Он покачал головой.
– То, что случилось с нами, – произнёс Скворец, – случилось и с тобой. И с Каламом.
Маг медленно кивнул.
– Потому и произошла эта судьбоносная встреча. Господин, мы с Каламом пойдём за тобой. Если примешь нас.
Скворец проворчал:
– Император вас у меня заберёт.
– Только если ты ему расскажешь, командир.
– А Калам? – Скворец бросил взгляд на убийцу.
– Когти будут… недовольны, – пробормотал Калам. Затем улыбнулся. – Тем хуже для Стервы.
Скривившись, Скворец повернулся дальше, оглядывая солдат. Череда лиц, будто высеченных из камня. Отряд, собранный из отбросов армии, – ныне обрёл единое, нерушимое сердце.
– Боги, – еле слышно прошептал он, – что же мы сотворили здесь?
Первым кровопролитным заданием «Мостожогов» было возвращение Г’данисбана – маг, убийца и семьдесят солдат ворвались в мятежную цитадель, которую защищали четыре сотни воинов пустыни, и сокрушили их в одну ночь.
Свет фонаря потускнел, но стены шатра уже озарял новорождённый рассвет. Лагерь постепенно просыпался, тишина, которая последовала за рассказом Скворца, заполнилась звуками.
Аномандр Рейк вздохнул.
– Перенос душ.
– Да.
– Я слышал о перемещении одной души в специально подготовленный сосуд. Но перенос одиннадцати душ – одиннадцати магов! – в уже занятое тело двенадцатого… – Тисте анди поражённо покачал головой. – Какая дерзость. Теперь понятно, почему Быстрый Бен просил меня более не пытаться постичь его природу. – Он поднял взгляд. – Однако сегодня, этой ночью, ты раскрыл его тайну. Я не спрашивал…
– Ожидать вопроса, Владыка, было бы самонадеянно, – ответил Скворец.
– Тогда ты понял меня.
– Чутьё, – улыбнулся малазанец. – Я своему тоже доверяю, Аномандр Рейк.
Тисте анди поднялся с кресла. Скворец последовал его примеру.
– Я удивился, – произнёс Рейк, – когда ты решил защищать Серебряную Лису.
– Я тоже, – когда ты смог сдержаться.
– Да, – пробормотал Рыцарь Тьмы, он вдруг отвёл глаза и слегка нахмурился. – Тайна ангелочка…
– Прошу прощения?
Тисте анди улыбнулся.
– Я вспомнил свою первую встречу с неким человеком по имени Крупп.
– Боюсь, Владыка, что Крупп – одна из тех загадок, которые я не в состоянии разгадать. Если честно, я думаю, она всем нам не по зубам.
– Кто знает, может, ты и прав, Скворец.
– Быстрый Бен уезжает сегодня утром – к Парану и «Мостожогам».
Рейк кивнул.
– Я постараюсь держаться в стороне, чтобы не беспокоить его.
Спустя мгновение тисте анди протянул руку. Они обхватили запястья друг друга, крепко сжали.
– Это был приятный вечер, – сказал Рейк.
Скворец поморщился.
– Я не мастак байки травить. Благодарю за терпение.
– Быть может, мне удастся рассчитаться в следующий раз – у меня тоже есть несколько историй.
– Нисколько не сомневаюсь, – насилу выдавил Скворец.
Они разжали руки, и командир повернулся к выходу.
За спиной у него Рейк добавил:
– И последнее. Серебряной Лисе нет нужды меня бояться. Более того, я прикажу Каллору вести себя соответственно.
Некоторое время Скворец смотрел себе под ноги.
– Благодарю, Владыка, – выдохнул он и вышел.
О нижние боги, сегодня у меня появился друг. Когда мне в последний раз доставался подобный дар? Не могу вспомнить. Худов дух, не могу.
Стоя у входа в шатёр, Аномандр Рейк смотрел, как видавший виды мужчина, прихрамывая, уходит прочь. Сзади послышался тихий цокот когтистых лапок.
– Хозяин, – проворчала Карга, – думаешь, это было мудро?
– Что ты имеешь в виду? – рассеянно осведомился тот.
– Есть определённая цена за дружбу с такими короткоживущими смертными – как ты и сам помнишь по собственному печальному опыту.
– Аккуратнее, ведьма.
– Будешь отрицать правоту моих слов, Владыка?
– И в краткости можно найти несравненную ценность.
Ворониха склонила голову набок.
– Искреннее наблюдение? Тревожное предсказание? Изощрённая и горькая мудрость? Сомневаюсь, что ты объяснишь подробней, верно? Оставишь меня терзаться любопытством, расклёвывать вопросы до изнеможения. Свинья!
– Моя дорогая, слышишь, падалью потянуло? Клянусь, я слышу. Иди-ка, поищи её. Прямо сейчас. Немедленно. А когда набьёшь брюхо, найди Каллора и приведи ко мне.
Заворчав, ворониха выпрыгнула наружу, мощно взмахнула крыльями и тяжело поднялась в небо.
– Корлат, – тихо позвал Рейк. – Подойди сюда, пожалуйста.
Он вернулся в глубь шатра. Почти мгновенно перед Рыцарем Тьмы возникла Корлат. Рейк продолжал стоять лицом к задней стенке.
– Владыка?
– Мне нужно покинуть вас на некоторое время. Я чувствую необходимость побыть с Силаной.
– Она будет рада твоему возвращению, Владыка.
– Несколько дней отлучки, не больше.
– Понимаю.
Рейк обернулся к ней.
– Не откажи в защите Серебряной Лисе.
– С радостью.
– Следи за Каллором, незаметно. Если он оступится, вызови меня незамедлительно и, не колеблясь, обрушь на него всю мощь тисте анди. По крайней мере, я увижу, как его собирают по кусочкам.
– Всю мощь, Владыка? Мы не совершали такого уже очень, очень давно. Ты уверен, что это необходимо для уничтожения Каллора?
– Я не могу знать наверняка, Корлат. Зачем рисковать?
– Хорошо. Я начну готовиться к объединению наших Путей.
– Вижу, тебя это всё равно беспокоит.
– Одиннадцать сотен тисте анди, Повелитель.
– Я знаю, Корлат.
– При Сковывании нас было лишь сорок, но мы уничтожили Владения Увечного Бога – пусть и новорождённые, признаю. Лишь сорок, Владыка. Одиннадцать сотен… мы рискуем опустошить весь этот континент.
Глаза Рейка подёрнулись дымкой.
– Я бы рекомендовал проявить выдержку, Корлат, если окажется необходимым всем вместе применить Куральд Галейн. Бруд будет недоволен. Полагаю, в любом случае Каллор не станет вести себя опрометчиво. Это всё меры предосторожности.
– Да, Повелитель.
Аномандр Рейк отвернулся в глубь шатра.
– Это всё, Корлат.
Мхиби видела сон. Вновь – как и давным-давно – она блуждала по тундре, под ногами хрустели мох и лишайник, дул сухой ветер, приносил с собой запах мёртвого льда. Шла она без привычной боли, не слышала хрипа в груди, когда вдыхала морозный воздух. И поняла, что вернулась на место рождения дочери.
Путь Теланн, место не «где», а «когда». Время юности. Юности мира. И моей.
Она подняла руки, увидела их янтарную гладкость, жилы и вздутые вены были почти не видны, скрыты упругой плотью.
Я молода. Я такая, какой должна быть.
Это был не подарок. Пытка. Она знала, что это сон; знала, что́ увидит, когда проснётся.
Небольшое стадо каких-то древних, давно вымерших животных мерно катилось, рокотало, сотрясая твёрдую землю под её обутыми в мокасины ногами, шло в том же направлении, что и она, – вдоль холмов. Горбатые спины зверей то появлялись, то исчезали над гребнем, будто мутный поток цвета жжёной умбры. Что-то внутри неё дрогнуло, отозвалось тихим торжеством при виде величия этих существ.
Родня бхедеринов, только крупнее, с развесистыми широкими рогами, массивные, царственные.
Взглянув вниз, она остановилась. Дорогу дальше пересекали следы. Обутые в шкуры ступни оставили дыры в ломком лишайнике. Восемь, девять человек.
Имассы из плоти и крови? Заклинатель костей Пран Чоль и его спутники? Кто разгуливает в моих снах на этот раз?
Она моргнула и уставилась в пахнущую плесенью темноту. Тупая боль пронзила истончённые кости. Волоски на узловатых руках встали дыбом от холода. Мхиби почувствовала, как глаза наполняются влагой, сморгнула, посмотрела на расплывающееся скошенное перекрытие шатра из шкур и сделала медленный мучительный вдох.
– О духи рхиви, – прошептала она, – заберите меня сейчас, молю. Оборвите эту жизнь, пожалуйста. Ягган, Ирут, Мендалан, С’рэн Таль, Пахрид, Нэпрул, Манэк, Ибиндур – заклинаю вас всех, заберите меня, о духи рхиви…
Хриплое дыхание, тяжёлый стук сердца… духи оставались глухи к её молитвам. С тихим всхлипом старуха села и потянулась к одежде.
Неверной походкой она заковыляла к мутному свету. Лагерь рхиви медленно просыпался. Мхиби почувствовала непрекращающийся гул, дрожью отдающий по земле, потом услышала мычание бхедеринов и выкрики юношей из племени, которые охраняли стада ночью. Из ближних шатров начали выходить рхиви, тихо выводя голосами ритуальное приветствие рассвету.
Ирут мэт инал барку сэн нэтрал… ах’рхитан! Ирут мэт инал…
Мхиби не пела. Ей новый день жизни не сулил радости.
– Девочка моя, у меня есть кое-что специально для тебя.
Она обернулась на голос. Даруджиец Крупп вразвалочку подошёл к ней, держа в пухлых ручках небольшую деревянную шкатулку.
