Принесли чай и блюдо разных пирожных.
— Прошу вас, господа. Ферида, Охота, что вы там стоите? Давайте за стол.
Минут десять все молча работали ложечками.
— Я попробую, — проронил Буше. — Посмотрим, что получится.
— Вот и хорошо, — обрадовался Легран. — А вы, месье Андроник?
— Мы не будем поднимать шума, но компенсации всё-таки некоторой потребуем. Вряд ли, учитывая обстоятельства, она будет обременительной для господина Мале.
— Что за компенсация? — забеспокоился Буше.
— Вы оговорились, что месье Мале долго не сможет сам пользоваться машиной. У него что — нет шофера?
— Есть, но месье Мале заядлый автомобилист и часто сам садится за руль.
— Я думаю, что ему со сломанными ребрами будет болезненно ездить в тряской машине даже в качестве пассажира. А какая у него, кстати, машина?
— Мерседес-Бенц 24.
— Отлично. Мы в Париже пробудем три-четыре дня. Пусть господин Мале уступит нам свою машину вместе с шофером на это время. Тогда будем считать конфликт исчерпанным.
— Умеренное условие, — признал Буше. — Я попробую его убедить. Зайду к вам сегодня вечером. Если не застану, то оставлю записку у портье. Позвольте откланяться, — и он ушел.
Помолчали еще немного.
— Вообще-то я понимаю Мале, — задумчиво произнес Легран, глядя на Охоту и Фериду. — Ваши племянницы могут свести с ума кого угодно.
Девочки потупили глаза и слегка порозовели от смущения. Хотя такая штука, как стыдливость, казалось бы, амазонкам неведома.
— Такие милые лица, — продолжил комиссар. — Будь я моложе и не женат, то сам бы попытал счастья. Конечно, не так, как Мале. Богатый глупец. Вообразил, что ему можно всё. Много таких приезжает в Париж. А девушки-то, оказывается, могут за себя постоять.
— Могут. Это тоже входит в их воспитание.
— Представляю себе, что это за воспитание. Одним ударом слабой, дамской ручки сломать взрослому мужчине два ребра! Вот моя визитка. Обращайтесь, если возникнут какие-либо трудности. Чем смогу — помогу.
— Спасибо, комиссар. Сразу и воспользуюсь вашим предложением.
— Уже? — смеясь, удивился Легран. — И что у вас за трудность вдруг возникла?
— Девушки никогда не видели и не держали в руках огнестрельного оружия. Вас не очень затруднит познакомить их с ним? Они отличные спортсменки в стрельбе из лука, а вот до ружей и пистолетов еще не добрались. Ну, что вы хотите — провинция. Мы не из того Рима, который столица Италии. Есть и другой.
— Пожалуй, это можно устроить. В полицейском тире тренируются и гражданские лица. Только вот за патроны нужно будет заплатить. Приходите ко мне завтра утром в комиссариат. Что-нибудь придумаем, — и комиссар тоже откланялся, но с целованием рук присутствующим дамам, которые даже слегка опешили от такой обходительности.
Проводил комиссара до двери и когда вернулся к столу, то узрел интересную картину. Охота и Ферида внимательно разглядывают целованные руки и совсем как Антогора, в один голос спрашивают меня:
— Он что — с ума сошел?
— Это такой обычай у местных воспитанных мужчин. Комиссар показал, что вы ему понравились.
— А почему тогда Фернан нам руки не целовал?
— Он невоспитанный.
— Ты будешь нас ругать за этого Фернана?
— За что? Вы всё правильно сделали. Нельзя позволять всяким проходимцам лапать себя. А в Париже проходимцев много и часто выглядят они совершенно нормальными людьми.
— Совсем как у нас в Риме?
— Пожалуй. Проходимцы везде одинаковые. Вот и ваше первое приключение в другой стране. Интересно? Не скучно?
— Еще как не скучно! Расскажем — Антогора обзавидуется.
— Ну, это вряд ли. Антогора не завистливая и, скорее всего, просто посмеется. А вот меня для путешествия вы просто на каприз взяли, — девочки рассмеялись. — Ну что, машины у нас еще нет. Пойдем смотреть Париж пешком.
* * *
Проходя мимо стойки портье, спросил, есть ли в отеле бюро услуг по организации досуга постояльцев. Оказалось, что есть два бюро. Одно занимается всеми услугами для клиентов вне отеля, а другое — внутри отеля. Зашли в местное министерство внешних сношений, и мне удалось заказать три билета в «Мулен Руж» на послезавтрашний вечер. Уже подходили к выходу, когда меня окликнул подбежавший портье:
— Месье Андроник!
— Да, в чём дело?
— Сегодня в отеле ночной бал. Осталось два незанятых столика.
— Бал? По какому поводу? Какой-то праздник?
— Нет, ночной бал в «Рице» устраивается каждый месяц. Вам оставить столик?
— Да, на троих.
— Сто франков за место.
— Вот, держите. И доставьте в любой из наших номеров патефон и пластинки с танцами. Вальс, танго и фокстрот.
— Будет исполнено.
Прошли по улице Кастильон до парка Тюильри, через него вышли к Сене, перебрались через мост Согласия. А там уж по набережным Орсе и Бранли подошли к Эйфелевой башне. На весь путь ушел примерно час неспешного шага.
— Какая громадина и не каменная! Мы что, на нее полезем?
— А это уж как хотите. Я полезу.
— Мы тоже.
— Тогда пошли за билетами и в лифт.
Поднялись на площадку на высоте 175 метров. Сердце замирает. Девочки в восторге:
— Какой огромный город! Сколько Римов тут поместится?
— Думаю, немало. Не меньше сотни.
— А где наш постоялый двор?
— Вон там. Видите, колонна торчит?
— Как далеко!
Взял напрокат два больших бинокля, показал, как ими пользоваться, а сам уселся на скамеечку. Через час девочки насмотрелись вдоволь. Мы спустились ниже, пообедали в башенном ресторане и вышли на набережную.
— Сейчас пойдем в королевский дворец. Там теперь музей. Подождите спрашивать. Сейчас всё объясню. Король — это то же самое, что в Риме император. Жили короли во дворце. Очень красивом дворце. Гораздо красивее императорского дворца в Риме. Потом королей не стало, и дворец превратили в музей. Музей — это дворец, в который собирают очень красивые вещи. Картины, статуи и многое другое. Любой человек может прийти в музей и сколько угодно любоваться красотой. Вот мы сейчас и пойдем полюбуемся красотой. Любите любоваться?
— Еще бы!
— Тогда вперед!
Перешли обратно мост Согласия, свернули на набережную Тюильри и проникли в Лувр. Сначала прошли залы античного мира. Тут Охота и Ферида встретили много знакомого и нашли, что обсудить между собой. Долго простояли у скульптур «Артемида» и «Раненая амазонка» Поликлета. Потом служитель показал, как пройти в залы живописи эпохи Возрождения. К экскурсии не присоединялись, а я специально поотстал, чтобы они сами выбирали, чем любоваться. Огромные полотна на библейские и мифологические темы их поразили. Девочки подолгу стояли в обнимку перед картинами и изумленными глазами пожирали колорит красок и богатство фигурных форм. Подолгу стояли и перед большими портретами. Жалко было отрываться, но тут залы живописи кончились, и мы молча пошли к выходу.
Молча вернулись в отель и тихо посидели еще немного.
— Жаль, что Антогоры с нами не было, — вполголоса проговорила Охота.
— Жаль, — подтвердила Ферида. — А может быть, Сергей как-нибудь приведет нас сюда всех вместе?
— Может, и приведет, — согласился я. — А пока нам нужно готовиться к ночному балу. Это такой праздник для всех гостей этого постоялого двора.
Меня прервал стук в дверь. Адвокат Буше.
— Вы знаете, месье Андроник, мой клиент поуспокоился и стал вполне вменяем для здравого рассуждения. Завтра утром к вам придет шофер, чтобы представиться. К какому времени его прислать?
— Часам к десяти.
— Хорошо. Всего доброго.
— И вам всего доброго. Спасибо за хлопоты, месье Буше.
Девочки сидят и ждут продолжения про бал.
— Так, на чём я остановился?
— На празднике для гостей.
— Да, на таких праздниках играет музыка, иногда поют артисты, пьют вино и танцуют.
— А танцует кто? Тоже артисты?
— Нет, танцуют-то как раз приглашенные гости. Такие, как мы с вами. На то и праздник.
— Танцы интересно смотреть и в Риме мы их видели. Только вот сами мы никогда не танцевали, — призналась Ферида.
— Беда небольшая. Всё равно римские танцы совсем не похожи на парижские. Здесь танцуют вдвоем. Мужчина и женщина. Я сейчас покажу, как это делается, а потом попробуем вместе с вами под музыку. Это легко.
— А где мы возьмем музыкантов?
— Где-то должен быть ящик, который играет музыку. Наверное, в ваш номер занесли.
И в самом деле, патефон стоит на столе в гостиной у девочек. Рядом несколько пластинок. Девочек поразил источник звуков. Но как ни старайся заглянуть в раструб патефона как можно глубже, всё равно музыкантов не видно. Но вот если сунуть в раструб руку, то придушить невидимых музыкантов можно запросто.
