сенаторов. Там Дубайн меня и оставил.
– Мне с сенатором беседовать не о чем, – пренебрежительно сказал он, когда мы остановились в широком людном коридоре. – Кто-нибудь из здешних подскажет тебе, где его кабинет.
– Ладно, – сказала я. Зная Брессинджера, я сильно удивилась тому, что он не захотел пойти со мной. – А ты что будешь делать?
– Если встреча сэра Конрада с Императором пройдет по плану, то он захочет как можно скорее отправиться на юг. – Пристав пожал плечами. – Нужно приготовиться, дел-то много.
Мы расстались, и я вскоре нашла дорогу к кабинету сенатора Янсена. Когда я постучала, за дверью послышался его раздраженный голос, однако стоило Янсену увидеть меня на пороге, как выражение его лица изменилось.
– Хелена Седанка, глазам своим не верю, – с чувством произнес он и жестом велел мне закрыть за собой дверь. – Прошу вас, входите.
День был в самом разгаре, и теплый медовый свет заливал город. Кабинет сенатора выходил окнами на запад и располагался на верхних этажах здания. Янсен пригласил меня на маленький балкон, укрытый изгибом контрфорса и обдуваемый лишь легким ветерком.
Мне нравился Янсен; ироничный, невероятно умный, он не воспринимал самого себя всерьез, что, как мне казалось, красило любого человека. Как и Вонвальт, он когда-то воевал, чем заслужил немалый авторитет среди политиков, а еще он был хаугенатом, то есть занимал правильную по тем временам сторону.
– Я видела дебаты, точнее, их конец, – со смятением в голосе сказала я.
Янсен хмыкнул.
– Жалкое зрелище. Порой одержать победу в этой игре можно лишь одним способом – не играть в нее вовсе. Впрочем… если не возражать оппонентам и не опровергать их бредни, эта ложь беспрепятственно уйдет в народ. За все годы моей жизни я никогда не видел подобного балагана. Стоит подумать, что мы уже коснулись дна, как они выдумывают очередной совершенно беспричинный вздор, нацеленный лишь на то, чтобы вывести нас из себя.
– Но ведь они лгут. Бесстыдно лгут.
Янсен усмехнулся, на миг удивленный моей наивностью. Затем он заметил, что задел меня.
– Моя дорогая, я не хотел вам нагрубить. Простите утомленного духом старика.
– Как их остановить? – не унималась я.
– Вот это – хороший вопрос, – ответил Янсен. Он немного поразмыслил. – Вероятно, ваш господин уже понял как. Быть может, единственный способ победить – это перенять их методы.
Я покачала головой.
– Нет. Нам нельзя так действовать. Мы лучше них.
– Да, лучше. Но какой от нас толк, если мы будем лучше и погибнем? Впрочем, это неважно. – Он выпрямился, глубоко вдохнул теплый свежий воздух и улыбнулся. – Зачем же вы пришли ко мне?
Я испустила вздох.
– Сэр Конрад желает встретиться с вами перед отъездом на юг.
– Вы собираетесь отправиться к Кормондолтскому заливу?
– Да, – подтвердила я, позабыв, что в прошедшие дни сэр Конрад уже встречался с сенатором Янсеном и со многими другими сторонниками хаугенатов.
Какое-то время Янсен наслаждался видом.
– Я беседовал с моими коллегами, и они единодушно считают, что мальчик был убит где-то во Фляйшрегале.
Я помотала головой.
– Сэр Конрад верит, что он жив, хотя подтверждений этому пока что нет. Правосудие Роза не смогла найти… жизненный след княжича за пределами Фляйшрегаля.
– Быть может, сэр Конрад не верит в гибель мальчика, потому что его к этому обязывает долг службы.
– Императорская Прорицательница тоже говорит, что княжич жив, – сказала я, но тут же подумала, что сглупила, рассказав об этом.
Янсен ухмыльнулся.
– Сэр Конрад, должно быть, в отчаянии, раз просил совета у этой безумной старой карги.
Я немного помолчала. Мне не хотелось думать о Муфраабе, хотя забыть о нем было невозможно.
– Сэр Конрад говорил мне, что в Сенате царит хаос. После сегодняшнего я ему охотно верю.
Янсен помрачнел.
– Странное дело, – сказал он. – Последствия похищения оказались до любопытного двойственными. Давайте на секунду предположим, что княжич Камиль и в самом деле мертв. Казалось бы, на этом династия Хаугенатов обрывается. Но на деле случится следующее: князь Таса и леди Илиана породят еще одного ребенка или же трон перейдет к отпрыскам князя Луки, а если и он умрет без наследника, то к отпрыскам князя Гордана. – Янсен пожал плечами. – Если всю императорскую семью не поглотит какой-нибудь катаклизм, то претендентов среди братьев хватит по меньшей мере на десятилетие или два, даже если у них не родится больше детей… а вы можете не сомневаться, что вскоре ради трона имперское семя польется рекой.
Я усмехнулась, позабавленная его пренебрежением, за которым можно было усмотреть измену.
– Однако похищение все же добавило неопределенности в и без того неопределенные времена. А Империи, чтобы в ней продолжалась жизнь, нужна определенность, Хелена. Просыпаясь поутру, я должен знать три вещи. – Он оттопырил большой палец. – Что у границ нет врагов. – Теперь указательный палец. – Что покупательная способность денег не изменилась настолько, что казна опустеет. – А теперь средний палец. – И что Император жив и здоров, а если это не так, то его трон занял тот человек, которого все ожидали на нем увидеть. Если эти три условия выполнены, то нас ждет еще один день процветания. Но выбей из-под табурета хоть одну из этих ножек, и тогда… – Он снова сжал три пальца в кулак. – Неопределенность. А неопределенность вредна в любых делах. Кроме того, она дает другим право думать, что Император слаб. Вы ведь слышали млианаров. Как государь может защитить миллионы своих подданных, если он не способен уберечь даже своего собственного внука?
И все же у млианаров не получается извлечь из случившегося столько выгоды, сколько им бы хотелось, отчего ситуация становится столь необычной и двойственной. Если династия Хаугенатов прервется, их позиция однозначно укрепится, но именно поэтому они не могут праздновать победу… по крайней мере, открыто.
– Мне показалось, что млианары бросаются в сенате любыми обвинениями, – сказала я. – Даже не выразить словами то, что я слышала этим утром. Как по мне, они уже празднуют победу.
Янсен фыркнул.
– Согласен. Да, я и в самом деле согласен с вами, Хелена. Но, как мне ни прискорбно это говорить, в последнее время патриции не вытворяли ничего необычного. Они всегда ведут себя так. Я бы даже сказал, что сегодня они были необычайно молчаливы. Несомненно, млианары и их храмовники, что обосновались за много сотен миль отсюда на Пограничье, замышляют нечто ужасное. Однако же смотрите: сэр Конрад вернулся в столицу; порядок в Ордене магистратов восстановлен; преждевременное восстание маркграфа Вестенхольца, значимость которого нельзя умалять, подавлено в зародыше, – и это мы не говорим уже о том, что оно привело в боевую готовность Императора и его Легионы. Выходит, что патриции сделали один-единственный шаг вперед и
