«Ага, восхищаться, как же…»
Признаться, думала я недолго.
То ли на меня повлияло приключение с Фабрисом и короткий плен у преступников; то ли я устала от непонятных отношений, которые сказывались на моём душевном равновесии, и от того хотелось встряхнуться; то ли в жилах вскипела злость на противного Ламбе, который посчитал, что я лишь условно работаю в СБЦ, а на самом деле являюсь продажной швалью; то ли всё вместе…
— Да, хорошо, я приму участие в вашем Коралловом Дне, — ответила, выждав для приличия почти минуту. — Скажите, он «коралловый» хотя бы не потому, что на дне озёр растут полипы? Я не поранюсь, когда буду выбираться из форта?
— Нет-нет, что вы! Коралловый День так называется исключительно потому, что все термальные озёра имеют восхитительный розовый цвет. Они потрясающе красивы! Отлично, тогда договорились! Я сообщу начальству, что нашёл кандидатуру. Спасибо, госпожа Медведева, вы очень выручили.
Глава 29. Коралловый День
Фабрис Робер
Двадцать пятое июля. Цварг
Голова раскалывалась от недосыпа и, что важнее, нехватки бета-колебаний, внутренности скучивало жгутом, и периодически картинка подёргивалась рябью. От чужих эмоций порой накатывало омерзительное чувство, что внутри всё покрылось волдырями… Даня нужна была мне физически и морально, вот только я не мог себе этого позволить.
Из-за количества дел, которые я взвалил на себя, последний раз видел любимую таноржку почти месяц назад в «Госпоже удаче». Все эти дни мне до безумия хотелось крепко сжать её в объятиях и подышать хотя бы минуту-другую… но нельзя было.
Чтобы незаметно слетать на парочку отдалённых планет, пришлось брать совсем уж тупиковые дела с переговорами и пропавшим мальчиком-смеском. Информация сыпалась на голову как снежная лавина — стремительно, беспощадно и сразу гигантскими пластами — и по делам эмиссариата, и по собственному расследованию. По последнему пункту приходилось всё держать в уме и тщательно повторять, чтобы ничего не забыть — числа, фамилии, даты, события, — связывать логическими ниточками определённые вещи и искать, искать, искать. И главное — ни с кем не делиться информацией, делать вид, что я занимаюсь обычной рутиной.
И, разумеется, самым сложным оказалось скрывать всё от Дани. Каждую нашу встречу она буквально выпытывала, чем я занимаюсь, и это пугало. Без слов она понимала меня лучше, чем кто-либо, чувствовала, что я делаю что-то сложное…
В переговорной комнате при тюремной камере юрист Мишель Марсо, сам того не понимая, дал мне наводку. А может, как раз понимая, кто его знает?.. Адвокаты — те ещё хитрецы. Весьма вероятно, Мишель осознанно тонко и ловко сакценитировал внимание, что законных способов получить развод в моей ситуации не существует. А также упомянул, что требуется хотя бы двадцать три голоса в совете Аппарата Управления. Отсюда сам собой напрашивался вывод, что где не подходят легальные методы — надо пользоваться нелегальными. Найти рычаги давления на сенаторов. Вот только за то, что я собирался провернуть, я рисковал попасть на самый дальний астероид как политический преступник. По закону о финансовом эквиваленте преступлений даже без юридического образования было ясно, что давление на первых лиц планеты тянет на пожизненное на Карридо[1].
Прошедшие полгода я тщательно перерывал информацию о каждом члене АУЦ и искал рычаги воздействия. Суммарно у меня получилось найти компромат на шестерых. С одной стороны — прилично, с другой стороны — всё ещё очень мало. Катастрофически мало, ведь каждый день я рисковал, что кто-то поймает меня за хвост из своих же, заинтересуется, чем я так занят, поймёт суть моего плана. Спасали, пожалуй, только блестящая репутация и нежелание коллег со мной общаться. Не может же эмиссар высшего звена копать под Аппарат Управления Цваргом, верно же?
Разочарование в глазах Дани и её горьковато-стылые эмоции с привкусом обиды и непонимания причиняли почти физическую боль. Она проявляла колоссальное терпение, но в воздухе всё чаще висел один и тот же невысказанный вопрос: «А не пора ли нам расстаться?»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Душу раздирало противоречие: во всё это я влез исключительно ради неё, чтобы мы были вместе, вот только с тех пор, как закончилось действие алисена, будто вторая жизнь пролетела. Я чувствовал, что продвигаюсь бесконечно медленно в поисках методов влияния на сенаторов, но не мог посвятить её в то, чем занимаюсь, даже намёком. И дело тут даже не в эмоциональной нестабильности людей, из-за которой Даня особенно уязвима перед цваргами. У власти в любом Мире всегда находятся самые жёсткие и жестокие личности, и попытки шантажа пресекаются на корню. Если оступлюсь — то таноржку будет не в чем упрекнуть. Любая самая тщательная проверка покажет, что Даня ни при чём, и вся ответственность ляжет исключительно на мои плечи. Тут будет или всё, или ничего. Игра ва-банк.
Я небрежно припарковал арендованный шаттл на общей парковке, наплевав, что она расчерчена под флаеры. Бета-недостаточность давила на резонаторы, безжалостно выпивая последние силы. Пришлось с силой растереть лицо, чтобы прогнать пляшущие мушки перед глазами. Мне требовалось провести хотя бы полчаса на празднике Кораллового Дня, мелькнуть перед прессой и коллегами, сделать вид, что я всецело поглощён праздником, а там уже незаметно исчезнуть и поискать Даню. В секретариате сообщили, что она сейчас как раз на Цварге, так что я успею её увидеть, прежде чем рвануть в шестой сектор, куда мне дала наводку Фокс.
Нажать на кнопку закрытия шаттла на брелоке получилось не с первого раза — так сильно дрожали пальцы. Старик Лефёвр упоминал, что тремор рук — это первый признак нехватки бета-колебаний нужной частоты, после которого начинаются галлюцинации. У меня дрожь длилась уже неделю. Сунув руки в карманы, я спешным шагом отправился к озеру, стараясь при этом скрыть недостойную эмиссара высшего звена шаткую походку.
Солнце стояло в зените, пики белоснежных гор блестели, раскидывая радужный яркий свет. Здесь, за чертой города, воздух ощущался как хрустящий, а красота природы заставляла восторженно замереть любого, кто пришёл отдохнуть.
«Дане бы здесь понравилось», — мелькнула в голове короткая мысль, когда я мазнул взглядом по переливающейся всеми оттенками розового глади великолепного озера. Традиционно именно здесь Аппарат Управления Цваргом устраивал празднование Кораллового Дня. Берег водоёма был сплошь усыпан разноцветными пледами — молодежь пришла посмотреть на шоу-программу, на деревянном помосте толкались и толпились птицы более высокого полёта — медийные личности, сотрудники СБЦ, несколько сенаторов, репортёры. Цварги пили, ели, смеялись, громко шутили, заводили полезные знакомства и делали всё то, что принято на мероприятиях подобного масштаба и толка.
Я показал значок эмиссара высшего порядка и был допущен в условно элитную зону. Взгляд выхватил сразу же множество знакомых лиц, среди которых мелькнул и Леандр Ламбе, и коллеги, и просто знакомые, с кем время от времени пересекался по работе и на других торжественно-светских вечеринках.
— Шампанское? Миттарские мидии, сэр?
Перед носом возник поднос с бокалами и закуской. После длительного перелёта есть хотелось страшно, но я побоялся, что из-за тремора уроню еду. Отрицательно мотнул головой, и официант продолжил свой путь. Чтобы не стоять в центре истуканом, отошёл к краю деревянного настила, свисающего прямо над водой. Чёрные лебеди и разноцветные утки-мандаринки доедали крошки хлеба.
— Ага, значит, пятый номер с птицами уже прошёл, — машинально отметил себе под нос, но был услышан соседом.
— И шестой тоже. Разноцветные шары в небо уже запустили. Сейчас шоу-трюк с погружением сейфа на дно, — отозвался Сисар, разворачиваясь всем корпусом.
Я поморщился. Никогда не любил седьмой номер, потому что считал, что это неоправданный риск для исполнителя. Никто не может гарантировать безопасность под толщей воды… У цваргов, конечно, сильные лёгкие, но всё равно мы не миттары и жабрами не обладаем. Почему гуманоидам так нравится смотреть, как другие бесцельно подвергают себя опасности? Загадка психологии.
