маркграфиней Зюденбурга, и она ничего не сообщала мне о Клавере.
– Она сможет нам помочь? Эта маркграфиня?
– Ее зовут Северина фон Остерлен. Несомненно, она сделает все, что в ее силах, если я попрошу.
– И вы попросите?
Янсен склонил голову.
– Конечно. Но вам, судя по всему, понадобится целая армия. Готов ли Император предоставить сэру Конраду солдат?
– Не знаю. Вряд ли. Разве у него они остались?
Янсен фыркнул.
– Ваша правда. Как по мне, он действует недальновидно, даруя Клаверу время на то, чтобы получше изучить древнюю магию. Однако, находясь в Сове, легко почувствовать себя в безопасности. И хотя мои знания о колдовстве ничтожны в сравнении с опытом вашего наставника, насколько мне известно, в Ордене никогда не имелось силы, способной разрушить камень. По крайней мере, зачарованный. Возможно, именно поэтому Император больше озабочен Конфедерацией. Ходит множество слухов о том, что они где-то заполучили черный порох. – Сенатор пошевелил пальцами в воздухе и негромко завыл, изображая привидение. Мне сразу вспомнился взрыв в порту – еще одна тайна, норовящая всплыть на поверхность. – Считается, что за этим порошком – будущее в военных делах, но, мне думается, сначала нужно дождаться, когда кто-нибудь научится изготовлять больше наперстка этой смеси, и лишь тогда можно начинать беспокоиться.
Какое-то время мы сидели молча.
– Хелена… – нарушил тишину Янсен. Затем он замолк, на миг задумавшись. – Я стараюсь не становиться упрямым стариком. На закате жизни наступает момент, когда человек ощущает себя… оторванным от остального мира. Словно ему уже нет смысла сильно печься о будущем. Мои коллеги и другие высокопоставленные деятели из правящих кругов Империи часто попадают в эту ловушку, когда их жизнь становится слишком спокойной. Все уже так давно идет своим чередом, что мы больше не можем мириться ни с какими изменениями. И тогда, как ни странно, нам становится проще не замечать опасностей, которые маячат на горизонте и грозят нарушить существующий миропорядок… или даже вовсе разрушить его. Я осознаю эту слабость и часто прикладываю уйму сил, стараясь убедиться в том, что я не закрываю глаза на угрозы, с которыми, возможно, стоит усердно бороться.
У меня есть сеть… скажем начистоту, шпионов, которые обитают в Сове и в ее окрестностях. Они приносят мне самые обыкновенные сведения: о проститутке, которая на самом деле шпионит для Конфедерации; о млианарах с их замыслами прибрать к рукам больше власти; даже о магистре Кейдлеке и о том, что его подозревают в измене. Однако вынужден сказать, Хелена, что вестей о Клавере совсем мало. Те немногие, что доходят до меня, поступают из неманской Церкви и из Колледжа Предсказателей, а они научились очень искусно скрывать свои действия и мотивы. Боюсь, мне уже не разобрать всех нитей, из которых сплетены наши беды. Вы умны и в будущем сами можете стать магистром Ордена магистратов, так что я буду глупцом, если приму ваши суждения за необоснованные страхи юного третьестепенного секретаря. Поэтому скажите мне, Хелена, что вы сами думаете о Клавере.
Мне даже не пришлось долго размышлять. Я ответила немедленно:
– Думаю, что если мы не остановим его в ближайшие несколько недель, то остановить его будет невозможно.
* * *
Вскоре после этого я ушла и вернулась во дворец префекта. Янсен согласился встретиться с Вонвальтом позже тем же вечером.
Я нашла Вонвальта в облаке табачного дыма, который окутывал библиотеку. Сэр Конрад сидел там с самым недовольным видом. У его ног похрапывал Генрих, уютно улегшийся в пятне солнечного света.
– Как прошла ваша встреча с Императором? – неуверенно спросила я.
Вонвальт не посмотрел на меня, но на его лице возникла гримаса отвращения.
– Как только мы вернем княжича Камиля, Император отпустит меня, – наконец сказал он.
– А вести о вашей… болезни его не взволновали?
Вонвальт пожал плечами и помотал головой. Кажется, я никогда прежде не видела его столь подавленным.
– Император не хуже любого Правосудия разбирается в тайных знаниях драэдистов. Он понимает, насколько смертельно это проклятие.
– И он все равно не желает помочь вам?
– Он верит, что я успею спасти княжича и одолеть Клавера прежде, чем меня поглотит изначальный дух. Его вера в мои способности столь же непоколебима, сколь она неоправданна.
– Тогда почему же он к вам не прислушается? – с нажимом спросила я. Мне казалось, будто я попала в кошмар, в котором могу двигаться лишь со скоростью улитки. Что мы могли противопоставить столь сокрушительному безразличию государства к нашим жизням?
Вонвальт медленно моргнул и посмотрел на меня.
– Он не станет заниматься Пограничьем, пока в Сове не воцарится порядок.
– Он выделит вам солдат?
Вонвальт указал на спящего Генриха.
– Да будьте же вы серьезны! – рявкнула я.
Вонвальт поднял на меня глаза.
– У него не осталось свободных бойцов. Однако он выделит мне капитана Галлу. Я уже говорил с ней, и мы заранее отправили на юг кое-какое снаряжение. Остальные присоединятся к нам завтра.
– И Правосудие Роза тоже? – спросила я. Мой голос прозвучал резко, хотя я и старалась скрыть мои чувства.
Вонвальт не подал виду, что заметил это, но и ответил он не сразу.
– Да, – наконец сказал он. Затем откашлялся. – Дубайн уже готовится к отъезду. Тебе стоит ему помочь. Дел много, а времени почти не осталось.
– Ладно, – буркнула я и повернулась, чтобы уйти.
– Ты говорила с сенатором Янсеном? – спросил Вонвальт перед тем, как я покинула его.
– Да. Он придет сюда вечером и встретится с вами, – ответила я и вышла из библиотеки прежде, чем Вонвальт успел сказать что-либо еще.
XXI
Путешествие к Кормондолтскому заливу
«В мирные годы пошлите мне добрых, набожных и сильных духом. В годы войны дайте мне жестоких и выносливых, тех, кто в деяниях своих не ведает чести. Последние создают государства; первые поддерживают их».
ГРАФ ГАМЕР ФОН ШОФФ, ВТОРОЙ МАРКГРАФ МОРГАРДА
На закате следующего дня мы собрались у врат Победы, самых южных из четырех врат Совы. Вонвальт сидел во главе нашего обоза верхом на Винченто; у ног коня стоял Генрих. И пес, и конь специально выводились и воспитывались для сражений и поэтому ничуть не боялись друг друга.
Рядом с Вонвальтом на своей лошади восседала Ингебурга Галла, капитан имперской гвардии. Как и сэр Герольд – а вместе с ним и добрая часть жителей столицы – она была темнокожей, темноволосой и вела свой род от выходцев из королевств Южных равнин. Она негромко переговаривалась с Вонвальтом и сразу же показалась мне женщиной со спокойным и серьезным нравом. Как выяснилось позднее, мое первое впечатление о ней было верным.
Позади Вонвальта и Галлы на белой пэлфри сидела Правосудие Роза, а
