— Какого дьявола вы хотите? — закричал Рик.
— А чего хотят все? — сказал Моррис. — Мы хотим наличных.
Рик не мог дышать. Он повернул шею, чтобы взглянуть на руку.
— Не двигайся, Рик, иначе кожа будет отходить от краев раны. — Моррис вынул из кармана шоколадный батончик, отломал кусок и засунул Рику в рот. — Тебе нужен сахар.
— Где моя рука?
Моррис махнул рукой, Рик с трудом приподнял голову и увидел красный ящик для льда, в который вошла бы сотня фунтов филе тунца. Даже заклеена липкой лентой. Он обмяк на столе.
— Скажи мне, где деньги, Рик.
— Когда мы будем в больнице.
Моррис дал Рику остатки батончика.
— Мы тебя не можем отвезти прямо в больницу.
— Высадите меня на углу.
Мужчины переглянулись.
— Он не знает о коробках, — сказал Томми.
— Может, у него есть какая-нибудь заначка? Сколько у тебя денег, Рик?
— О, черт, — выдохнул он. — Может быть, сорок тысяч.
— Маловато будет, приятель.
— Это все, что у меня есть.
— Отвезите меня и мою руку в больницу — на угол, все равно куда. Каждый из вас поимеет… тринадцать — четырнадцать тысяч, больше у меня денег нет. Я держал деньги в доме своей тетки.
— Да, мы знаем. Где они теперь?
Неожиданно Рик уставился в потолок остекленевшим взглядом.
— Что с ним?
— Думаю, сахар действует.
— Где твой грузовик, Рик?
— Мой грузовик? В гараже.
— Поищи у него в бумажнике квитанцию.
— Здесь ничего.
— Верни парню бумажник. Нам чужие карманные деньги не нужны.
— Как вы меня нашли?
Моррис пропустил вопрос мимо ушей.
— Где этот гараж, Рик?
Он чувствовал себя странно.
— А знаешь, — сказал он, — я свою мать видел внутри помидора.
Они были подонками, что не мешало им мыслить здраво: лучше легкая нажива, чем возня вокруг бормочущей жертвы. Набросили на него старое пальто, втащили в старое такси и посадили на заднее сиденье. Культю и ребра пронзила боль. Ящик со льдом бросили в багажник, как и обещали, ящики с инструментами положили на переднее сиденье. Он разглядел тощую собаку под уличным фонарем, из пасти которой что-то свисало. Моррис вручил Рику большую бутылку «Гейтерэйд» и сказал:
— Выпей всю. Выпей прямо сейчас. Тебе требуется жидкость.
Рик выпил и вроде почувствовал себя лучше.
Они уселись по бокам, после трудов «праведных» запах от них шел отвратительный. Моррис уселся за руль и помчал через город на Четырнадцатую улицу. Редкие прохожие мирно шли по тротуарам. Крикнуть бы им: «Эй, они мою руку отрезали!» Его ступня и лодыжка болели не меньше, чем мучила жажда, хотелось спать. Только бы добраться туда, только бы добраться!
— Ты в порядке, Рик?
— Он в шоке, — сказал Моррис, глядя в зеркало. — Зрачки расширены. Это из-за того, что он долго лежал, а теперь сидит. Увеличилась нагрузка на сердце. Вероятно, в батончике было много сахара. Его почки высохли, но с ним все будет нормально. Минут через пять почувствует себя лучше.
— Ты вспомнил про свой грузовик, Рик?
— Да.
— Смотри не забудь.
Рик покачал головой, лицо пронзила боль.
— Нет.
Несколько минут спустя они подъехали к Бельвью и остановились у перекрестка перед светофором.
— Рик, больница сразу через квартал. — Моррис наблюдал за ним в зеркало. — Пройдешь всего один квартал, и вот она.
— Сначала помогите мне вылезти.
— Давай поговорим о деньгах.
— На улице. Вытащите меня.
Они открыли дверь. Джентльмены. Захотят, засунут обратно в машину. Он прополз по сиденью и поставил ноги на асфальт. Рик едва мог двигаться.
— Ты оказался клевым парнем, Рик. Не подведи нас под конец.
— Желтый грузовик, мой грузовик.
— Где грузовик?
— Спроси русского парня.
Томми дал ему пощечину.
— Гараж напротив спортклуба. Лафайет. Гранд-стрит. Второй этаж. Спроси русского.
— Так деньги в грузовике?
Рик кивнул в изнеможении.
— Радиатор. Потянешь за провод.
— Что на конце провода?
— Пластиковый пакет. Наполнен сотнями.
И дорожными чеками, которые дал ему Пол. Мужчины переглянулись.
— Поехали!
Они открыли багажник, вытащили большой, заклеенный лентой ящик со льдом на тротуар.
— Ты видишь, Рик, мы все делаем как обещали, — сказал Моррис. — До больницы всего один квартал. Вот ящик со льдом, твоя рука внутри. Как мы договорились. Теперь можешь вылезать.
Он с трудом поднялся, длинное пальто не столько грело, сколько давило на плечи. Его шатало, пришлось сесть на ящик. Дверь машины захлопнулась, она нырнула в трафик и, повернув на повороте, исчезла. Слабой рукой он поковырял пленку, которой был обклеен ящик со льдом. Вставай, сказал он себе. Позови кого-нибудь на помощь. А кто поможет? Час-то поздний. Встал на колени и схватил ящик за ручку. Он был чудовищно тяжелым. Почему? Слишком много льда? Нести он его конечно же не сможет, будет волочить.
Рик стал дожидаться зеленого света. Не думай, не беспокойся, сказал он себе, просто перетащи ящик через Первую авеню. Заставь работать ноги. О полиции не думай пока. Тебе нужно пришить руку на место. Это главное. Солдатам ведь такое делают, подумал Рик, значит, и мне сделают. Зажегся зеленый, он начал волочить ящик, согнув от тяжести колени и спину, нелепо размахивая культей. Ну и весит же, сволочь, должно быть, фунтов триста весит. И здоровый. Зачем нужен был такой здоровый? Протащил ящик через первую полосу. Водители такси пялились на него.
Добравшись до середины улицы, Рик увидел микроавтобус, поворачивающий на Первую. Двигаться вперед или стоять на месте? Водитель, заметив нерешительность парня, погудел ему и резко повернул автобус. Но при этом задел ящик. Рик отпрыгнул назад, ногу обожгла боль. Ящик валялся на асфальте. Автобус остановился.
— Эй, ты, — сказал водитель, выпрыгивая. Это был молодой человек лет двадцати с бритой головой. — Куда, на хрен, прешь, ты, мудила чертов… — Он увидел кровь на Риковой майке, отшатнулся и прыгнул обратно в автобус.
Рик дотянулся рукой до ящика, помятого, но целого, и перетащил его через бордюр. Он заметил дренажную пробку и вывернул ее. Из ящика полилась вода, как показалось ему — слегка окрашенная. Он доберется. Он почти уже у цели.
Рик протащил ящик через автоматические двери отделения «Скорой помощи», мимо охранника, прямо к окошку дежурной сестры.
— У меня руку отрезало, — прохрипел он.
— Что? — не расслышала сестра.
Он скинул свое широченное пальто на пол. Вся его майка была в крови.
— Лягте на пол, — скомандовала она. — Клайд, у меня экстренный случай! Позвоните доктору Кулику. — Она обратилась к Рику. — Сэр, лягте на пол! Вам нужно…
— Она здесь, — сказал Рик, стуча по ящику. — Позови кого-нибудь, кто может пришить ее обратно!
— Что? Руку?
— Да, — ответил он. Внезапно закружилась голова.
Сестра подняла трубку.
— Каталку, физиологический раствор, анализатор группы крови.
— Ящик, — пробормотал Рик.
— Клайд, — приказала сестра, — вскрой ящик, но ни к чему не прикасайся. Сэр, лягте! Сейчас привезут каталку, сэр.
Охранник вытащил перочинный нож. Четырьмя сильными движениями он разрезал ленту и поднял крышку. Потом посмотрел на Рика.
— Вытащи ее! — прохрипел Рик. Охранник вынул фонарик и посветил на лед.
— Не внеси инфекцию, — отозвалась сестра.
— Как бы мне самому инфекцию не подхватить, — пробурчал охранник, ковыряясь во льду. — Просто хрен знает что.
Санитар вкатил каталку.
— Сэр?
— Подожди — подожди, — простонал умоляюще Рик. — Я должен видеть свою руку.
Охранник что-то вынимал из ящика, отшвыривая лед.
— Достал, вот она.
— Покажи мне!
Охранник с омерзением покачал головой.
— Это никакая не рука.
— Что? — завопил Рик.
— Смотри, дружок. — Охранник вытащил ощипанную тушку огромной индейки весом фунтов в тридцать. Замороженные черные ноги беспомощно болтались. Охранник ткнул в нее пальцем. — Одно крыло отрезано, вот здесь. — Он бросил тушку обратно в ящик и посмотрел на Рика. — Это все, что там есть, мой друг.
Рик оттолкнул каталку, встал на колени, думая, что сейчас его стошнит. Его пронзили боль и отчаяние, потом он впал в оцепенение. Та жрущая собака. Рик положил правую руку на кафельный пол, поддерживая равновесие, а затем рухнул плашмя. Вокруг него собрались люди. Так вот оно что. Собаке мороженую индейку не скормишь.
— Сэр, — сказали ему, — мы должны поставить вам капельницу.
Он был уже кем-то другим. Отныне и навсегда. Рик завалился на правый бок и подтянул ноги к груди, как ребенок, свернувшийся клубком под одеялом. Да, теперь он свободен от ожидания, наконец это случилось. Он получил свое наказание.
