В салон ворвались люди, кто-то отчаянно завизжал, словно обиженный щенок…
Марина успела удивиться краешком сознания: откуда тут взялась собака, но сразу же огненные полосы слились в один сплошной поток.
Кто-то кричал ее имя, но она уже ничего не слышала.
– Можно мне еще воды? – жалобно попросила Марина.
Опер с разноцветными глазами подскочил с места и налил ей воды из стеклянного кувшина.
– Вы себя нормально чувствуете? – сочувственно спросил он.
Поставив стакан на стол, Марина торопливо затрясла головой, мол, все хорошо, хотя чувствовала себя не очень.
И что самое обидное – даже сенсации из такого жуткого события не удалось толком раздуть!
Всего две газеты и один музыкальный канал мельком рассказали о нападении на восходящую звезду Мишель, но сделали это как-то скомканно, вяло и совершенно неинтересно. Москву ждал новый, куда более захватывающий скандал: Теодор Алмазов на том же концерте ударил девушку-администратора, которая осмелилась сделать ему замечание.
Не удовольствовавшись одним тумаком, великий и ужасный Алмазов свалил вопящую женщину на пол и начал пинать, брызгая слюной!
Осознание произошедшего пришло к Алмазову только на следующий день, когда журналисты уже смаковали очередное падение «короля попсы».
Алмазов спешно улетел в Цюрих, где врачи нервной клиники приняли его, как родного…
На фоне кающегося Алмазова, картинно рыдающего в жилетку вездесущему Галахову, страдания певицы Мишель остались почти незамеченными.
Когда изверг с бутылочными глазами запихал ее в машину, ударил головой о пол, Марина потеряла сознание и дальнейшего не видела.
Однако нападение незамеченным не осталось.
К карете «Скорой помощи» одновременно бросились парни из службы охраны, которым не понравилось непонятное шевеление и крики, и Петя Крапивин.
Петя успел первым, пострадав от собственного усердия.
Когда похититель захлопывал дверь, Петя инстинктивно сунул туда руку и едва не остался без пальцев.
Подоспевшие богатыри в черных комбинезонах так дернули дверь, что едва не сорвали ее с петель.
Отстранив воющего от боли Петю, охранники в два счета скрутили визжавшего мужчину в синем врачебном костюме и вызвали милицию.
Марину и Петю доставили в больницу, где она пролежала сутки с подозрением на сотрясение мозга.
Через два дня Марину вызвали на опознание, где ее встретил уже знакомый опер в капитанских погонах – Сергей Чуприна.
Его разноцветные глаза блестели азартом.
– Ну-с, приступим, – почему-то весело сказал он и повел ее куда-то длинным темным коридором, где на стене висели фанерные стенды, покрашенные синей краской, с какими-то текстами и фотографиями, на которых красовались важные дядьки в милицейской форме.
Притормозив перед безликой дверью, Сергей предупредил:
– Сейчас вам покажут людей, сможете ли вы опознать того, кто напал на вас?
Марина помялась, а Сергей, видя ее неуверенность, быстро сказал:
– Вообще, это формальность. Мы же его на месте преступления взяли, так что если не захотите, ничего страшного, протокол подпишете – и ладненько… Просто я подумал… Вы же сказали, что он и тогда на вас нападал…
– И что? – спросила она.
– Ну, всякое бывает. Состояние аффекта, шок. Может, нападал и не он! Не подумайте, что мы вам не верим, мы и рады на него все повесить. Просто на всякий случай…
– Пойдемте, – кивнула Марина.
Он предупредительно открыл перед ней двери кабинета, где сидела следователь – строгая тетка в черном костюме.
У окна скучал милиционер в расстегнутом кителе.
На стульях вдоль стены сидели три человека.
– Здравствуйте, – робко сказала Марина.
Тетка подняла на нее глаза:
– Здравствуйте. Потерпевшая Михайлова? Знаете ли вы кого-нибудь из этих людей?
Марина глянула и оторопела.
Даже если бы она не видела маньяка прежде, она бы все равно не ошиблась.
Да и немудрено.
По бокам сидели двое сытых мужичков с внушительными пузиками и гладкими лицами, на которых читалась скука.
А посредине, зажатый их могучими плечами, худой, жилистый тип лет тридцати пяти, с заплывшим глазом и перебитым носом.
Однако ее поразило не это.
Контраст между мужчиной, нападавшим на нее, и сидящим сейчас с жалким видом был настолько велик, что было тяжело поверить в то, что это один и тот же человек.
Хотя она узнала его с первого взгляда.
Но… грозный Шер-Хан, из-за которого она боялась выходить в городские джунгли, исчез, оставив вместо себя своего трусливого заместителя – шакала Табаки…
– Вот этот, – решительно сказала Марина и ткнула в Табаки пальцем.
Здоровый зеленый глаз злобно сверкнул и тут же погас.
– При каких обстоятельствах вы его видели? Свидетели, вы свободны… Уведите задержанного!
Марина дождалась, пока мужчины выйдут, и, присев за стол, запинаясь, рассказала о встрече в подворотне, у парадной дома Залевского, нападении на Ленку и о последнем случае после концерта.
Следователь кивала, записывала, и, кажется, нисколько не сочувствовала.
Сунув протокол на подпись, следователь подписала Маринин пропуск и сухо попрощалась.
В присутствии этой сухой чопорной тетки Марина держалась, поскольку плакать было стыдно.
Она же не кто-нибудь, а восходящая звезда Мишель!
Но потом, в коридоре, сопровождаемая молчаливым Чуприной, Марина расклеилась и внезапно заревела.
Сергей оказался на высоте.
Он мгновенно затащил ее в какой-то кабинет, вытолкав оттуда всех сотрудников, строивших вопросительные рожи, и долго отпаивал ее валерьянкой и даже предлагал водки.
Водки Марина не захотела, а воды выпила целых два стакана, шмыгала носом и думала, что теперь она выглядит настоящей страшилой…
– Вы расскажете мне, кем он был? – всхлипнув, спросила она, пожалев, что не может достать зеркальце и посмотреть: сильно у нее красный нос или не очень? После рева у нее краснел курносый нос, и выглядела она довольно глупо.
Папа всегда называл ее Марфушкой…
«Что, Марфушка, опять ревела?» – весело кричал он с порога, а она доказывала, что никакая не Марфушка и реветь даже не думала!
Почему-то в разноцветных глазах этого опера Марфушкой быть совершенно не хотелось.
– Расскажу, – пожал плечами Сергей. – Собственно, рассказывать особо нечего. Зовут его Амир Карбаев, приехал из Казани, работал врачом на «Скорой». В девяносто девятом привлекался за попытку изнасилования, но тогда его пожалели. Потерпевшая забрала заявление, а Карбаев уехал в Москву.
– Как же он врачом работал, если он судимый?
– Во-первых, до суда дело не дошло, все кончилось на стадии следствия. Полюбовно договорились, иными словами. А во-вторых, он же не в президенты шел на работу устраиваться! Врачей на «Скорой» всегда не хватает.
