– Да.
– Как сам?
– И пульс хороший, и давление лучше. Строчит уже свои доклады на ноутбуке и медсестрам в поликлинике глазки строит.
– Глазки строить – не девок ломать! Флирт – это дело нужное и полезное. Главный гормон королей вырабатывается – жизнь продолжается… А я тоже вспомнила, какие у меня были в детстве мечты! – всколыхнулась Лялька и захлопала в ладоши от радости. – Целых три.
– Это только у нашей Ляльки.
– Ещё скажи: «Простой советской сумасшедшей».
– Заметь, это не я сказала.
– Смейтесь, смейтесь, девочки. Только я не называла их цветными. Слушайте. Первая. Чтобы нашу улицу Ленинскую…
– Которую в честь тебя назвали? – продолжала поддевать её Марта.
– Переименовали в Садовую, как до революции. Поверите, сбылась эта мечта! Вторая мечта, чтоб на нашей речке мост построили…
– Хрустальный? Как в сказке «Волшебное кольцо?» – пошутила уже Мила.
– Вдоль? – добавила Марта.
– Поперек! Четыре года назад мост отгрохали! А третья мечта, – Лялька немного задумалась – заработать пять миллионов, и создать дворец для солнечных детей – даунов. Чтобы они могли любить и их любили. Дарить им веру, надежду… я уже всё подсчитала.
– Долго твоей мечте ещё сбываться, – Марта понизила голос и немного сникла. В браке с мужем у неё не было детей. – А моя разноцветная мечта детства – простая женская мечта – просыпаться счастливой, с улыбкой. И она тоже сбылась, девочки… и жила со мной всю мою жизнь… Пока вот Лёша из жизни не ушел. Теперь цветных мечт не осталось, не снятся, не придумываются…
– Девчонки, давайте помянем его. Хороший он мужик у тебя был, Марта. – Вторую рюмку женщины выпили молча. – Если бы не эта болезнь, будь она неладна, навалилась так нежданно, шуршал бы сейчас на кухне, поддевал бы нас.
– И рыба-фиш уже здесь стояла, – у Марты увлажнились глаза при воспоминаниях о скоропостижно ушедшем муже. Подруги хорошо его знали и понимали, как нелегко ей сейчас одной жить в пустой квартире. – Помнишь, я тебе как-то говорила про точку невозвращения? Так вот она у меня появилась, когда Алексей умер. Жирная точка, не сотрёшь ничем. Этот порог я вряд ли смогу переступить. Я на мужиков теперь смотрю только как на коллег, пациентов и простых прохожих. И всё. Ни на кого не тянет, никто больше не нужен. Никакого влечения. И это, дорогие мои, уже диагноз, который ни временем, ни лекарством не пролечишь. – Она повернула голову в сторону Милы и внимательно с теплотой посмотрела на неё.
– У тебя осталось память о нём. И она обязательно даст тебе новые силы, Марта.
– Да. Замечательно, что твой Аркадий выкарабкивается… Силы нам всем нужны, верно, девочки?
– Тётки, хватит сопливиться!.. Что я вспомнила! Сейчас расскажу. – Веселье Ляльки было трудно чем-то сломить, и, по-своему обыкновению, она кинулась развлекать публику.
– После своих мужей… не тем они будь помянуты, но дай Бог им здоровья, как-то случай свёл меня с одним с журналистом ли, корреспондентом ли. Мысли у меня даже о замужестве появились. Приглашаю я его к себе в гости, пожить пару дней. Я тогда ещё одна жила, без родителей. Я, значит, бантик в причёску, тапочки с пушком, на кухне шкварчу, цветочки, лепесточки, ножечки, вилочки на столе. Всё, как учили. Он в комнате моей, за рабочим столом, стучит дятлом на компьютере, статьи критикует. Белинский с Чернышевским, ёк-макалёк! Вот думаю, заживём, забуду я с ним детство в коммуналке с обоями ярко лимонного цвета! Всё забуду. Буду как все – жить мыслями о светлом счастливом будущем. Ему поддакиваю, гениальность стимулирую, пижаму, тапочки прикупила, хотела подарить уже. А он, любезный мой труженик пера, выходит из комнаты в своей рубахе, понятно, давно не последней коллекции Прет-а-порте. Да это бы и ничего, я же пижаму-то купила ему, и рубаху бы со временем справили.
– Ну-ну, продолжай. – Марта промокнула глаза уголком салфетки, зная, как Лялька может поднимать настроение. Морщинки у её глаз весело напряглись в улыбке.
– Продолжаю. А воротник, девочки, на рубахе у него завёрнут во внутрь. Представили себе как? Я, было, поправить решила, кинулась к нему, прильнула своей косыночкой. И слышу от милого: «Ляля, – он меня тоже так называл – воротник за три дня испачкается». Он в свою командировку, оказывается, на три дня собрался. Я сначала не поняла, а потом… сгорели мои котлеты и салаты… сго-ре-ли… синем пламенем. И вспомнила газету промасленную, и как руками он бедную курицу терзал, она и так уже жаренная. Штаны вспомнила тренировочные под брюками…
– Так ты же говоришь, он корреспондентом был, а сама про какие-то штаны?
– А, что корреспондентам штаны не полагаются? – горячилась Лялька. – Это прелюдия отношений наших с ним. Была уже поздняя осень, холодно, снег уже выпал. Поддёвка была на нём. В возрасте уже был немалом, простатит там, то да сё. А утром, обязательная зарядка в этом самом трико, с вытянутыми коленками. Раз-у-ух – два, раз-у-ух – два!
– Да где это было-то? – У Марты высохли слезы, она смеялась.
– В пансионате с отдельными домиками на семью, где журналисты музу за хвост поймать пытаются. Коньки-горбунки, где собираются. То, сё. Вот тогда уже его статьям не поверила. Переживала поначалу очень. Отрезало всё моё влечение. А ведь знаете, девочки, так люблю, когда мужчины ковбойские, чтобы пот, как соленые берега, люблю в подмышке у мужика заснуть, люблю, когда они мясо руками дерут, и весь жир по локтям… Расстались мы, и ничего у нас в тот вечер романтический не было. Сказала ему классическое: «Милый, что-то с моей головой». И теперь я их всех на нюх беру. Ню-ха-ю! Мне смело можно в криминалистку.
– А может ты у нас парфюмер, нюхач…?
– Отстаньте вы, я мужика нюхать хочу. У меня всё реально. Милочка, по земле тоже кому-то ходить надо, крылья то не всем даны… Должно быть ощущение… Ну, вот это ощущение такое… я не знаю. Жизни ощущение. Желание покориться. Верить. Должен появиться мужчина, которого ты полюбишь, и который сильно полюбит тебя. Я не полюблю плотника, слесаря. А вот врача, инженера, скульптора. Да! Надо чтоб с мозгами. – Лялька, как всегда, эмоционально захлебывалась словами.
– Ты сказала надо просто верить. Это, по-моему, самое главное, – ответила спокойно подруге Мила. – Когда веришь, то зимой, на ветках ели могут поспеть яблоки, а лёгкая бабочка в снежной метели, будет водить смешной хоровод. Ты до сих пор веришь и ищешь своего мужчину?
– Не то, чтобы ищу. Я встречу и узнаю его! Пусть на старости, пусть потом. Нет, скорее он меня узнает. По взгляду, и я его обязательно почувствую.
– Обманывать себя хочется?
