Что ждет его собственный чертов проект? Он назвал водителю адрес, и через минуту-другую они въехали в промышленную зону Пудонга, минуя огромные здания с логотипами Кодака, Эриксона, Моторолы и Сименса. Вот и она, окруженная забором стройка с поблекшим объявлением об открытии завода через месяц, — цель уже недостижимая. Хорошо, если запустят производство месяца через три. Но Марвину Ноффу или мистеру Мину об этом знать не следует.
Его спина! Кое-как выполз из машины в измятом костюме.
— Я вам помогу, — сказал водитель.
Он оперся на его руку, и они приблизились к забору.
— Спасибо, — сказал Чарли. — Премного вам благодарен.
— Очень плохая спина, я сильно думаю, — сказал водитель.
— Да, — удалось выдохнуть Чарли между спазмами боли. — Ты отвезешь меня в магазин «Дружба»? — Чарли вспомнил, что в магазине для иностранцев обычно продавались западные обезболивающие без рецептов. — Заедем сначала туда, а потом в отель.
— «Дружба»-магазин уже закрыт. Я тебя повезу лучше.
— Я пойду к врачу в отеле.
Водитель рассмеялся.
— Что смешного?
— Доктор в гостинице, народ умирает.
— Я этому не верю.
— Отель доктор хорошо, старый китайский лекарства очень, очень хорошо. Номер один.
— Ты уверен?
— Очень, очень хорошо. Я обещаю. Лекарство очень хорошо.
— О'кей. — Чарли облокотился на забор. — Делай что угодно.
Водитель вытащил мобильный телефон и начал трещать по-китайски. Чарли смотрел на свой завод, пятиэтажное здание без окон — тридцать тысяч квадратных футов на каждом этаже — выглядело так же, как несколько недель назад. Груды медных труб и поддоны с кирпичами лежали на прежних местах. Строительных лесов не было. Он заметил уже начавшую ржаветь по краям партию стали. Ветер разносил мусор по строительной площадке. Чарли понимал, что субподрядчики покинули стройку — не было ни электриков, ни специалистов по микроклимату, ни сантехников. Ни о каком прогрессе в строительстве для получения очередного транша и речи не могло быть. Это же ясно как день. Каждый день отсрочки пуска завода означал, что в следующем квартале будущего года он столкнется с чудовищным дефицитом, к тому же упадут доходы от производства комплектующих, которые морально устаревали или рынок их сбыта перехватывался «Манила телеком». Если бы Марвин Нофф знал, до какой степени они отстали от графика, то воткнул бы нож в биржевой пакет «„Текнетрикс“ — СРОЧНАЯ ПРОДАЖА». Мне конец, подумал Чарли, они меня прикончат.
— Я отвезу тебя хорошее лекарство, — предложил водитель.
Может, и правда, стоит попробовать, подумал Чарли. Нужна хорошая форма. Он махнул рукой.
— Поехали лечить спину!
Через десять минут они въехали в Шанхай. Машина ехала так близко от потоков велосипедистов, что Чарли при желании мог бы без труда дотянуться до звонков на велосипедных рулях. На молодежи была яркая западная одежда, некоторые мужчины колесили в старомодных френчах эпохи Мао, давая этим знать, что не верят в долговременность политической и экономической либерализации последнего десятилетия. Водитель подъехал к китайской аптеке, в ее витрине красовался мужской манекен. Его «тело» было расписано иероглифами, особенно тесно кружившими вокруг тактично вылепленных гениталий. Чарли подошел к прилавку, за которым стояла пожилая женщина, что-то размешивающая в ступке пестиком. Водитель обратился к ней.
— Она спрашивает, давно болит твоя спина?
— Уже давно.
Водитель перевел ответ. Потом они начали разговаривать. Водитель кивал.
— Как давно, сколько дней и недель?
— Двадцать семь лет, — сказал Чарли и стал разглядывать помещение аптеки. Несколько китайцев глазели на него, потом стали улыбаться и подошли поближе.
— Напиши число!
Он написал, и бумажка оказалась в узловатых руках женщины. Она опять о чем-то спросила водителя.
— Она спрашивает, ты страдаешь запорами?
— Нет.
— У тебя болит сердце?
— Нет.
— У тебя чистые легкие?
— Да.
— Тебе снятся кошмары?
— Да.
— У тебя болят ноги?
— Да. Из-за ран.
— Ты ешь грибы?
— Нет.
Пожалуй, я обращусь к доктору в отеле, подумал он.
— Ты принимаешь китайские лекарства?
— Нет.
— У тебя много мужской силы?
Чарли скривился.
— Вы имеете в виду — есть ли у меня…
Водитель улыбнулся.
— Да. Сильная или не очень сильная?
— Не сильная, — сказал Чарли. — Слабая.
Ответ был переведен. Зеваки закивали и зашушукались. Женщина не сводила внимательного взгляда с лица Чарли. Она заговорила:
— Твоя спина всегда плачет или иногда ноет?
— Всегда плачет, — ответил Чарли.
— Ей нужно увидеть твои руки.
Женщина взяла руки Чарли, потерла суставы, потянула за пальцы. Глядя ему в глаза, она надавила серым ногтем за ухом, посмотрела язык и надавила на него ложкой. Теперь женщина положила лист бумаги на прилавок и стала рыться в маленьких шкафчиках своей аптеки, выкладывая на бумагу что-то, похожее на кусочки древесной коры и костей (возможно, рогов), травы, высушенные цветы и всякие красные, желтые и коричневые порошки. Несколько раз она меняла свое решение и убирала тот или иной компонент. Потом обратилась к водителю.
— Она говорит, ей нужно понюхать.
— Хорошо.
Женщина вышла из-за прилавка и прижалась носом к спине Чарли.
— Она просит разрешения потрогать спину.
Чарли снял пиджак и выпростал рубашку.
Собравшиеся нервно захихикали; зрелище было получше мыльных опер. Женщина без колебаний задрала его рубашку и, увидев шрамы, что-то неодобрительно протараторила. Зеваки возбужденно переговаривались.
— Что такое? Что?
— Она очень сердита. — Водитель чувствовал себя неловко. — Говорит, что не может сделать хорошее лекарство, если не смотреть твои плохие кожи.
Целительница прошлась по шрамам своими загрубелыми пальцами.
— Она просит, пожалуйста, штаны вниз, она хочет видеть.
Все это было похоже на балаган.
— Нет, — сказал Чарли обреченно. Женщина поняла застенчивость пациента и уставилась на него, что-то лопоча по-китайски. Ее лицо было так близко, что он мог видеть зубы, сточившиеся до коричневых пеньков.
— Она говорит, ты с ней нечестный, она хочет тебе помочь! Она говорит, она тебе не нравится, ты думаешь, она не сделать хорошее лекарство. Ты ее обидеть.
— Ради бога, поехали в отель.
Женщина поняла и подошла к Чарли, она едва доходила ему до груди. Залопотала так зло, что он отступил назад. Говоря, она потрясала кулаком, свирепо уставившись ему в глаза, будто не веря, что он ее не понимает.
— Она говорит, ей нужно смотреть.
— Ладно. — Он взглянул на людей в аптеке. Они улыбались и ободряюще кивали. — Ты можешь попросить их уйти? — спросил он водителя. Тот что-то прокричал по-китайски. Никто не двинулся.
— Все это как-то неловко, — сказал Чарли.
Водитель опять что-то прокричал, но без толку. Народу еще добавилось. Что он мог поделать? Его спина пульсировала от боли в любом положении. Он повернулся спиной к толпе и ослабил пояс на брюках. Старуха подошла сзади и без предупреждения сдернула с него штаны, так что они упали до самых колен. Он вцепился в резинку трусов.
— Что она!..
Она задрала ему рубаху сзади, стянула трусы и осмотрела его бледные, покрытые шрамами ягодицы, которые теперь были печально выставлены на всеобщее обозрение. По толпе прошел шумный ропот. Она поковырялась в самом большом шраме и что-то объявила водителю, потом натянула на Чарли трусы.
— Она говорит, что сделать тебе очень хорошее лекарство.
Он поспешно застегнул брюки, а водитель помог справиться с пиджаком. Старуха вернулась к составлению своего снадобья, часто вскидывая на Чарли глаза, подобно уличному художнику. Затем растолкла все в порошок, извлекла несколько посторонних частиц, нежно подула на кучку и ссыпала ее в квадратный конверт, запечатала его, написала несколько иероглифов и вручила Чарли. Толпа с одобрением загудела.
— Это чай. Ты пьешь утром и вечером, пять дней, — сказал водитель.
— Заваривать в горячей воде?
— Пей воду, пей лекарство, пей все до конца.
Чарли понюхал конверт. Пахло отвратительно. Возможно, это яд.
— Как это называется?
Водитель переадресовал вопрос женщине. Она ответила не поднимая глаз, вытирая прилавок.
— Весенний бамбук, — сказал водитель.
«Пис-отель», мрачная глыба в стиле арт деко, находился на другой стороне реки. Неподалеку от отеля такси и велосипеды двигались потоком по Жонгшан-роуд. На каждом углу улицы, воровато оглядываясь, толпились менялы. Женщины продавали открытки, приставая к каждому, кто смахивал на иностранца. Несколько человек из представителей миллионной армии строительных рабочих отдыхали после ночной смены на скамейках. Все они были крестьянскими парнями из отдаленных провинций, их собственность состояла из рабочих инструментов. Предприимчивые шанхайские девушки с американской косметикой и японскими мобильниками выглядели обеспеченными.
