— И это ещё не всё, — продолжил Итагаро. — Запас газа для наддува дирижабля пополнить было негде. Но и в Кутанхар, или куда-то ещё — они за этим не возвращались. Странно… И совмещение профессий всё не идёт из головы. Военные, для которых научная специальность — вторая, дополнительная… Что же там искали, с какой целью отправили их?
— Будто военное мероприятие замаскировали под научное, или наоборот… Чтобы… не очень к чему-то обязывало, что ли? И можно было сказать: экспедиция больше военно-разведывательная, не ждите серьёзных научных результатов? Но — чтобы в случае чего было кому разобраться и в научных проблемах? Не хотели рисковать «настоящими» офицерами, «настоящими» учёными — послали «не очень по-военному» мыслящих офицеров, и при этом любителей в науке! — вдруг поняла Фиар. — И даже Инал Юкар для них — «не совсем настоящий» специалист в свои 19! Кажется, вот и принцип отбора в экспедицию — по крайней мере, в посадочный отряд! Тех, кем не жаль рискнуть…
— Но почему? — переспросил Лартаяу. — С какой стати уже заранее могли так отбирать? Пусть кто-то видел и сфотографировал со стратосферного самолёта леса, реки, оазисы в пустыне — из чего сразу следует страшная тайна? Зачем дискредитировать уже начавшую расходиться информацию о реках, лесах и оазисах, утверждая: там самая сухая на планете пустыня, и ничего больше? Что такого могли заподозрить по стратосферным съёмкам — чтобы сразу начать обманывать всё человечество?
— А что-то заподозрили уже тогда, — согласился Итагаро. — Поля вдоль реки заставили их задуматься. И наверно, решено было: сразу не оповещать всё наше человечество, пока не выяснится, что это. Но слухи уже пошли — и их надо было приглушить до выяснения. Вот и выяснили…
— Но что на самом деле случилось в ту ночь? — задумался Талир. — О чём хотели сказать в последней передаче Инал Юкар и Мхейн Фатл?
— Тут уже, зная этих военных, можно предположить всякое, — ответил Итагаро. — Кто-то мог отдать приказ унести тайну в общую могилу экспедиции…
— И что мы сейчас обсуждаем из того, что узнали, — вдруг сказала Фиар. — Не сам факт, что на нашей планете оказалась ещё одна цивилизация — а подлость отдельных представителей нашего человечества в связи с этим фактом…
— Трудно разобраться в своих чувствах, — признался Итагаро. — Ощущение, будто нас обманули, предали. Вот вам и встреча братьев по разуму… Контакт миров, цивилизаций… Так ли мы его представляли?
— Трудно и поверить, что всё это наяву… — как-то отсутствующе согласился Ратона. — Не бред, не кошмарный сон…
— А казалось, должна быть радость, подъём: всё же мы не одни… — продолжал Итагаро. — И сами разумные членистые — какое событие в науке!.. И вот — готовность нашего человечества идти на контакт. Правда — как и у тех. Из-за диких, тупых моральных понятий — полная взаимная изоляция. Нет, не укладывается…
Итагаро умолк, будто задумавшись о чём-то… И снова, как тогда, в подземелье, Джантар почувствовал: мгновения падают каплями времени из будущего в прошлое. Но уже не в напряжённую, как тогда — в глухую, почти могильную тишину… Тогда ещё была надежда, ожидание, воодушевление — теперь же всё было ясно. И пусть оказалось так дико и нелепо, что разум отказывался верить — чего ещё было ждать, что искать? Тайна, которую так стремились узнать, не надеясь на успех с первой же попытки — открылась вся как есть. И пусть оставались ещё сомнения, неясности — они не могли изменить сути происшедшего…
— В чём дело, Итагаро? — вдруг спросила Фиар. — О чём ты думаешь?
— Да опять кое-что не сходится, — совсем упавшим голосом стал объяснять Итагаро. — По официальной версии дирижабль всё равно взорвался 29 радана… Я даже вспоминаю, как это сообщали тогда, сразу. Правда — вскользь, мимоходом, как о малозначительной трагедии. Но 29-е число ни с каким другим не спутаю: и родился же 29-го, только рунтала, а не радана…
— Точно! — воскликнул Лартаяу. — А так… я должен бы помнить сообщение о взрыве — назавтра после моего девятого дня рождения! Он же у меня — как раз 34-го сахвея! А я ничего подобного не помню!
— Вот именно… А на чём-то же собирались лететь обратно! И мы видели в кадрах, относящихся уже к сахвею — и якорный трос, и сам дирижабль! Но как, ведь официально дирижабля тогда уже не было? Или, если был — где провёл семь месяцев, за которые даже не было сделано даже попытки освободить захваченных в плен? Будто и остались там в отрыве от всего нашего человечества, в глубокой древности или на другой планете?
— И что взорвалось 29 радана? — добавил Лартаяу. — О взрыве чего сообщали, если дирижабль был в целости и сохранности? И где заправлялся газом для обратного полёта?
И снова настала тишина — буквально зловещая. Уже всё оказывалось не так очевидно…
— Правда, мальчики… — начала наконец Фиар. — Как же так… Но тут и получается: дирижабль провёл где-то семь месяцев. Хотя мы знаем, что он взорвался раньше…
— А вертолёт? — напомнил Лартаяу. — Где он был в момент взрыва дирижабля? При том, что, по существующей версии — как раз попытка посадить на борт дирижабля перегруженный вертолёт привела к аварии! И кстати: кто его вёл, если все семеро были в плену? А если даже, допустим, кто-то спускался с дирижабля по трапу, или прямо по тросу — чтобы забрать вертолёт на его борт… Подождите — так могло быть! Кто-то спустился, освободил пленных — и на вертолёте было восемь или девять человек вместо семи!
— Но тянуть с этим так долго… И вообще: что должны были думать иорариане? — добавил Джантар, будто бросаясь в омут внезапной, даже не до конца оформившейся догадки. — К ним является по воздуху что-то совершенно непонятное, летает над их страной, висит на якоре, потом взрываемся — но где их реакция на всё это? Видно только, что они содержат наших людей, прибывших к ним с такой техникой, взаперти, как каких-то дикарей — а те уверены, что их считают официальной делегацией, и ведут там серьёзные переговоры! А тут никто нигде — ни в штабе, ни в правительстве — будто не замечает явной нелепости ситуации! И когда всё же был взрыв? И на чём они собирались лететь обратно?
— Да, мальчики… — вдруг начала Фиар, даже встав со стула, лицом к ним всем и спиной к экрану. — Знаете, что мы записали? Никакая это не документальная хроника экспедиции…
— А что же? — вырвалось у Джантара в новом приступе дурноты и озноба. Он, кажется, понял, что имела в виду Фиар. Но столько и таких потрясений подряд — уже слишком…
— Хотя всё выглядит очень правдоподобно, — торжественно и скорбно продолжала Фиар. — Настоящие архивные кадры, интервью с реальными людьми… Но дальше — нелепость на нелепости! Дирижабль улетает куда-то, оставляя часть экипажа на произвол довольно примитивной местной цивилизации, неизвестно где проводит семь месяцев без дозаправки, а потом, как ни в чём не бывало, возвращается за ними — или так и висит эти семь месяцев над поселением, где содержатся пленники, всё это время поддерживая связь со штабом экспедиции, но их никто не думает освобождать…А сами они, в плену, за семь месяцев не могут разобраться в давно известных подробностях анатомии членистых… А ещё — баня-туалет. Не знаю, как должно восприниматься, будь оно правдой, но как выдумка — отвратительно. Подумать только: а я сперва тоже увлеклась, поверила… А это — просто недобросовестная фантастическая постановка. Вернее, материалы к ней, так и не состоявшейся в готовом виде… Но главное: ничего подобного тому, что мы увидели, на самом деле не было… Не представляю только, зачем кто-то взялся так «домысливать» судьбы реальных людей, да ещё монтировать сюда интервью с их родными и близкими, которые давали их не для такого придуманного сюжета…Но видите же: всего этого так, как показано, быть не могло. И членистые такого размера с точки зрения биологии сомнительны…
— Значит, все кадры экспедиции здесь — только… игра, постановка? — совсем уже глухо переспросил Лартаяу. — И те, кого мы видели — лишь двойники, актёры? И кто-то просто перестарался с эффектом «пересъёмки с экрана», вот и вышел такой брак? Но кому и зачем это было нужно?
— Это плод чьего-то больного воображения, — горестно констатировала Фиар. — А сам архив и есть не более, чем свалка таких плодов. Собрание патологические видеоматериалов, отходов деятельности сумасшедших режиссёров… Теперь понимаете — что привлекло там таких, как Саратилу Гилима? Да, вот вам и предчувствие, что всё пройдёт удачно, и бессонная ночь в надежде прикоснуться к великой тайне… А это просто специальный архив, предназначенный в основном для психиатров — я только сейчас поняла. Вот на что мы попались…
И — уже будто покатилась обратной волной долгая, тягучая, давящая тишина, в которой лишь по-прежнему светился пустой экран. Говорить ни о чём не хотелось: ведь так же пусто и глухо было на душе, во всяком случае, у Джантара. Чудовищная бредовость происшедшего не давалась осознанию, невозможно было поверить, что они могли так глупо и жестоко обмануться… И лишь спустя ещё какое-то время, когда экран вдруг померк, стал из светло-серого тёмно-зелёным, давая знать, что кассета закончилась — и Фиар, словно очнувшись, какими-то механическими движениями повернулась к видеомагнитофону и выключила его — это сразу вернуло Джантара к реальности…
