Освещение драки полное, со смакованием подробностей. Множественные фото сцен самой драки и панорама погрома после нее. Снимок, где барона выносят на носилках и сцены оказания медицинской помощи другим пострадавшим. К чести «Фигаро», нужно сказать, что нет ни малейшего упрека или двусмысленного намека в адрес девочек. Зато есть сочувствие по поводу того, что им, приехав впервые в Париж, пришлось столкнуться на балу с хамской выходкой титулованного жуира. Жертвами обозначены пятнадцать человек, обратившихся за медицинской помощью. Из них трое попали в больницу. Но вот почему в заголовке — это жертвы красоты? Непонятно.
Да бог с ним! Мне статья, в общем, понравилась. Девочкам тоже. Достоверно и благожелательно по отношению к нам. Не то что в какой-то желтой, четырехстраничной газетенке, которой не досталось ни одного фото! В ней население Парижа предостерегается от каких-то таинственных Фериды и Охоты, знакомство с которыми может окончиться печально.
Опять стук в дверь. Директор отеля. Здоровается и представляется:
— Я — Гастон Безье — управляющий отелем. Месье Андроник, дамы, дирекция отеля приносит вам глубокие извинения за ночной инцидент.
— А почему нам и вдруг извинения? Мы в инциденте не участвовали, его не создавали и от него не пострадали.
— Видимо я не совсем то сказал, что нужно. Мы приносим извинения мадмуазель Охоте за неподобающее поведение одного из наших постояльцев. Также приносим извинения и мадмуазель Фериде за недостойное поведение другого нашего постояльца.
— Месье Безье, вы не обязаны извиняться за кого-то другого. Но мы ценим вашу предупредительность и не относим случившееся к вине отеля. Можете не беспокоиться. Никаких публичных высказываний, порочащих отель, с нашей стороны не будет. Ведь вас именно это беспокоит?
Господин Безье несколько смешался и быстро откланялся.
— Нам пора идти в гости к комиссару Леграну. Выходить будем через ресторан. Двери ресторана ближе к выходу из отеля, чем лестница и лифты от этажей с номерами. Может, газетчики около входа в отель не сразу узнают вас в другой одежде. Проскочим. И несколько слов о том оружии, с которым вы сегодня познакомитесь. При выстреле оно оглушительно громыхает, и стрела, вылетающая из него, очень маленькая и настолько быстрая, что глазом ее увидеть нельзя. Не пугайтесь громкого звука.
Вызвал горничную, попросил ее передать портье наши ключи от номеров. Спустились в служебном лифте в первый этаж и нахально прошли через кухню и зал к входу в ресторан.
— Ферида, выходишь небрежно, но быстро и ждешь нас на улице. Мы с Охотой через несколько секунд следом. Порознь вас не сразу признают. Да и ждут с другой стороны.
— Зачем всё это? — спрашивает Ферида.
— Ты не знаешь газетчиков, но скоро узнаешь. Давай, дуй вперед!
Ферида вышла из ресторана. Чуть погодя пошли и мы с Охотой. И в самом деле, в вестибюле слоняются и сидят в креслах и на диванах десятка полтора людей, не очень-то похожих на постояльцев. Многие с фотоаппаратами. На нас не обращают внимания. Нет, один тип уставился на нас и, похоже, что-то усиленно соображает. Наверное, видел Фериду и теперь, увидев нас, начинает сопоставлять. Мы делаем несколько шагов и сворачиваем в двери выхода из отеля. Ферида на тротуаре, а в нескольких шагах справа — белая, открытая машина с цифрами 235 на номере.
— Девочки, давайте быстрее. Вон наша машина.
Вскакиваем в авто и отъезжаем. Из отеля вылетает тот самый наблюдательный тип и что-то кричит назад.
Поздно. Нас тут, считай, уже нет.
* * *
Комиссар Легран — человек занятой. Пришлось подождать минут десять в приемной у секретаря. За эти десять минут в приемную заглянул, наверное, весь наличный состав комиссариата. На девочках разве что дырок глазами не прожгли. Один молодой паренек даже рискнул попросить у Фериды автограф на газете. Зачем это ему, она не поняла, но какие-то каракули всё же нанесла под своим фото.
— Прошу прощения — дела, — извинился комиссар, здороваясь с нами. — Ну и история опять с вами приключилась. Просто наваждение какое-то. По той же причине, как я понимаю, но опять не по вашей вине. Все газеты трубят. А в «Фигаро» так чуть ли не целый роман накатали. Вы уже, наверное, читали. Хорошо, хоть не в мое дежурство всё произошло. Не люблю разбираться в конфликтах, в которых участвует всякая светская публика или те, которые воображают себя аристократами. Инспектор, расследующий эту драку, всё порывался сегодня пойти, опросить вас. Я отговорил. Вы драку не затевали, в ней не участвовали, а свидетелей ее и так более чем достаточно.
— Мы благодарны вам, комиссар, за заботу. Вот зашли вас проведать.
— Помню, помню обещание. Я освободился, и нет препятствий прогуляться куда-нибудь на часок-другой. У парижской полиции два места для тренировок в стрельбе. Подземный тир в городе и открытое стрельбище в пригороде. Можем воспользоваться любым.
— Тогда лучше в пригороде. Машина у нас есть.
— «Мерседес-Бенц 24», как я понимаю, и при этом с шофером?
— Она самая.
— Тогда нам и служебная развалина не нужна. Ле Бурже не так уж и далеко. Поехали!
Ле Бурже так Ле Бурже. Доехали, не затратив и получаса. Я только и успел, что лишь опять подивиться языковым странностям наших миров. Язык в обращении один — русский в нашем стороннем понимании, а в том же обращении множество французских слов и оборотов. Никаких артиклей в русском языке нет, а в названиях, именах во Франции их сколько угодно, и никто этого противоречия не замечает. В Германии, Испании или Италии, наверное, происходит то же самое.
Однако прибыли на стрельбище, проехав мимо большой, мощеной площадки, по которой за забором гоняются несколько машин с надписью «Полиция».
— Место для тренировки навыков вождения полицейских, — пояснил Легран.
Крытый тир и открытый тир с высокой насыпью в стороне стрельбы. Можно стрелять по мишеням, а можно и по бутылкам и банкам. Можно из ружья или винтовки, а можно из револьвера или пистолета. Патронов — завались. Только плати. Хоть до стрельбы, хоть после. Решили, что лучше после, когда девочки досыта настреляются. Легран начал учить.
— Вот обычная армейская винтовка…
— Комиссар, попроще, пожалуйста. Девушки не знают, что такое ружье, винтовка, пистолет и всё такое прочее. Патрон, пуля для них тоже неведомая тайна. Но они очень хорошо понимают и запоминают сказанное и увиденное.
— Вы меня ставите в тупик, Серж. Как я буду объяснять то, что знает каждый ребенок?
— Ладно, давайте я попробую. Девочки, идите ко мне поближе. Вот из этой железной штуковины с деревяшкой сзади можно подстрелить кого угодно, как из лука. Штука называется ружьем, а стрелы вылетают вот из этой дырки спереди.
— Брось, стрелы из дырок не летают и тетивы нет, — возразила Ферида.
— Попробуй молча слушать и поймешь, что всё, что нужно, есть и вылетает. Так вот — видите эту другую маленькую штучку с заостренным кончиком? Она называется патрон. Кончик как раз и есть такая маленькая стрела. А воткнута стрела в стаканчик, внутри которого порошок, дающий много дыма и огня. Если порошок загорится, то дым и огонь, как по волшебству, очень быстро вытолкнут стрелу из стаканчика — и она полетит далеко-далеко. Дальше, чем стрела из лука. Только для того, чтобы такая маленькая стрела без оперения летела прямо, ее нужно протолкнуть через трубку ружья. Это даст ей нужное направление. Вот она и вылетит из дырки. Ружье, кроме всего, еще и поджигает порошок в патроне. Посмотрите, как это делает комиссар.
— Вот так лекция, — подивился Легран. — Много чудного слышал в жизни, но такого еще никогда. Особенно про патрон, стрела из которого без ружья куда-то далеко полетит. Давайте теперь я попробую что-нибудь растолковать по вашему примеру. Вот я кладу патрон со стрелой в ружьё, и запираю его там, повернув вот эту ручку. Теперь патрон не выпадет и не потеряется. Если я нажму на этот крючок, то порошок в патроне загорится, ружье грохнет, как сильный гром, и стрела вылетит из ружья, как из лука. Только прежде, чем нажимать крючок, нужно ружье направить на цель.
— Мы поняли, — успокоила комиссара Охота. — В ружье запихиваешь патрон, который содержит волшебную силу, толкающую наконечник стрелы. Потом прицеливаешь ружье куда надо, нажимаешь крючок и идешь собирать подстреленную дичь. Только вот нам непонятно зачем при этом нужен гром?
Насчет необходимости грома ни я, ни комиссар ничего не смогли толком сказать.
— Гром? Ну, он, вообще-то, не нужен для стрельбы. Просто он есть — и точка! Волшебная сила ведь иногда и грохочет. Видите, как комиссар держит ружьё у плеча? А теперь смотрите вон на ту бутылку.
Грохнуло. Девочки вздрогнули. Бутылка разлетелась вдребезги.
— Видели стрелу?
