Фемистокл был одним из представителей Афин на совещании. Он, несомненно, признавал необходимость эвакуации Аттики и настаивал на размещении греческого флота у Саламина. Ранее он сумел морально подготовить афинян к такой ситуации, когда объявил, что дельфийский оракул, призывавший афинский народ бежать и положиться на «деревянные стены», имел в виду флот и бой у Саламина. И теперь момент настал. Фемистокл выдвинул на народном собрании свое предложение: доверить судьбу Афин Афине, всех граждан боеспособного возраста призвать во флот, а остальное население эвакуировать. Ареопаг взял на себя сбор афинского населения для эвакуации на Эгину, Саламин и в Трезен и выдал денежное пособие тем семьям, чьи кормильцы находились в армии. Эвакуацию провел афинский флот, забирая людей в портах, выходящих в Саронический залив.
Призыв покинуть дома и святилища вызвал у афинян отчаяние и подозрение: они были всей душой привязаны к родной земле, где возникла их религия. Но их страхи отчасти развеял религиозный авторитет Ареопага, который подкреплялся не только ответом дельфийского оракула, но и жрицей Афины, объявившей, что змея Афины на Акрополе не вылезла, чтобы съесть свой медовый пирог, и, следовательно, богиня покинула город. Как образы Тиндаридов и Эакидов сопровождали спартанцев и эгинян в походах за пределами родины, так и Афина лично решила прийти на помощь своим гражданам в Саламинском заливе.
Когда Ксеркс вступил в Аттику, а флот через девять дней после окончания битвы при Артемисии присоединился к нему, лежавшая перед ним страна уже опустела. Однако на Акрополе заняли оборону казначеи храма и несколько их сторонников, построив деревянную баррикаду – «деревянную стену». Персы встали лагерем на Ареопаге и подожгли баррикаду горящими стрелами. Затем они отправили к защитникам нескольких писистратидов с предложением условий капитуляции. Но защитники не соглашались ни на какие условия. Они оборонялись до тех пор, пока группа персидских солдат не взобралась на утес и не появилась на вершине Акрополя. Тогда некоторые покончили с собой, кинувшись вниз со стен, а остальные попытались найти убежище в храме, но их выволокли оттуда и убили. Храм был разграблен, цитадель сожжена. Ксеркс отправил в Сузы гонца объявить о своем триумфе.
Однако Грецию еще предстояло покорить силой оружия, причем как можно скорее – уже стоял сентябрь, равноденствие обещало бури, которые могли загнать персидский флот в порты, угрожая нарушить снабжение всей персидской армии. Но поспешные действия были чреваты опасностью, ибо Ксеркс уже оценил мощь вражеских позиций. Атаковав на суше, он был бы вынужден передвигаться по обрывистой тропе Скирона восточнее горы Геранья или по пересеченной местности дальше к западу, прежде чем подойти вплотную к основной линии обороны у Истма. С другой стороны, напав на греческий флот в узком Саламинском проливе, он не смог бы реализовать количественное преимущество в кораблях. Столкнувшись с этой дилеммой, Ксеркс решил атаковать на море, так как считал, что таким образом будет легче добиться быстрого успеха. Его решение поддержал весь морской штаб, кроме Артемисии, царицы Галикарнасса. Но сперва требовалось отремонтировать флот и возместить потери за счет покорившихся персам греческих островов. Кроме того, оставалась надежда, что во время этой паузы союзные греки могут перессориться друг с другом.
Греки на Саламине видели клубы дыма, поднимающегося над Акрополем. Флот был охвачен ужасом. На совещании морских командиров большинство высказалось за отход к Истму, а некоторые капитаны покинули совещание еще до его окончания, чтобы поскорее поднять паруса. В итоге Эврибиада переубедили, и он приказал отступать. Но прежде чем приказ успели выполнить, настала ночь, и, воспользовавшись этим, Фемистокл уговорил Эврибиада провести еще одно совещание. Он объяснил, какие выгоды сулит позиция у Саламина для греческого флота и для защиты греческой свободы, а когда коринфский командир обозвал его «человеком без города», пригрозил увести все 200 кораблей афинского флота и основать колонию на Западе. Его аргументы убедили противников. Эврибиад отменил свой приказ. На рассвете флот занял позицию в Саламинском проливе. За этим последовала примерно трехнедельная пауза, в течение которой персидский флот накапливал силы у Фалерона, а греки все чаще выказывали свое недовольство.
Рис. 18. Саламинская битва
В один из последних сентябрьских дней персидский флот вышел из Фалерона в море и построился в боевой порядок между Пиреем и Саламином. Поскольку враг не сдвинулся с места, персы к вечеру вернулись на стоянку. Тем временем беспокойство среди греков достигло предела. Греки боялись, что их могут окружить и запереть на острове, и к наступлению ночи их страхи усилились, когда персидская армия двинулась к Пелопоннесу. Пелопоннесцы немедленно пожелали сняться с позиций и отправиться на помощь своим соплеменникам у Истма; афиняне, эгиняне и мегаряне проявляли стойкость. Эврибиад созвал совещание. Понимая, что он снова может поддаться на уговоры пелопоннесцев, Фемистокл отправил к персам верного раба Сикинна с сообщением, что греки деморализованы и утром собираются отступать и он, Фемистокл, отныне намерен помогать персам. Персидские флотоводцы поверили Сикинну. За ночь они переправили значительные силы пехоты с побережья Аттики на остров Пситталия, лежащий посреди пролива, а около полуночи снова вышли в море, бесшумно наступая правым флангом, чтобы закрыть восточный выход из Саламинского залива. Одновременно они отправили вокруг Саламина эскадру, чтобы заблокировать восточный пролив между островом и Мегарой.
Весть о том, что Сикинн успешно выполнил свою миссию, доставил Аристид. Переправляясь с Эгины на Саламин, он оказался вблизи от вражеской эскадры, в темноте отплывшей к Мегаре. Аристид вызвал Фемистокла с совещания, где в предрассветные часы продолжались бурные и язвительные дебаты. Фемистокл отправил Аристида на совещание, чтобы тот доложил об увиденном. Сомнения греков окончательно рассеялись, когда дезертировавшая под покровом ночи теносская трирема принесла исчерпывающие сведения о персидской диспозиции. Сражение становилось неизбежным. Триремы изготовились к бою. Выстроившиеся на берегу морские пехотинцы на рассвете перед посадкой на корабли получили напутствие от командиров, в частности от Фемистокла.
Греческий флот насчитывал 380 кораблей, в том числе отдельный отряд во главе с коринфянами, которому было предписано защищать пролив от нападения с севера. Позже в ходе боя они присоединились к основному флоту. Команды 310 трирем, приготовившиеся отразить нападение врага, обладавшего более чем троекратным превосходством, имели большой опыт хождения на веслах, были обучены и таранной, и абордажной тактике. Низкобортные греческие триремы имели достаточно крепкую конструкцию, чтобы не развалиться при таране вражеского судна, а тяжеловооруженные пехотинцы на их боковых палубах были готовы взобраться на атакованный корабль, сея смерть копьем и мечом. Но для успешного тарана трирема должна была ударить в борт врага. Задача греческого командования заключалась в создании ситуации, в которой у греческих кораблей оставалось бы пространство для маневра, а персы подставили бы им свои борта. По-видимому, решил эту проблему Фемистокл.
На рассвете весь греческий флот отошел в северную часть пролива, скрывшись от глаз врага. Там он построился в несколько колонн, обращенных к югу и возглавлявшихся десятью быстрейшими кораблями флота, принадлежавшими эгинянам. За ними шли лакедемоняне, мегаряне и прочие под командованием Эврибиада; затем «халкидяне» и афиняне – всего 200 кораблей под командой Фемистокла[31]. Такая диспозиция была принята с учетом самых точных сведений о плане Ксеркса и его боевых порядках.
Персидский флот насчитывал около 1200 кораблей, часть которых была отправлена к Мегаре. Костяк флота составляли финикийские триремы; они были быстрее, крупнее и выше, чем греческие, и приспособлены к таранному бою, но менее прочной конструкции. Поэтому они предпочитали подходить к врагу вплотную и засыпать греков стрелами и дротиками со своих высоких палуб. Большинство других национальных эскадр было укомплектовано аналогично, и только ионийские корабли напоминали греческие по конструкции и вооружению. В расчете на то, что греческий флот деморализован, Ксеркс принял упрощенный план, напоминающий план битвы при Ладе. Если греки отступят в Элевсинский залив, персы закроют им оба выхода в море, высадят войска на Саламине, захватят вражескую береговую базу и заставят греков сдаться. Если же греческий флот примет бой и афиняне подведут союзников, задача персидских адмиралов упростится. Флот, уже выстроившийся в плотный боевой порядок, пройдет по проливу, подобно приливной волне, сметая небольшие греческие корабли. Авангард пойдет на врага тесным и крепким фронтом, не подставляя свои борта под тараны греков, а персидские лучники и метатели дротиков своим огнем подавят сопротивление. Ксеркс был уверен, что бой, если он вообще произойдет, случится в северной части пролива, а потому занял Пситталию и приказал приближенным водрузить свой золотой трон на возвышенной точке аттического побережья напротив этого островка.
