имел то, что должен и что, несомненно, заслуживает. Даже если для этого его придется разлучить с несостоятельным отцом!
Ах как хорошо, что хотя бы часть гнева на подобные же обвинения Лена истратила на отца и не сорвала сейчас столь тщательно продуманный план, вцепившись Жанне Федоровне в горло. Вместо этого только широко и очень гадко улыбнулась.
– Тут наши с вами намерения совпадают, – проговорила она и, остановившись у светофора, посмотрела в упор на недоуменную попутчицу. – Видите ли, я собираюсь за Диму замуж, – продолжила она, – и мне совершенно не нужен чужой ребенок. Так что вас мне сам бог послал.
Жанна Федоровна прищурилась и какое-то время молча изучала Лену въедливым взглядом. Потом напомнила:
– То есть мне не показалось, что перед мальчиком вы играли роль? Очень грамотно, Елена Владимировна. Даже меня почти убедили, что бывают на свете любящие мачехи.
Лена поморщилась и продолжила «изливать душу» перед Жанной Федоровной.
– Я вообще не люблю детей, – мрачновато произнесла она. – Я кандидат наук, у меня впереди большие планы и совершенно нет ни времени, ни желания возиться с пеленками и распашонками. Я собиралась после свадьбы отправить Кирилла учиться в какой-нибудь иногородний интернат, но это ненадежно, муторно и накладно, да и на каникулах все равно придется делать вид, что я обожаю этого приблудыша.
Жанна Федоровна хмыкнула, но уже не столь пафосно и высокомерно, как раньше.
– Рассчитываете, что я вам обойдусь дешевле? – скептически поинтересовалась она. Лена тронула автомобиль, с удовольствием отвернувшись от ее мерзкой физиономии.
– Рассчитываю, что мы сумеем с вами договориться, – холодно сказала она. – Знаю, что у вас свой резон в этом деле, и уверена, что рано или поздно вы добьетесь своего. Мне же хотелось бы как-то ускорить эту процедуру, и я готова всячески этому поспособствовать. Согласитесь, совместно решить эту проблему куда проще.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Жанна Федоровна убрала телефон в сумочку и звонко защелкнула замок. Лена следила за ней боковым зрением, стараясь уловить ее настроение.
– Соглашусь, – неожиданно весело подтвердила та. – Если будущая мачеха хочет избавиться от будущего пасынка, органы опеки не могут оставаться в стороне и не позаботиться о ребенке. Полагаю, это, – она взяла конверт, и у Лены часто застучало сердце, – ваш взнос на то, чтобы я подобрала для мальчика лучший приют? Чтобы он не надумал удрать и вернуться в лоно семьи?
– Именно так! – поспешно заверила ее Лена, замечая, как подрагивают от напряжения пальцы на руле, и смертельно боясь не доиграть свою роль до конца. Жанна Федоровна между тем принялась пересчитывать купюры в конверте. – И это, разумеется, только первая часть платы за благополучие Кирилла, – уточнила она, заметив недовольный взгляд. – Вторую половину я переведу сразу, как только буду знать, в какое заведение он попал. Думаю, в районе столицы детдома куда лучше, чем в нашем крае.
Кажется, она все же немного переиграла, потому что Жанна Федоровна, уже открывшая было сумочку, остановила занесенную руку с конвертом в воздухе. Лену бросило в судорожный жар.
– Боюсь, столичные приюты вне нашей компетенции, – с легкой надменностью произнесла Жанна Федоровна. – Но, поверьте, в области есть замечательны заведения. Под Ивделем, например. Чистейший воздух, красивейшая северная природа. Ближайшая железнодорожная станция в полусотне километров от территории приюта.
Лена выдавила улыбку, искренне желая, чтобы все описанные прелести Северного Урала Жанна Федоровна в самом скором времени ощутила на себе. Для этого надо было лишь заставить ее убрать конверт в сумку. Тогда отступать этой твари будет уже некуда.
– В таком случае предупредите меня, пожалуйста, за пару дней до своего следующего визита, – попросила она, – чтобы я могла подготовиться. Телефон я вам сейчас продиктую.
Чтобы достать мобильник, Жанна Федоровна сунула руку в сумочку, а заодно удобно устроила в ней конверт с Лениными деньгами. Ровно с ними же ее спустя пару минут взяли работники прокуратуры. Кроме меченых купюр в их распоряжении была видеозапись разговора и Ленины показания. А пресса готовила настоящую сенсацию о взятничестве в семье Моккавейских.
Глава 27
Дуденко смотрел на него странно: с насмешкой и необъяснимым превосходством. Ни того ни другого не появлялось на его физиономии с тех самых пор, как Дима приложил его этой же самой физиономией о стойку охранника и сломал ему нос, расплачиваясь за Ленины боль и страх. Ох и визгу было: Дима даже подумать не мог, что брутальный самец Дуденко может так визжать. И угрожать совсем по-бабски.
– Иди начальству на меня пожалуйся, – посоветовал вполне удовлетворенный своей местью Дима. – Уверен, там тебя будут очень рады видеть!
Памятуя о том, что начальство в лице Елены Владимировны Черемных получило накануне от своего охранника предательский удар электрошокером в спину, Дуденко благоразумно решил обратиться за справедливостью не к ней, а в полицию. Кретин.
– Только не забудь там рассказать, как вы тут дружно пытались мимо кассы работать, – усмехнулся Дима и увидел, как залитое кровью лицо Дуденко побледнело. На секунду тот даже забыл о разбитом носе.
– Мимо какой еще кассы? – то ли испуганно, то ли свирепо выкрикнул он. Дима неспешно пожал плечами.
– Мимо хозяйской, разумеется, – пояснил он. – Или скажешь, что вы с Еленой Владимировной приработком от ночных ремонтов делиться собирались?
Дуденко обжег его было взглядом, однако следом чуть поуспокоился. Поверил, что Дима ни сном ни духом про их махинации. Вот и отлично.
– Мы клиента обслуживали! – зачем-то принялся оправдываться он. Дима только хмыкнул.
– Само собой, – согласился он, но следом, шагнув вперед, крепко прихватил Дуденко за грудки. – Я за Ленку тебе, мразь, не только нос сломаю, но и инвалидом на всю жизнь легко оставлю! Так что держись от нее подальше! Остальные ваши дела меня мало интересуют!
