Прячусь на знакомом стеллаже и маскируюсь по максимуму. Это значит, что в магическом плане меня можно увидеть лишь в упор, а обычным зрением — нельзя, только на ощупь, зная, что я здесь. В остальных случаях человек меня не заметит. При условии моей неподвижности.
Гости (все–таки не все, с десяток) радостной толпой заваливаются в библиотеку. Включается дополнительное освещение, и хозяин заплетающимся голосом гордо произносит:
— А вот, господа, и мое новое приоб…ретение! Позвольте продемонстрировать!
Раздаются восхищенные возгласы, пьяные и оттого еще более неискренние, кто–то просит потрогать, кто–то даже почитать. Но большинству до книг нет дела, они пришли лишь поглазеть на редкий экспонат, в котором ничего не понимают.
Среди общего шума я улавливаю чей–то заикающийся голос, пытающийся прочитать название. Вот глупец, ему же сказали, что название на изначальном языке, и он ничего не поймет. Видимо, по пьяни он об этом забыл.
— «П–практика содержания и… ик!.. комплектации конных п–подразделений на п–примере восьмой конной его Величества армии в п–период…», — в процессе читающий пытается осмысливать информацию и даже приходит к некому выводу. Правда, ошибочному: — Я понимаю изначальный язык! — заявляет он. — Я могу прочитать, что здесь написано!
Все, как по команде, смолкают, но почти сразу раздаются возгласы типа:
— Это обычный энс!
— Ты нас обманул!
Кто–то просто смеется, кто–то вежливо сообщает хозяину, что его, видимо, обманули. Даже я на стеллаже позволяю себе улыбнуться.
— Сегодня же было все в порядке! — в отчаянии кричит барон. — Ее украли! Охрана! — Его шаги удаляются по коридору. Похоже, за охраной.
Прибегает охрана. Мага среди них нет. И что они могут сделать? Разве что обшарить помещение. Конечно, они ничего не находят. Они даже не посмотрели на стеллажах!
Среди гостей находится кто–то умный. На свою голову. Я слышу задумчивый голос:
— Если все запоры и сигнализация в порядке, то книгу украл кто–то из гостей… — все настороженно замолкают. А голос продолжает: — Если он не дурак, то ему не составило труда бросить книгу с балкона через забор на улицу сообщнику. Полагаю, помочь здесь мог бы разве что маг. По остаточному фону ауры, — поясняет он. — Но после того как здесь побывала половина гостей, боюсь, это будет невыполнимая задача.
— Но что же делать? — восклицает хозяин.
— Можно обратиться к магу–сыщику из городской стражи, — равнодушно советует гость. — Если это обычный вор, он должен оставить какие–нибудь следы.
— А если необычный? — задает кто–то логичный вопрос.
— И кого вы имеете в виду, граф, под понятием «необычный»? — другой голос.
— А если необычный, — я даже отсюда понимаю, что граф улыбается, — то предлагаю вам, барон, забыть об этой книге. Тем более что практической ценности она для вас не имеет…
— А культурная? — встревает барон, но граф игнорирует.
— Что же до личности вора, то здесь поработал кто–то не слабее Призрака, — я слышу общий удивленный вздох гостей, — или, — он делает эффектную паузу, — он сам.
Вот так. Чертовски приятно быть знаменитым.
Гости начали обсуждать слухи, посвященные моей персоне, по большей части высосанные из пальца. И ни одна зараза не ушла обратно в салон! Не хотелось бы здесь ночевать или еще хуже — дожидаться мага. Надо что–то придумать.
Отправляю Вампирчика на охоту. Его добычей становится одна из дам в салоне. Как и ожидается, когда гости узнают, что кто–то потерял сознание, они так же дружно бегут к новому зрелищу. Тем более что делать в библиотеке абсолютно нечего.
Не книжки же читать. По коневодству.
Быстро возвращаюсь на чердак, заметая все следы. Затем крыша, водосточная труба, дерево, забор и улица. В густой кроне переодеваюсь в одежду простого студента — холщовые штаны и куртку неопределенного цвета, а обувь оставляю прежнюю. Рюкзак превращается в неприметную сумку на ремне. Бедный студент возвращается в общагу, чтобы продолжить грызть гранит науки. А то, что поздно, так это для студента нормальное явление — негоже в молодости много спать.
Самое смешное, что все это правда.
Общага располагалась недалеко от академии, среди многоквартирных домов жилого района. Застройка отдаленно напоминала питерскую. Длинные каменные дома соединялись друг с другом, образуя сплошную стену с дырами арок, открывающими проходы во внутренние дворы–колодцы. А в глубине таких кварталов дома выглядели еще разнообразней и соединялись с другими более причудливо. В результате получился такой лабиринт, где свободно могла заблудиться рота стражников, если бы они рисковали углубляться в эти дебри.
Не то, чтобы тут процветала преступность — здесь жили простые люди, которые знали каждый свой закуток, как собственную руку, а к чужакам относились весьма прохладно.
В свое время я облазил здесь все вдоль и поперек, уделяя особое внимание подвалам и чердакам — практически, еще два отдельных мира со своими порядками и обитателями. В итоге я научился проходить разными путями из конца в конец весь квартал, оставаясь незамеченным.
Но и я не решался соваться в некоторые места подвалов. А именно — в старые катакомбы — места добычи камня. Город стоял на мощных пластах песчаника, и весь строительный материал еще для первых построек добывали, не сходя с места. Когда–то катакомбы служили прибежищем разному сброду, какого навалом в любом большом городе, но потом, по приказу властей, большинство известных входов засыпали, а многие обвалились сами или были затоплены подземными и канализационными водами. Я ни за что не хотел поверить, что такие прекрасные тайные убежища сейчас простаивают, и оказался прав. Отправленный на разведку Шпион выяснил, что преступный мир вовсю их использует, но уже не как разветвленную сеть ходов или место жительства, а как множество отдельных схронов или тайных переходов. В принципе, моя нерешительность строилась не на страхе, а просто на недостатке времени для копания в вонючих подземельях. Я лишь ограничился созданием нескольких тайников в пределах своего квартала.
Строили общагу лет двести назад, сразу после строительства академии. Изначально она предназначалась для всех студентов, но, фактически, в ней жили лишь иногородние юноши и девушки из небогатых семей. Остальные же, коих было большинство, ибо в академии учились по большей части дворяне и дети обеспеченных купцов и чиновников, жили в собственных квартирах и даже домах, либо снимали отдельное жилье.
Зато, если из богатых семей учился кто попало, то среди небогатых молодых людей учились только с развитым Даром. Им обучение оплачивало государство и даже платило стипендию, которой едва хватало на еду. Но у начинающих магов в столице всегда найдется куча возможностей подработать.
В связи с тем, что больше половины комнат пустовало, руководство академии приняло решение сдавать комнаты по сходной цене и другим желающим. После короткого собеседования с комендантом.
Впрочем, скромный и вежливый молодой человек (то бишь я) произвел самое благоприятное впечатление на старую грымзу–коменданта, и проблем с вселением не возникло. Я даже смог сам выбрать комнату, что не приветствовалось. Мой выбор пал на тот же этаж, где селились будущие маги. Дополнительным плюсом комнаты стал богатый набор путей эвакуации. Стандартно по лестнице, через чердак, по архитектурным излишествам стены вниз или вверх на крышу и даже можно перепрыгнуть на балкончик противоположного дома этажом ниже.
Моя комната находилась на четвертом, последнем этаже здания и предназначалась для двух человек. Одиночество стоило мне еще одного тортика, преподнесенного комендантше. Я ничего не имел против соседа, но мой образ жизни мог его когда–нибудь насторожить, чего не хотелось бы.
— Привет, дядя Тобби, — я приветливо кивнул головой вахтеру. Дядя Тобби — ветеран многих военных конфликтов, имел бурное прошлое, получил несколько ранений и теперь, на старости лет, нашел непыльную работенку вахтером в студенческой общаге. Не особо спокойную, но зато веселую.
— А–а, здорово, гулена, — пробасил дядя Тобби сквозь пушистые усы, — все по девкам шляешься?
В ответ я загадочно улыбнулся:
— Не без того…
— Орел! — похвалил он. — Вот, помню, я в твои годы… — он мечтательно прикрыл глаза.
Нормальный мужик дядя Тобби. На то, что я прихожу после полуночи, он всегда смотрит сквозь пальцы, хотя по правилам не должен никого пускать уже с началом последней стражи. Вспоминает, наверно, собственные самоволки.
Во всех мирах общаги одинаковы — я видел. (Ну, по крайней мере, в двух — точно). На каждом этаже — длинный коридор с многочисленными дверями, которые открываются в маленькие коридорчики, а уж оттуда можно попасть прямо в комнаты. Что–то типа коммунальных квартир. Вот только кухня одна на этаж, зато большая. С этой кухни как раз раздавался шум — кто–то готовил на ночь глядя. Я заглянул.
