Внутри помещение лаборатории было освещено призрачно-синим кварцевым маревом. Стас обошел высокие серверные стойки, тихонько сдвинул в сторонку монолитное пластиковое кресло с тонкой обивкой, чтобы пройти дальше. Тут он заметил в дальнем углу камеру и, стараясь не попасть в радиус наблюдения, протиснулся за стелажи с аппаратурой и инструментами. Задел какой-то ящик, и тот свалился на пол с таким оглушительным грохотом, что на мгновение у Нужного заложило уши.
Он стиснул зубы, чтобы не выругаться, несколько мучительных секунд постоял не двигаясь, а затем выглянул из-за стелажа.
Посреди лаборатории стоял мальчишка лет пятнадцати в допотопной «химзе». Растрепанный, грязный, перепуганный насмерть. Его образ настолько не соответствовал окружающей обстановке, что Стас поначалу решил было: привиделось.
Он поморгал, аккуратно достал автомат и направил ствол на пацана. Спросил шепотом:
— Новый ассистент?
Мальчишка отчаянно замотал головой.
— Работаешь здесь?
Снова энергичный отрицательный жест.
Нужный нахмурился, соображая, что делать дальше.
— Я сбежал, — вдруг хрипло произнес пацан.
Стас замер. Вгляделся в перекошенное от страха лицо, похожее в синем свете кварцевых ламп на карнавальную маску вурдалака.
Не похоже, чтобы врал.
— Сбежал, — повторил пацан, желая, видно, быть поубедительней.
— Я тоже, — ответил Стас после некоторого колебания.
— Значит, вы тоже из наших? — Мальчишка подозрительно прищурился. — А вас откуда эвакуировали? Из России?
— Нет, я не из ваших, — с трудом выдавил Нужный. — Я теперь, кажется, ни из чьих…
— Застрéлите меня?
— Совсем дурак, что ль? Ты как здесь оказался?
— Говорю же: сбежал. Нас с Диманом вытащили из бомбоубежища десантники, конвоировали на транспорт, а потом куда-то на станцию, или что это здесь у вас такое… Я и улизнул во время одного из кессонных переходов.
— Это ударный авианосец, а не станция, — машинально поправил Стас, опуская ствол. — Сейчас сюда охрана понабежит – камеру в углу вон видишь? Крышка нам.
— Меня зовут Гришей. А камеру я перенастроил уже, не волнуйтесь.
Стас хмыкнул, выходя из-за стелажа.
— Шустрый. Только нам это все равно не поможет. Я там на входе одного вырубил, но он с минуты на минуту очнется, разлепит пластырь и поднимет тревогу. Ты случайно не видел здесь никого, когда пришел?
— Я…
— Никого он не видел.
Стас и пацан синхронно подскочили от неожиданности.
Нужный развернулся и чуть было не пальнул очередью в вошедшего. Палец почти надавил на спусковой крючок, но вовремя остановился и расслабился.
— Уиндел, ты свихнулся? Я ж тебя мог изрешетить, ботан чертов!
— Это ты свихнулся, Нужный! Ты чего вытворяешь?
— Забавно. Я этот вопрос на протяжении последнего получаса уже во второй раз слышу… Ладно, Уиндел, хватит ломать комедию. Теперь мы с тобой живо смываемся отсюда на техническую палубу, и ты коротко и ясно рассказываешь, что за так называемая «эвакуация» происходит в Солнечной Y. Ать-два! Быстро, быстро потопали на техпалубу через вашу служебную лестницу!
— А ты не боишься, Стас, что я тебя возьму и сдам сейчас санкцирам? — не двигаясь с места, поинтересовался Жаквин.
— Не боюсь. — Нужный поставил «Рарию» на предохранитель и опустил ствол. — Я понял одну чудную штуку… В общем, никому ты меня не сдашь, а будешь помогать во всем и задницу подлизывать.
— Это какую такую штуку ты понял? — В призрачном свете ученый казался на десяток лет старше своего возраста. Его нескладная фигура совсем скособочилась.
— Я нужен тебе, Уиндел. Ведь я – скрепка, соединившая миры.
* * *
— Тихо?
— Да. Никого.
В длинном вентиляционном тоннеле мерцал дежурный фонарь, отбрасывая на глянцевито поблескивавшие трубы и полированные стены красные отсветы.
Стас опустился на теплый пол служебного помещения, положил автомат рядом с собой и вытер пот с лица. Рядом, тяжело дыша, упали Уиндел и пресловутый беглец Гриша. Пацан еще в лаборатории категорично заявил, что пойдет вместе с ними, потому что не желает угодить обратно в лапы толстокожей десантуре. На все возражения он отвечал сосредоточенным сопением и с завидным упорством демонстрировал средний палец. Стас жеста не понял, но смекнул, что пацан может оказаться полезен, если уж сумел за считанные минуты разобраться в электронной начинке и перенастроить камеру наблюдения. Он разрешил Грише держаться с ними, но пригрозил при первом же неповиновении пропустить через кессон по старой пиратской традиции.
Уиндел молча терпел присутствие юного незнакомца, всем своим видом, однако, демонстрируя, что он дюже против. Но в данный момент Нужному было глубоко плевать на мнение ботана. Чаша его терпения опрокинулась, и Стас жаждал объяснений.
— Рассказывай, — отдышавшись, сказал он. — Ты умеешь удивлять. Валяй.
— Тебя, как я понимаю, интересует истинный смысл выборочной эвакуации, — мрачно откликнулся Жаквин.
— Именно. — Стас обратил внимание, как Гриша навострил уши. — Отбираете «золотой миллион»?
Уиндел исподлобья зыркнул на Нужного и обреченно покачал головой.
— У меня складывается впечатление, Стас, что ты считаешь, будто это я всё выдумал.
Стас не ответил, прислушиваясь к щелчкам автоматики в бесчисленных реле системы управления огромным компрессором, установленном в центре помещения. Он боялся не разобрать за этим мерным потрескиванием звука приближающихся шагов. Вроде бы они избежали погони, но рано или поздно их с пацаном хватятся, установят личности и объявят в розыск.
— Пойми, — продолжил ученый, не дождавшись ответа, — никто ничего не выдумывал. Никто конкретно, улавливаешь? Это часть гигантского плана, масштабов которого нам с тобой не дано даже на одну сотую долю представить. Полностью этот план не видит скорее всего вообще никто.
— Какой план? Что ты мне мозги шлифуешь!
— План развития событий на время, оставшееся до критического барьера. До физического столкновения наших Солнечных. В каком-то смысле ты прав: фигурально выражаясь, отобрать «золотой миллион». По мнению санкциров-стратегов и политиков из некоторых стран нашей Земли, единственно возможный выход из создавшейся патовой ситуации – эвакуировать самых умных, одаренных, полезных и успешных людей из системы Игрек, а их Солнце превратить в сверхновую.
Какое-то время в помещении лишь пощелкивала автоматика компрессора. Из вентиляционной шахты мертвенно мигал дежурный красный маячок, вспыхивая зловещим бликом на впалой щеке Уиндела.
— Но зачем? — проговорил Гриша. — Уничтожить одну цивилизацию насильно, зная, что вот-вот обе сгорят по естественной причине… Это же бессмысленное варварство. Мы же все-таки люди, а не шакалья стая, живущая по «закону сильного».
Ученый не удостоил пацана взглядом. Он вообще старался избегать детей и подростков после страшной схватки с мальчишкой по имени Гарсия на Хароне.
— Есть небольшая вероятность, — сказал Жаквин, — что, становясь сверхновой, Солнце поменяет траекторию движения и столкновения удастся избежать.
— Но как? — подал голос Стас. — Как можно управлять процессами, происходящими в звездном веществе? Я не специалист, но для этого, кажется, ни у какого флота не хватит энергии.
— Хватит. Игреки уже проводили испытания сотового гравитонного оружия, которые чуть не обернулись трагедией для наших кораблей. Ты сам был тому свидетелем. Они хотели взорвать крупную комету. Мы… Не я лично, конечно, а группа ученых подсчитала, что объединенный ВПК нашей Земли способен создать установку, с помощью которой станет возможно дестабилизировать термоядерные процессы в звездном ядре и вызвать цепную реакцию, ведущую к катализированному превращению Солнца в новую и даже сверхновую. Вопрос времени и средств.
— А что же остальные… люди нашей системы? — дрожащим голосом спросил Гриша. — Сгорят в смертоносных лучах? На планете мои родители остались. Я не позволю…
Он замолчал, чтобы не заплакать от нахлынувшего отчаяния и бессилия. В ушах до сих пор звучал дикий крик отца в бомбоубежище, когда их с Диманом забирали десантники: «Гри-го-рий! Не хо-ди!»
— Все не так просто, как думают теоретики, — ответил Уиндел, вставая и прохаживаясь возле покрытых инеем труб. — На практике всегда обнаруживаются неучтенные факторы. Я уверен, что, вторгнувшись в вашу систему с целью нейтрализовать основной военно-космический потенциал и эвакуировать отобранных заранее людей, Солнечная Икс серьезно переоценила свои силы. Вспомните историю, любые ее вехи. Даже войны между странами не протекали молниеносно. Народ невозможно поработить нахрапом. Что уж говорить о целой цивилизации! Блицкриг прошел успешно, я не спорю. Но умные стратеги – а они у нас, поверьте, есть – прекрасно понимают, что скоро несомненно возникнет эффект маятника и обратный откат будет очень жесток. Все произошло слишком стремительно, как бы… э-э… в состоянии аффекта, но не сегодня-завтра ко всем нам вернется способность рассуждать логически, и вот тогда противостояние станет по-настоящему жутким. Осмысленным.
