несколько специальных самолетиков, к ноябрю обещает, что их уже полсотни будет. Дерьмовенькие самолетики, одноразовые, но за рейс пару тонн продуктов в степь перетащат. Еще потребуется сколько-то грузовиков выделить, гужевой транспорт. Поставить распределительные пункты, куда кочевники сами за продуктами приезжать будут — тут у меня всё расписано.
— Одноразовые самолеты? Это как?
— Не совсем одноразовые, но они хорошо если год прослужат. Но год точно послужат — а кочевники запомнят, что Родина всеми силами старается им помочь. Да, еще вот что: это, конечно, не обязательно, однако украинское руководство тоже надо в стойло поставить. И было бы неплохо за провалы в сельском хозяйстве не только им по башке надавать, но и ряд пострадавших областей обратно в РСФСР перевести. Нам будет проще там помощь населению оказывать: в Москве мы быстрее все нужные вопросы согласуем.
— Мы подумаем… но если в сельском хозяйстве всё так плохо… вы считаете, что курс на коллективизацию был ошибкой? Ведь в следующем году, если следовать вашей логике, все будет еще хуже?
— Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Однако вы не столько ошиблись, сколько слегка поспешили. В этом году мужикам не хватило тягла, но в следующем, когда на поля выйдет уже сто тысяч новеньких тракторов, проблем с посевной и с уборкой будет гораздо меньше, и голода уже не будет. Это я практически могу гарантировать…
— Ну, хоть это можно считать хорошим результатом нашей работы.
— Частично. В следующем году голода не будет, но от капризов природы никто не застрахован. Да и о происках империализма забывать не стоит, так что кое-что в планах придется подкорректировать. Причем срочно, пока есть много свободных рук, которые явно не стоит кормить Христа ради. Пусть на пропитание все же зарабатывают.
— И как?
— Мы смогли запасти определенное количество продуктов благодаря тому, что успели для них выстроить хранилища. Маловато, но для определенного купирования голода их в этом году хватит. Впритык, да и то чтобы народ просто с голоду не помирал — а надо, чтобы в таких хранилищах запас продуктов имелся на пару лет вообще без урожая. Стратегический запас на случай войны и стихийного бедствия.
— Предлагаете понаставить амбаров в каждом селе?
— Амбары делу не помогут. В каждом относительно крупном городе нужно выстроить элеваторы, хлеба в которых хватит городу на год, хранилища-морозильники, где будет лежать запас мяса, овощехранилища для картошки, моркови и капусты — а еще такие же выстроить в тайных глухих местах, откуда в тяжелую годину можно будет и деревню прокормить.
— Ну да… а почему в тайных и глухих?
— Если прокопать шахту в вечной мерзлоте, то в такой шахте то же мясо само по себе лет десять пролежит не портясь. В них и букашки всякие зерно не сожрут. Были бы у нас такие — то же мясо казахское можно было сохранить, а не сгноить бездарно, и сэкономить миллионы на закупках мяса иностранного. А насчет тайных мест — чтобы враги не смогли в них продукты испортить и население не начало их грабить.
— У вас и на такие стройки планы уже подготовлены?
— К сожалению, нет. Пусть такие планы Госплан разрабатывает, тот же Струмилин например. А мы уж лучше будем делать то, что умеем делать хорошо, ту же кинопленку изобретать или самолеты…
— Одноразовые, — усмехнулся Сталин. — Я вижу, что вы очень много для страны делаете, и наверняка сделаете еще больше… но все же можно нас ставить в известность о ваших планах заранее? Кстати, раз уж вы упомянули уйгуров… вы не могли бы пригласить ко мне вашего товарища Климова?
Все же наличие софта для проектирования всяких летающих конструкций очень этому проектированию способствует, так что Ирина — давно уже озадаченная «изготовлением грузовика» — разработала сразу три модели. Одна — «деревянная версия» самолета Ан-2 с мотором М-13, и этот самолетик поднимал две тонны груза, которые мог перетащить на тысячу километров со скоростью под двести километров в час. На самом деле самолет все же делался из авиационной фанеры, набор самолета «штамповался» в термопрессах, да и большая часть фанерной обшивки не выкраивался из готовой фанеры, а изготавливался в формах, и «дерево», по уверению Ирины, при этом становилось даже прочнее обычного алюминия, а по нынешним ценам и заметно дешевле его. Ну а шасси, подмоторная рама и прочие металлические детали делались из «секретного сплава В-1461», благо со скандием в Боровичах особых проблем не наблюдалось, да и с литием резко «получшело»…
Не то, чтобы с сырьем все замечательно стало, но Оля очень тщательно составила планы на добычу этого металла, и даже смогла их согласовать с Вячеславом Рудольфовичем. Тот, конечно, поначалу стал плеваться и рассказывать про необходимость бескомпромиссной борьбы с «белогвардейскими элементами», но программу «переселения антисоветски настроенных граждан» в далекий зарубеж все же подписал. Причем основным доводом стал не Олин о том, что «живой русский офицер, приносящий тысячи советской власти лучше мертвого офицера, не приносящего стране ничего», а довод Мессинга о том, что «русский офицер, склоняющий просоциалистические власти буржуазной страны к построению социализма нам важнее бездумной поддержки троцкистки настроенных зарубежных компартий». Упоминание Троцкого в данном контексте оказалось решающим, так что все «подозреваемые» военспецы автоматически переводились в Девятое управление, откуда Петруха их быстренько переводил на «зарубежные заводы» в Аргентину. Не всех переводил, очень даже не всех — но довольно многих…
Вообще-то назвать президента Аргентины Хусто «склонным к социализму» было бы в корне неверно, но Августин Педро был максимально «проаргентинским» и в рамках своей политики старался всячески защищать интересы страны. Поэтому не прислушиваться к человеку, который фактически спас мясной экспорт Аргентины, он считал крайне нецелесообразным. А выяснив, что по сути дела этот экспорт был «спасен» далекой Советской Россией, он и на отношения с «коммунистами» смотрел довольно благосклонно: деньги-то революции не устраивают. И столь же благосклонно относился к русским «эмигрантам», массово переезжающим в его страну, ведь они с собой привозили не только семьи, но и почему-то очень заметные инвестиции…
Иногда очень странные инвестиции, а иногда — очевидно выгодные. Для Аргентины, и Августин Педро не всегда понимал, почему русские (а практически все проекты, которые привезли «новые иммигранты», явно были русскими) не стремятся, подобно британцам и американцам, получить с таких проектов большую выгоду. А иногда он вообще не понимал, в чем состоит эта выгода…
В особенности он не понимал, зачем русские с таким упорством тянут железную дорогу на Альтиплано, постройку которой предыдущий президент остановил из-за вопиющих фактов воровства со стороны
