Эл подошла осторожно. Инспектор не услышал приближения из-за шума волн и ветра, он не почувствовал, что она рядом, потому что всецело был погружен в свои мысли. Эл стояла и ждала, когда он повернется. Курк уходил дальше. Стоило бы его окликнуть, но Эл медлила. Он уже был в десяти метрах, потом в пятнадцати. Он уже ушел на пятьдесят. Тогда она решила обогнать окольным путем и попасться на глаза за ближайшим поворотом. Она побежала в глубь острова, а потом свернула, сама не зная, к чему такие манипуляции. Ей показалось, что так будет естественнее. Курк увидит ее и первым начнет разговор.
Эл выбрала место, где берег круто обрывался, высота обрыва – метра на два, потом переходил в пляж. Рассел уже вывернул из-за валуна, и Эл оказалась в пределах видимости. Она села на край обрыва. Песок маленькими струйками потек вниз из-под ее босых пяток. Пока Курк приближался, она продолжала пускать песчаные струйки, нарушая покой этого места.
Курк остановился и посмотрел на Эл снизу вверх. Она посмотрела на него и поздоровалась:
– Добрый день.
– Добрый день, – равнодушно ответил он. – Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо. Спасибо, что не дали мне утонуть, – поблагодарила Эл.
– Я думал ты не сможешь встать сегодня.
– Я живучая, – усмехнулась она.
– Рад это слышать, – неясным тоном сказал он.
Рассел отвел глаза и посмотрел влево, на горизонт. Эл почувствовала, что не знает, как продолжить разговор.
– Спасибо, что спас мне жизнь, – тихо и мягко сказала она, переходя на "ты".
– Ты уже благодарила, – отозвался он, вновь глядя ей в глаза.
Рассел смерил ее взглядом. Вот сидит напротив девчонка. Белые кудряшки, черные глаза – сама юность, беззаботность, а копнешь глубже – сколько в ней тайной, скрытой мощи, и совсем не ясно, на что она ее употребит в будущем. Рассел почувствовал сильную потребность выяснить это. Что ею движет? Зачем ей так необходимо усложнять свою жизнь? Она словно почувствовала его вопрос, и снова обратилась на "ты".
– У тебя есть вопрос… Вопросы, которые очень хочется задать. Я не испугаюсь. Спрашивай.
– А если вопросов будет много?
– Смотря, кто станет их задавать, – ответила она туманно.
– В каком смысле? – спросил он.
– С кем я буду говорить: с Расселом – человеком или Расселом – должностным лицом.
– А это не одно и тоже?
– Для меня нет. Я бы не рискнула разговаривать по душам с тем, кто натягивает на себя свою должность, чтобы не выдать истинные чувства.
– Я здесь вообще-то по службе, – сказал строго Рассел и сразу же пожалел об этом.
Она предлагала ему заманчивый шанс заглянуть ей в душу, но он только что предпочел не знать, если это помешает расследованию. Лучше держать дистанцию.
– Какова тогда цель визита?
– Совет Космофлота вынес решение прервать твой отпуск и привлечь к работе.
Эл моментально отмела желание говорить по душам. Он не хотел, да и новость была неожиданной.
– Это означает, что мне позволят летать?
Она была удивлена.
– Да.
– А экзамен, эксперимент и прочие пункты?
– Ставинский счел тебя квалифицированной. Совет с ним согласился. Тебя не будут экзаменовать. Обследование пройдешь завтра.
Эл подняла брови, как могла высоко, и так замерла. Она смотрела мимо Рассела, и он в очередной раз увидел другую Эл. Она была похожа на ребенка, попавшего в неразрешимую детским умом ситуацию.
– Для тебя, я вижу, такая новость – большая неожиданность.
– Да.
– Ты не спросишь меня, почему так решили?
– Когда мне явиться и куда?
– Завтра в Академию. В два часа дня по местному времени.
– Я могу сегодня покинуть остров?
– Да. В моем присутствии. Теперь я буду тебя сопровождать. Правда, Ставинский предупредил, что у меня нет шансов. Если ты захочешь улизнуть, ты исчезнешь. Теперь я верю.
– На основании чего он так сказал?
– На том основании, что сам учил тебя.
– Командор… Командор. Он всегда высокого мнения о себе и своих педагогических способностях.
– Это не шутка, насколько я мог вчера убедиться, – сказал Рассел. Ее побег не давал ему покоя. – Только не знаю, зачем тебе нужно было сбежать?
Она посмотрела на него снизу вверх. Потом встала на ноги, от чего разница в высоте только увеличилась. Зато Рассел смог полюбоваться на ее величественную стойку.
– Не бойся говорить. Наблюдения нет. Его сняли вчера, когда остров дал помеху. – Успокоил ее Курк. – Отпираться глупо. Я видел дубль.
– Я знаю, что нет наблюдения. Я не позволю тайком следить за мной. Между прочим, это нарушение прав на личную жизнь, я могу обратиться в суд. Есть подозрения, а фактов нет, есть желание обвинить, а доказательств нет. Так, инспектор? Что вы прицепились ко мне?
– Я хочу понять, что тобою движет, Эл? Какой принцип? Чего ради? – Он смотрел ей в лицо, а она смотрела на горизонт. – Ради принципа, ты ушла заданного курса, что-то там спасать в космосе. Ради принципа, ты отдала находку в Галактис. Ради принципа, устроила стычку с доктором Бернц. Ради принципа, сбежала вчера с острова. Что тобою движет? Или нарушать законы доставляет тебе удовольствие?
Она смерила его таким взглядом, что Рассел ощутил себя неуютно.
– Бывают законы, которые пишут люди, а бывают законы неписаные. Так вот я предпочитаю пользоваться вторыми. – Она легко спустилась вниз и поравнялась с ним. – То, что нельзя постичь умом, иногда можно ощутить сердцем, Рассел.
Она зашагала прочь, обозвав Рассела про себя черствым болваном. Она думала, что после вчерашнего их сражения за остров он изменится, будет смотреть шире. Но люди в одночасье не меняются. Эл ошиблась и злилась теперь и на него, и на себя.
Эл не пошла берегом, а срезала путь через насыпь от ветра. Она быстро шла к дому. Понтонеры все еще были тут, их катера стояли на площадке вдалеке, яркие машины выделялись на фоне зелени.
Уже за насыпью, отделявшей берег от остальной части острова, она услышала оклик:
– Эл, подожди!
Она оглянулась. Рассел мчался по берегу следом за ней. Его грузная фигура двигалась быстро.
Первым желанием было развернуться и побежать прочь, не догонит, но Эл осталась стоять. Он поравнялся с нею и старался быстро восстановить дыхание.
– Извини, – сказал он, переведя дух. – Я не совсем прав.
Пусть выговориться первым. Он не ждал отзыва.
– Передо мной сложная задача. Том оказался прав, когда предупреждал, что ты необычный человек. Давай поговорим. Если хочешь, разговор останется в секрете от всех.
– Какой в этом смысл, если мне никто не верит. И что ты хочешь узнать?
– Причину! Тобою что-то движет? Ты не должна была возвращаться, ты далеко не глупая, чтобы не понять, что здесь тебя ждет. Но ты вернулась. Пока еще ничего не произошло, но произойдет. Это решение Совета только отсрочка. Ты знаешь об этом не хуже, чем я. Тебе придется таскать на себе медицинский датчики целые сутки. Сутки, Эл. Я знаю про аномалию у тебя в крови. Почему ты до сих пор тут? Не сбежала. Не улетела. Только любовью к Земле это ведь не объясняется. Почему, Эл?
– А может мне просто некуда бежать? – переспросила она.
– А Галактис? Неужели нет надежды?
Рассел удивил ее. Скрыть удивления Эл не смогла.
– Вы, инспектор Космофлота – оплот безопасности и чистоты состава, подстрекаете меня, капитана, на побег?
– Перестань! Только глупый поверит, что у тебя нет договора с Галактисом.
– Откуда такая уверенность?
– Он есть. Подозреваю тебя не только я. И говори мне "ты", не понимаю зачет такие переходы?
– "Ты" я говорю друзьям, а вы – инспектор, который разбирается в моем деле, как недавно дали понять.
– Эл, я обидел тебя, понимаю, но я не готов воспринимать такие отношения. Есть правила. Если об этом узнают, мне дадут отвод, тогда дело возьмет Донован, тогда ты пропала. Он похоронит твою карьеру капитана. Он уже уличал меня в симпатиях к тебе. И твои друзья еще добавили хлопот.
– Что-то случилось?
– Димон вчера ударил Донована по лицу, когда тот пытался узнать о тебе. Донован был слишком настойчив, аргумент твоего друга были веским – фингал под глазом Донована. Дикость какая. У него будут неприятности.
Эл опустила голову.
– Димка-Димка, – грустно сказала она.
– Я знаю, что твои друзья рылись в архивах. А они у тебя ловкие, я не смог узнать, что они искали. Они тебя достойны, Эл. Что ты задумала? Мне нужен твой мотив. Без этого мои поиски приводят в тупик.
– Рассел…
– Говори кратко. Поверю во все, что скажешь.
– С чего вдруг? – усомнилась Эл.
– Эл, давай без упрямства. Достаточно, что ты довела Ставинского до гнева, я тоже не каменный, и у меня есть нервы. Твои выкрутасы доведут тебя до тюрьмы.
