После бессонной ночи за разговором и бренди с крем-содой нас с Гретой все же срубило. Мы разошлись по своим комнатам и проспали почти до обеда. Мы бы, наверное, спали и дольше, но мама нас подняла.
Она постучалась ко мне, приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Она смотрела на меня как-то странно. Как будто я — это не я, а кто-то другой. Совершенно чужой, незнакомый человек.
— Джун, — сказала она. Она произнесла мое имя спокойно и по-деловому. — Мы с папой подумали и решили, что надо забыть обо всем, что случилось, и как-то двигаться дальше.
У меня в голове прозвучал голос Тоби: «И куда же нам двигаться?» — и я не уверена, что мне удалось скрыть улыбку.
— Джун? Ты меня слушаешь?
— Да, конечно, я слушаю.
— Период подачи налоговых деклараций закончен. «Юг Тихого океана» продлится еще неделю, а потом нам нужно будет проводить больше времени вместе, в семейном кругу. Куда-то вместе ходить, что-то делать, пока вы, девочки, не придете в норму. Мы с папой поняли, что уделяли вам слишком мало внимания. Но теперь все будет иначе.
Мне хотелось сказать ей, что если бы она не заставила Финна прятать Тоби от всех, ничего бы этого не случилось. Но, разумеется, я ничего не сказала. Я сама виновата. И не надо втягивать сюда маму. К тому же я понимала, как ей сейчас тяжело. Я знала, как это опасно, когда теряешь надежду. Опасно тем, что в тебе открывается много такого, о чем ты и не подозревал. Даже не думал, что в тебе есть что-то подобное.
Весь день я ждала, что Грета будет меня игнорировать. Или скажет что-то обидное и неприятное. Весь день ждала, когда она сделает что-то такое, что даст мне понять: все, что она говорила ночью, — неправда. Но мои опасения оказались напрасны. Когда мы встретились с Гретой в кухне, она улыбнулась мне. Искренней, настоящей улыбкой.
Уже ближе к вечеру, когда мы сидели в гостиной вдвоем и смотрели на портрет, она прошептала мне на ухо:
— Только не говори маме. Но мне даже нравится так, как сейчас.
Я кивнула.
— Мне тоже.
В те мгновения золотые пряди у нас в волосах смотрелись так безупречно и правильно, что по-другому и быть не могло. Я знала, что Грета тоже это видит. В те мгновения мы на портрете были по-настоящему близкими и родными. Две сестры, сделанные из одной и той же материи.
61
Вечером в воскресенье Тоби опять не брал трубку. И в понедельник утром тоже. Я подумала, может быть, он не хочет со мной разговаривать. Может быть, он возненавидел меня за то, что я заставила его мчаться в лес, и за то, что из этого вышло. Я очень надеялась, что это не так. Но такое могло быть.
Жизнь не то чтобы наладилась, но вернулась к более-менее нормальному состоянию, какой она не была уже несколько месяцев. Никаких тайных поездок в город. Никаких «Чаш вулкана» и потайных комнат в подвале. И даже никаких подземных банковских хранилищ. Может быть, эта нормальность была тяжелее и хуже всего. Я не могла найти Тоби. Он куда-то пропал, и это тревожило только меня. Он пропал по моей вине.
В понедельник после уроков я пошла в библиотеку. И там встретила Бена. Он подбирал материалы для доклада о Хиросиме. Он был в джинсах и простой черной футболке. Без всяких плащей с капюшонами. Он окликнул меня, когда я шла к телефону-автомату.
— Привет, — крикнул он мне, — Волчья принцесса!
Я обернулась к нему, уперев руки в бока.
— Что?
— Ты уже видела?
— Что видела?
— В сегодняшнем выпуске местной газеты.
— Нет, — настороженно проговорила я. Там что, напечатали большую статью о Тоби в лесу за школой?
— Твои волки. С ними покончено. Их больше нет, — сказал Бен.
— В каком смысле?
— Это были не волки, а одичавшие бездомные собаки. Целая стая. Страшное дело. Знаешь эту грунтовку за лесом? Ризли-роуд? Там жил какой-то старик, который умер примерно год назад. И все его собаки — штук семь или восемь — сбежали в лес и одичали.
Я была уверена, что знаю тот дом, о котором говорил Бен. Если на машине, то надо сначала подняться по Рампатук-роуд, неасфальтированной, грунтовой дороге, и уже в самом конце свернуть на Ризли-роуд, тоже грунтовку и очень узкую. Но если идти пешком, нужно всего лишь перейти холм у реки в лесу за школой.
— И что с ними стало?
— Кто-то из жителей пожаловался на собак, которые роются в их мусорных баках. На вызов послали бригаду по отлову бездомных животных, и когда стало ясно, что происходит, всех собак перестреляли. Тебе повезло, что они не напали на тебя в лесу.
— Но зачем было их убивать?
— Это же одичавшие собаки. Ты вообще слушаешь меня или нет? Они совсем дикие. Грязные, больные, свирепые… А что с ними было делать? Раздать людям как милых домашних питомцев?
— Можно было просто оставить их в покое.
— В общем, считай, тебе повезло.
— Не буду я так считать. Потому что там нечего было бояться.
Бен улыбнулся, и я вдруг поняла, каким он был в раннем детстве.
— А можно, я буду называть тебя Волчьей принцессой?
— Нет, — отрезала я, стараясь изобразить суровый взгляд. А потом все-таки не сдержалась и выпалила: — Называй так свою Тину Ярвуд. Она-то уж точно тебе разрешит.
Ну вот, поздравляю. Выставила себя полной дурой, ревнивой идиоткой. И кого я ревную? Бена Деллаханта! Притом что мне даже не нравится Бен Деллахант. Он нормальный, с ним иногда интересно. Но не более.
Он, кажется, растерялся.
— А зачем мне как-то ее называть?
Я нервно переминалась с ноги на ногу, мечтая лишь об одном — побыстрее уйти.
— Ну, ведь вы с ней встречаетесь, разве нет?
— А ты что, не знаешь? Она же моя двоюродная сестра. Нет, я понимаю, ты вся в своих Средних веках, но все-таки…
— А… Нет, я не знала. Как-то глупо все вышло. Прости, пожалуйста. Я…
— Да ничего страшного. Ты просто не знала. Это не повод, чтобы устраивать показательное покаяние.
— Да, хорошо. Но я правда не знала. Ты не думай, я не какая-нибудь ненормальная извращенка или там в этом роде.
Бен положил руки мне на плечи и пристально посмотрел на меня. Прямо в глаза.
— Джун, ты думаешь, я считаю тебя ненормальной? Думаешь, я считаю, что ты могла бы встречаться с кем-то из родственников? Ты правда так думаешь? Знаешь, тебе надо срочно менять отношение к жизни. Ты какая-то слишком серьезная, так нельзя. Слушай, в следующие выходные, когда все спектакли закончатся, приходи ко мне в гости. Создадим тебе персонажа. Никаких обязательств. Просто создадим персонажа, а дальше посмотрим. Что скажешь? Думаю, из классов тебе подойдет наемный убийца. — Он отступил на пару шагов, слегка наклонил голову набок и прищурился, внимательно глядя на меня. Финн точно так же смотрел на картины в музеях. Вспомнив об этом, я улыбнулась. И Бен, наверное, подумал, что я улыбаюсь ему. Потому что он улыбнулся в ответ и сказал: — Эльф — наемный убийца… с магическими способностями. Будем надеяться, тебе выпадет много харизмы. Может, я даже немного схитрю и сразу накину тебе побольше. Чтобы у тебя был хороший старт. Ну, что? Придешь?
Я вдруг поняла, что тереблю в руке кончик косы, и тут же ее отпустила.
— Ладно, — пробормотала я, не глядя на Бена.
— Правда?
— Да. Я приду.
Это было так здорово: сказать «да». Согласится на что-то нормальное, обыкновенное. Прийти в гости к парню, который считает, что я никогда бы не стала встречаться с кем-то из родственников. В эти минуты, пока я стояла с Беном в библиотеке, все плохое забылось. А потом Бен попрощался и ушел, и все снова вернулось.
Я подошла к телефону-автомату, висевшему в вестибюле, и позвонила Тоби. Он по-прежнему не брал трубку. Я набрала номер еще раз. На случай, если вдруг в первый раз перепутала какие-то цифры. Но нет. Снова — длинные гудки. И никто не берет трубку.
Вернувшись домой, я первый делом залезла в почтовый ящик. Я отдала бы все, что угодно, лишь бы там оказалось письмо от какой-нибудь из этих безумных организаций, которые изобретает Тоби. Лига юных исследователей вулканических чаш. Клуб поклонников Мияги-сан. Общество мастеров «Золотые руки». Но в ящике не было ничего, только два счета и рекламный листок от «Гранд Юнион».
Буквально через две минуты после того, как я вошла, мне позвонила мама. Проверить, дома я или нет.
Грета осталась в школе, потому что вечером у нее был спектакль. На этой неделе «Юг Тихого океана» давали в понедельник, среду и пятницу. Так что я была дома одна и села на кухне делать уроки. Геометрия. Доказательство теоремы. Я открыла тетрадь и разделила страницу на две колонки.
Взяла лист с заданием. Постулаты. Аксиомы. Конгруэнтность. Ничего не значащие слова. Мертвые и бессмысленные. Я постучала карандашом по раскрытой тетрадке. А потом, вместо того чтобы записать два разных доказательства теоремы Пифагора, я написала в одной колонке: «Доказательство „Почему никак невозможно, что я больше никогда не увижу Тоби“». Пару секунд я смотрела на запись. Мне очень хотелось, чтобы доказательство было легким. Как доказательство утверждения, что прямая всегда имеет угол в 180°. Но здесь все было гораздо сложнее. На ум приходили только доводы «против».
