– Как же он врачом работал, если он судимый?
– Во-первых, до суда дело не дошло, все кончилось на стадии следствия. Полюбовно договорились, иными словами. А во-вторых, он же не в президенты шел на работу устраиваться! Врачей на «Скорой» всегда не хватает.
– На Ленку он напал?
– Он. Мы у него дома нож нашли. Там кровь у рукоятки той же группы, ну и характер порезов говорит, что этим ножичком пыряли.
Марина всхлипнула еще раз, вытерла уже совершенно сухие глаза, допила воду и робко поинтересовалась:
– Как он вообще меня нашел?
– На концерте? – спросил Сергей и вытащил из кармана сигареты. – Можно я закурю?
– Курите.
Он закурил, выдохнул облако дыма и с удовольствием потянулся.
– Да, собственно, никак. Он вас там и не искал. Просто дежурил, а тут вы… Надо сказать, что он никак не мог забыть ту первую встречу, когда… ну, словом, осенью. Очень уж вы ему понравились. Между прочим, он работает в той же больнице, куда вас доставили. Только по счастливой случайности вы не встретились. Пациентов полно, а он сам дальше приемного покоя не ходил. Доставил клиента – и привет! У дома Залевского он вас случайно увидел, просто мимо проходил, вот и выследил. Потом долго караулил, но вы боялись выходить одна, а в толпе он нападать не решался тогда еще. Тут ему ваша подруга и подвернулась…
– Кошмар какой, – вздохнула Марина. – Он же ненормальный!
– Откровенно говоря, он усиленно косит под психа, – доверительно сообщил Сергей. – И в этом наша проблема. Все-таки он врач, и изобразить симптоматику ему особого труда не составит. Конечно, будет еще психологическая экспертиза, но, боюсь, его признают невменяемым и отправят в больницу. Я надеюсь, вы не станете его жалеть и забирать заявление?
Марина подумала о том, сколько месяцев жила в страхе, и решительно тряхнула головой:
– Не стану!
– Ну и отлично, – обрадовался Сергей и выжидающе поглядел на нее: – Вы что-то еще хотите сказать?
– Да, – выдавила Марина и начала суматошно рыться в сумочке. – Я подумала, что, может быть, тут вас встречу, и потом… Я же обещала… А, вот он!
Она вытащила пластиковую коробочку и торопливо сунула ее Сергею, словно та горела у нее в руке, ругая себя последними словами.
Чего суетилась-то? Нет, точно не прынцесса, не королевна, а Марфушка!
– Это что? – удивленно спросил Сергей, перевернул коробку, уставился на фотографию, и тут его губы растянулись в улыбке. – А…
– Это мой первый диск, – торопливо сказала Марина. – Помните, я обещала вам его подписать? Ну, вот… Я подписала, видите?
Она ткнула ногтем в размашистую подпись, сделанную золотым маркером прямо по прозрачному пластику.
Сергей улыбался, разглядывая подарок.
– Спасибо, – сказал он, а его разноцветные глаза светло лучились…
Марина посмотрела в них и вдруг брякнула:
– Гетерохромия.
– Что?
– Гетерохромия. Я долго вас вспоминала, эти глаза необычные, а потом позвонила маминой подруге, она врач, и спросила, как такое бывает, что у человека не просто глаза разного цвета, а один глаз пополам разделен: слева голубой, справа карий? Она и сказала: это называется «гетерохромия». А я еще подумала: какое скучное слово для такой красоты!..
Сергей вдруг опустил глаза и долго разглядывал столешницу.
Его уши покраснели, как угольки, и даже на шее выступили багровые пятна.
Он зачем-то начал перекладывать с места на место папки и сцепленные скрепками бумаги, передвигать пластиковые коробочки со стикерами и кнопками.
Затем, подняв глаза, он нерешительно спросил:
– Марина, мне вообще очень неудобно, но… может быть, вы пригласите меня на свой концерт?
Она помолчала, а потом сказала, чувствуя себя выпускницей, которую пригласил на бал первый красавец школы:
– Я с радостью, только у меня концерт через пять дней. Но вы приходите! И друзей приводите, хоть все отделение.
– А сегодня?
– Сегодня? Нет, сегодня у меня концерта нет…
– Вы не поняли. Сегодня вы не хотите пойти куда-нибудь? Я, конечно, не хожу во всякие там модные места, но, может, вы хотите просто погулять? Или в кино? Вы же ходите в кино?
– Я сто лет не была в кино, – выдохнула Марина, и это была чистая правда. – И с удовольствием схожу с вами.
Радость, сверкавшая в разноцветных глазах, была просто ослепляющей!
На свидание с Сергеем Марина собиралась с особой тщательностью.
Забравшись в ванну, она вывалила туда половину банки с ароматическими маслами, напевала и высовывала из мыльной пены то одну ножку, то другую, любуясь ими. В горячей воде было так хорошо, что она бы с удовольствием задремала, будь ванна поудобнее…
Вот только архитектор ее хором в далеких пятидесятых не подумал, что кто-то захочет поспать в купели!
Из воды она выбиралась вся красная, распаренная и такая душистая, что волна аромата сбила бы с ног любого. Перерыв весь гардероб, она с огорчением подумала, что это все не то, а на новый наряд денег не было.
Но потом Марина сообразила, что Сергей – мент, а не олигарх, и, стало быть, она должна… соответствовать.
Как «соответствовать» менту, Марина не знала.
Ей хотелось разодеться в пух и прах, но это наверняка было лишним.
Сергей не подходил на роль тайного магната, который исключительно из альтруизма пошел служить в милицию. Так что рассчитывать, что он наденет фрак или смокинг, не приходилось, да и она глупо выглядела бы в вечернем платье и шпильках в кинотеатре или кафе…
Еще Марина не знала: есть ли у Сергея машина, и если есть, то какая?
Признаваться, что она до сих пор ездит на метро, ей не хотелось, как и приводить его сюда, в свою халупу у черта на куличках.
Не хватало еще, чтобы он увидел, как она живет на самом деле…
Тщательно продумав свою линию поведения, Марина решила: вести себя будет скромно и с достоинством.
Напялив тоненькую кофточку с капюшоном, джинсы и спрятав лицо за громадными, как у черепахи из мультфильма, очками, Марина побежала на встречу.
В кафе неподалеку от кинотеатра, где они договорились встретиться, Марина уселась за столик, заказала молочный коктейль и, потягивая его через трубочку, разглядывала посетителей.
Ей было невероятно весело.
В мечтах она представляла себя то героиней Одри Хепберн, которая сбежала из дворца, чтобы увидеть настоящую жизнь, то самой Одри, то еще какой-нибудь знаменитостью, вроде Ким Бейсингер, решившей инкогнито посетить Москву…
«Интересно, – подумала Марина, – знает ли кто-нибудь, что я, уже известная певица, сижу вот тут, с простыми смертными, пью коктейль и жду мужчину? Узнает ли кто-нибудь меня?»
Она сняла очки и положила их на стол, вызывающе оглянувшись по сторонам. Однако никто не бросился к ней с криками: «Да это же знаменитая певица Мишель!», никто не подсунул блокнотик или салфетку для автографа, и от этого Марине стало немного грустно.
