— Телесное желание — это боль, — негромко рассказывала кафарель несколько часов спустя. Расслабленный и приятно опустошённый Костас лежал в горячей воде с прикрытыми от удовольствия глазами. Руки Эрис всё также умело блуждали по его телу, отыскивая последние скрытые очаги напряжения.
— Когда боль скапливается и становится невыносимой, она лишает покоя, и лишь избавившись от этой боли, мы обретаем блаженство.
Если в голове мандалорца и были какие-то возражения на сей счёт, ему не хотелось даже открывать рта для их озвучивания. Он и впрямь блаженствовал, нежась в прикосновениях женских рук.
— Ласки, прикосновения, поцелуи, объятья, секс — всё это способы избавиться от боли, вернуть целостность телу и душе. Почувствуй, насколько иначе ты теперь себя ощущаешь.
Костас кивнул, соглашаясь. В теле воцарилась приятная истома, а издёрганные нервы, казалось, прошли капитальный ремонт и были заменены на метровой толщины канаты, которые используют на кораблестроительных верфях для принайтовки деталей звездолётов.
— Умопомрачительно, — лениво отозвался он, по достоинству оценив произошедшие перемены.
Сейчас Костас чувствовал себя помолодевшим лет на десять. Тело было одновременно мягким и расслабленным, как подтаявший воск, и лёгким, полным сил.
— Это — и есть твоё естественное состояние, — шептала Эрис, ласково поймав губами мочку его уха. — Иное — признак недомогания.
— Хочешь сказать, что обычно я болен? — блаженно зажмурившись уточнил мандалорец.
— Правильней будет сказать, что ты «хэтан» — лишённый цельности. У тебя сильное тело, но ты много от него требуешь и мало даёшь. — Пальцы Эрис неспешно скользнули по шраму, украшавшему плечо Костаса. — Давая телу лишь самое необходимое, но лишая естественных для него удовольствий, ты подрываешь собственные силы.
— Получается, что зелтронцы всегда чувствуют себя…. так? — не поверил Костас. Одно дело — ненадолго почувствовать себя в раю, но совсем другое — принять то, что для кого-то это норма.
— Как правило, — промурлыкала кафарель. — Для нас это естественно. На Зелтросе нет бессмысленных ограничений, наносящих вред телу и душе. Наши тела — храм. Прекрасный, цельный, здоровый, созданный для творчества и удовольствий. А ты зачем-то разрушаешь сам себя, запирая внутри собственные желания и страсти. На моём месте сейчас могла быть женщина, к которой тянется твоё сердце. Зачем ты себе противишься?
— Она замужем, — Костас вздохнул и добавил. — Да и… не для неё такие как я… — и лишь потом сообразил, что, собственно, он только что сказал.
— Эй! — рывком сев, воскликнул Рам. — Откуда ты знаешь?
— Ты называл меня Зарой, — просто ответила кафарель, и в её голосе не было и следа обиды. Она вновь ласково прильнула к мандалорцу и успокаивающе погладила его по руке. — Нет нужды искать замену той, с которой ты хочешь быть рядом. Что до замужества… Она зелтронка?
— Да, — нехотя кивнул Рам, и, не желая продолжать разговор, дабы не сболтнуть лишнее, добавил:
— И замнём тему. Просто уясни, что для меня она слишком хороша, вот и всё.
— Как пожелаешь, — не стала настаивать Эрис, — но мы считаем, что для любви нет границ, условностей и сословий. И нет тех, кто не достоин любви.
Развивать тему она не стала, вновь вернувшись к нежным и чертовски приятным прикосновениям.
В таком виде бравого коменданта города и застал Грэм Нэйв, успевший уже накрутить себя до самых параноидальных идей, ибо на звонки Рам не отвечал с упорством банты, а потом и вовсе отключил коммуникатор. Пришлось припахивать радиоразведчиков, отследивших сигнал коммлинка Рама и наведших на него штурмовую группу, возглавленную лично Нэйвом.
— Хвала яйцам, — были первыми словами контрразведчика, когда он с бластером наперевес и в сопровождении Раджа вломился в комнату, в которой блаженствовал Костас.
— И какого рожна? — лениво полюбопытствовал тот, млея от прикосновения умелых и чутких рук зелтронки. Та, к слову, никак не отреагировала на появление посторонних вооружённых мужчин в номере. На Зелтросе отсутствовало табу наготы, и местные не чувствовали неловкости, если их заставали, к примеру, с любовником в ванной.
— Да вот, волнуюсь за тебя, — огрызнулся Грэм, суя бластер в кобуру. — На хера ты комм вырубил? Я чуть на поодо не изошёл, пока тебя отыскал. Турист хренов… — несмотря на грубый тон, в голосе капитана звучало искреннее облегчение — Нэйв действительно переживал за грубого, но честного мандалорца, с которым успел сдружиться.
— А чтоб не задалбывали, — отмахнулся Рам. — Сядь, воин, расслабься…
— Предложить твоим друзьям выпить? — непринуждённо поинтересовалась у него Эрис.
— Яду мне, — желчно потребовал Нэйв, к которому возвращалось привычное его чувство юмора.
А в следующую секунду он узнал девушку…
Подобное ощущение Нэйв испытывал давным-давно, в детстве, когда ему родители подарили игрушечный звездолёт, и маленький Грэм узнал, что на самом деле чудесная игрушка не может того, что показывали в рекламном ролике. Вот и сейчас он испытал горькое разочарование, приправленное откровенно детской обидой: чудесная, храбрая и умная девушка, которую нарисовало воображение молодого капитана, оказалась обычной шлюхой.
— Снаружи подожду, — процедил Грэм и, крутанувшись на каблуках, едва ли не бегом выскочил наружу.
— Твой друг чем-то расстроен, — огорчённо посмотрела вслед Нэйву зелтронка. При этом она совершенно инстинктивно покрепче прижалась к Костасу, и тот, не раздумывая, обнял её в ответ.
— Судя по всему, — подал задумчиво голос Радж. — Вы, мисс Таи, всё же смогли зацепить Маленького босса. Шеф, я тоже снаружи подожду… — он показал Раму наруч, на котором тревожным алым огоньком светился индикатор, указывающий на концентрацию феромонов в помещении. В отличии от Нэйва, более опытный мандалорец ни на секунду не забывал об эмпатии аборигенов, поэтому совершенно спокойно озвучил истину, в которой отказывался признаться самому себе контрразведчик — синеволосая Таи действительно запала ему в душу.
— Вы очень странные существа, — вздохнула кафарель, когда вновь осталась наедине с Костасом. — Почему-то чужая радость способна сделать вашу жизнь хуже.
Она ласково поцеловала мандалорца, грациозно выбралась из воды и подала Костасу полотенце.
— Как я понимаю, тебе пора?
— Да, — неохотно признался Рам. Он вылез из воды, позволил вытереть себя удивительно мягким полотенцем и принялся одеваться.
— Сколько с меня? — впервые за этот вечер почувствовав себя неловко, поинтересовался мандалорец. Было очень странно думать, что всё произошедшее было всего лишь платной услугой по прейскуранту. Но вопреки его ожиданиям, тон зелтронки не сменился на деловитый. Наоборот, она, в который уже раз, весело рассмеялась в ответ на его слова.
— Кафарель обеспечивает Корона. Мы призваны помогать тем, кто в этом нуждается, исцелять душевные болезни в окружающих нас существах. Мы не взимаем за это платы, по крайней мере на Зелтросе.
Рам замолчал, переваривая полученную информацию. Выходило, что эта организация элитных шлюх действительно является чем-то средним между психологической разгрузкой и религиозным орденом, находящимся на попечении государства. И, следовало признать, в отличии от своих коллег из других миров, тут они не проедали свой хлеб зря. А ещё до него вдруг дошло, что Эрис сама выбрала его из множества других мужчин, посетивших Сад кафарель. Если раньше он объяснял её внимание желанием подзаработать, то теперь эта теория лишалась смысла. Находясь на обеспечении государства, она не нуждалась в том, чтобы охотиться за каждым клиентом, а значит, он чем-то привлёк эту потрясающую женщину. И на задворках сознания поселилась робкая надежда на то, что может — ну хоть чуть — он может точно так же привлекать и Зару.
— Зови, если будет грустно, одиноко или просто захочется отдохнуть, — шепнула на прощание Эрис, и в этих словах мандалорец не почувствовал фальши. А ещё он понял, что действительно хочет вернуться. Хотя бы раз. Просто половить рыбу — можно даже с Раджем, Ракшей и Грэмом — зажарить её над костром… Радж сбренчит что-нибудь на завеле, Ракша споёт…
— Обязательно, — вслух сказал Костас и сжал запястье зелтронки в традиционном мандалорском прощании.
18
Зелар. Комендатура
В комендатуру Рам, Радж и Нэйв ехали в одном спидере. Молча, каждый думая о своём. И лишь войдя в кабинет, Нэйв, не обращая внимания на Зару, молча взял со стола фигурку рупина и протянул Раджу.
— Дарю, — произнёс он.
— Ты чего… — начал было Радж, но, наткнувшись на взгляд контрразвдчика, молча ухватил статуэтку и смылся к себе в кабинет, сделав в памяти зарубку поговорить чуть позже с молодым товарищем. Нэйв выскользнул следом, оставив коменданта наедине с Аророй.
