второго. Как совершенно справедливо замечает Н.Н. Алексеев, «величайшее значение Августина в истории политических теорий сводится к тому, что он, находясь всецело под влиянием библейских и апокалипсических представлений, поставил, однако, проблему государства, как самостоятельную научную проблему, и, пройдя через величайший государственный скепсис, пришел к оправданию и утверждению государства»[1190]. Церковная же организация для религиозных мыслителей являлась зримым проявлением царства Божьего на земле, хотя и не идентичной ему в полной мере. Поскольку град Божий — это совокупность праведников, верящих в Иисуса Христа, то и его аналог на земле также должен соответствовать данному предназначению, о чем и пишет Тиндел в трактате «Практика папистских прелатов»:
«Прелаты, поставленные проповедовать Христа, не могут оставлять Слова Божия и служить на гражданских службах, но обязаны учить мирян истинному пути и предоставить им одним все светские дела. Наш спаситель Иисус Христос отвечал Пилату (Ин., 18), что Царствие Его не от мира сего. И в Мф.,18 Он говорит, что ученик не выше своего учителя, но ученику положено стремиться стать как его учитель. Если Царствие Христово не от мира сего, то никто из Его учеников не может поступать иначе, чем Он (т. е. Христос) был, тогда как наместники Христа, что окормляют Его Царствие здесь, во время Его (т. е. Христа) плотского отсутствия, делают всё по-другому <…> В Евангелии от Матфея, 6 сказано, что ни один человек не может служить двум господам, поэтому в заключение этой мысли Христос изрек: “Вы не можете служить Богу и Маммоне, т. е. богатствам, любостяжанию, вожделению и тщетам мира сего”[1191]».
Последней фразой этого пассажа реформатор еще раз подчеркивает, что каждое правление должно жить по своим законам и не вмешиваться в дела другого. Аналогичные рассуждения звучат и в «Послушании христианина…»:
«Проповедовать Слово Божье — слишком много для половины человека. И служить светскому королевству — тоже много для половины человека. Любое из них требует целого человека. Один не может справиться с двумя. Тот, который мстит по всякому поводу, неспособен проповедовать терпение Христово, ибо как же может он прощать и страдать? Тот, кто обременен всякими богатствами и ежедневно ищет большего, не может проповедовать бедность. Кто неспособен повиноваться никому, неспособен проповедовать то, как нам повиноваться всем. Петр говорит (Деян., 6), что не подобает нам оставлять Слово Божие и прислуживать за столами»[1192].
Несмотря на то, что у духовной и светской служб свой круг обязанностей, тем не менее, постоянно происходит вмешательство каждой из них в дела другой[1193]. С особым негодованием, как было уже сказано не раз, Тиндел пишет о посягательстве римского первосвященника на светскую власть: «Папа вопреки всякой совести и учению Христа, Который говорил: “Царствие Мое не от мира сего (Ин.,18)”, захватил власть императора»[1194]. Богослов обвиняет римского понтифика в том, что тот вмешивается в дела светской власти, распоряжаясь должностями и землями. Тиндел с иронией отмечает, что папа имеет два меча: один — духовный, другой — светский[1195]. В качестве иллюстрации своего суждения реформатор приводит пример из понтификата Адриана III:
«Адриан III[1196] распорядился <…>, что только папа мог созывать верховный совет, но не император. А если бы император стал настаивать, чтобы созывать ему, то этот совет не имел бы силы, даже если бы там были все прелаты христианского мира <…> Вот сколь возрос зверь, что начал править один. И с того времени впредь увяли власть императоров и добродетели пап, как говорит Платина в “Жизнеописаниях пап”»[1197].
В своем смелом обличении посягательств духовной власти на прерогативы светской Тиндел и сам близок итальянскому гуманисту Платине, на которого ссылается и цитирует. Это сходство замечает и К. Мурфи, а А. Ричардсон даже уличает Тиндела в том, что он скопировал структуру «Практики прелатов» с платиновских «Жизнеописаний римских пап», приводя в качестве доказательств ряд похожих по идейному содержанию пассажей из обоих сочинений[1198]. На наш взгляд, основным аргументом для обвинений Тиндела в подражании Платине является его постоянное и детальное сравнение жизни и деяний римских понтификов с таковыми Иисуса Христа. По мнению Тиндела, святой отец во всем должен соответствовать Спасителю, тогда как на деле получается всё наоборот:
«У Христа была власть над всем родом людским, но не над Отцом Его и не над земными князьями, которым Он подчинялся. Как же папа хочет иметь земную власть над королями и императорами? Как он хочет иметь власть над законом Божьим и повелевать ангелами, святыми да и самим Богом? Христос дал апостолам лишь власть проповедовать Евангелие, обетования Отца Небесного и приводить грешников к раскаянию. Это все равно что король посылает судью и говорит: “Я дам тебе мою власть, что скажешь ты — это все равно, что сказал я” Но дает ли он судье власть разрушать города, утеснять вассалов, управлять своими военачальниками и самим собою?» — постоянно обращаясь к читателю, рассуждает Тиндел[1199]?
Английскому реформатору свойственен гомилетический стиль изложения проблемы, его речь выдержана в духе пастырской проповеди с постоянной апелляцией к Священному Писанию. Как точно замечает О.Ф. Кудрявцев, «чтобы понять человека прошлого, надо постараться услышать его подлинный голос»[1200]. Тиндел привлекает различные средства и приемы, которые делают его речь эмоциональной и выразительной, тем самым усиливая воздействие на слушателя. Его голос невозможно не услышать, некоторые вещи он повторяет по нескольку раз, как учитель своему ученику. В одном из пассажей «Послушания христианина…» реформатор пишет буквально следующее:
«Христос запрещает своим ученикам не только возвышаться над господами, королями и императорами в светском государстве, но и возвышаться одному над другим в Царствии Небесном. Но это попусту: папа не услышит, будь оно повторено хоть десять тысяч раз»[1201].
О притязаниях правителя святого престола на власть в земных делах Тиндел указывает повсюду, эта идея как лейтмотив проходит на страницах всех его сочинений. Нередко эти строки адресованы первому лицу государства, чтобы тот обратил пристальное внимание на подобные злоупотребления римского понтифика и его курии:
«Пусть короли сами управляют своими королевствами, с помощью мирян, которые мудры, учены и опытны. Разве не стыд превыше позора и не чудовищная вещь, что нет человека, способного управлять светским государством, за исключением епископов и прелатов, что отреклись от мира, изъяты из этого мира и назначены проповедовать Царствие Господне?»[1202]
По словам реформатора, «папы низвергли многих добрых императоров через
