Не нужно было быть гением, чтобы понять, кто был причиной этого. Когда я обратилась по этому поводу к Эйдену, он сказал:
– Жалкий ублюдок не должен был смотреть в сторону того, кто принадлежит мне. Кроме того, ему нужен был пинок к тому, чтобы играть в регби, не загрязняя свою печень.
– Кто ты такой? Полиция регби? – спросила я.
Его глаза потемнели так, что мои бедра сжались одновременно от страха и предвкушения.
– Теперь ты предпочитаешь регби футболу?
– Я фанатка футбола, но дело не в этом. Перестань быть придурком по отношению ко всем.
– Я не для всех придурок. Я придурок по отношению к тем, кто угрожает тому, что принадлежит мне.
Он даже опубликовал фотографию моей спины, когда я уютно устроилась у него на коленях во время игры, с подписью «Футбольная девушка».
После того инцидента и нескольких других, когда Эйден и его волчья стая набрасывались на любого, кто дышал в мою сторону, меня как будто снова возненавидели.
Только теперь по другой причине. Им неприятно видеть меня с Эйденом и остальной футбольной командой. Королева ненавистников – Сильвер, но она прятала свои когти.
Мне не нравится самодовольство, которое появляется у нее на лице всякий раз, когда она проходит мимо меня и отпускает одну из своих «крестьянских» колкостей.
После окончания занятий я расстроена тем, что у Эйдена тренировка и он не сможет отвезти меня домой.
Поскольку тетя и дядя сегодня работают, я планировала, что он останется на ночь и я смогу заставить его посмотреть со мной криминальный триллер. Я не знаю, в какой момент я перестала умолять его уехать туда, где я хочу, чтобы он проводил ночи.
С Эйденом все сложно. Нелегко смотреть на все его выходки сквозь пальцы, но когда я это делаю, то отчетливо вижу его небольшие жесты по отношению ко мне. Мне нравится, как он всегда укладывает меня сверху, когда мы спим. Как он готовит мне завтрак, когда я просыпаюсь. Как долго он принимает для меня горячие ванны. Даже его грубые ночные и утренние сообщения иногда могут быть милыми.
Он медленно, но верно разрушает любую стену, которую я долгое время воздвигала вокруг своего хрупкого сердца.
Я даже подписалась на него на днях в Инстаграме.
По правде говоря, у меня никогда не было выбора, впускать его или нет. Эйден ворвался в мою жизнь и занял самое удобное место в моей груди.
Мысль о том, чтобы вытащить его оттуда, вызывает во мне привкус горечи и ужаса.
Когда я направляюсь на парковку, чтобы встретиться с Ким, у меня звонит телефон. Я ухмыляюсь как идиотка, когда имя Эйдена мелькает рядом с фотографией нашего первого поцелуя в доме Ронана. Он поменял фотографию в Инстаграме, но я не стала удалять старую версию.
– Разве ты не должен быть на тренировке? – спрашиваю я.
– Ключевое слово «должен». Тренер убьет меня, если застанет разговаривающим по телефону.
– Тогда иди. Я не хочу, чтобы тебя убили.
– Это того стоит, если я услышу твой голос.
Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, чтобы удержаться от идиотской ухмылки.
– Где ты? – спрашивает он, его голос слегка понижается.
– Еду домой с Ким.
– Не позволяй ей остаться на ночь. Я приду заявить о своих правах на тебя после тренировки.
– Разве ты уже не заявил о своих правах? – Все еще улыбаясь, я иду медленнее, чем нужно, пиная воздух.
– Даже близко нет, сладкая. Мне нужно еще немного закрепить свои права на всякий случай. Мне не нравится чувствовать угрозу.
– О, могущественный Эйден Кинг чувствует угрозу?
– Если ты продолжишь настаивать на том, чтобы парни смотрели игры вместе с нами, черт возьми, да – я чувствую угрозу.
Я хихикаю и прижимаю тыльную сторону ладони ко рту.
– Они твои друзья.
– Одноразовые, если они угрожают тому, что принадлежит мне, – он говорит это совершенно серьезно. – Если кто-нибудь из этих ублюдков еще раз дотронется до тебя, я переломаю им руки и ноги, чтобы они могли попрощаться со своим последним футбольным сезоном.
Боже. Он – аномалия.
Иногда мне кажется, что Коул, Ронан и особенно Ксандер проявляют свою собственническую сторону только для того, чтобы посмотреть, как он отреагирует. Они привыкли к расчетливой, хотя и спокойной версии Эйдена. Его тщательно спрятанная чудовищная версия пугает, но они все равно хотят ее увидеть.
– Кинг! – кричит кто-то на заднем плане.
– Это тренер. – Эйден издает звук, нечто среднее между бормотанием и стоном.
– Не дай себя убить.
– Не тогда, когда у меня есть на что претендовать. – Он усмехается. – Увидимся позже, сладкая.
– Увидимся, – говорю я в ответ, но он уже повесил трубку.
Я все еще внутренне улыбаюсь, как будто сошла с ума – что было бы неплохо, учитывая, что у меня есть чувства к Эйдену.
Это нелепо и неправильно, но это правда.
Я иду к автостоянке, пытаясь убедить себя, что не сдамся и не стану ждать окончания его тренировки, или даже не буду наблюдать из-за проводов, как некоторые фанатки.
Это не значит, что я выше того, чтобы быть фанаткой, но мне нужно учиться, прежде чем я потеряю не только свое сердце, тело и душу из-за Эйдена, но и свое будущее.
– Ты обещал, дядя.
Мои ноги со скрежетом останавливаются при звуке взволнованного голоса Сильвер. Я прячусь за углом, ведущим к автостоянке, и высовываю голову.
Сильвер стоит рядом с блестящим черным «Мерседесом» с… Джонатаном Кингом?
Его широкая, высокая фигура возвышается над ней. На нем черный костюм-тройка, украшенный бриллиантовыми запонками. Сильвер, как обычно, выглядит безупречно в своей выглаженной школьной форме и дизайнерских туфлях.
– Говори потише, – произносит Джонатан твердым, авторитетным тоном.
– Ты сказал, что она уедет. Ты сказал, что Эйден бросит эту маленькую суку Эльзу и глазом не моргнув. Очевидно, что он этого не сделал. Более того, он, кажется, очарован ей больше, чем когда-либо.
Мои ногти впиваются в камень, когда я пытаюсь переварить услышанное. Эйден сказал своему отцу, что бросит меня?
– Сильвер, Сильвер. Разве твой отец не учил тебя тактике заманивания перед нападением? Жертва будет падать сильнее, когда уверена, что ей ничего не угрожает, а не наоборот. Это то, чем Эйден занимался все это время. Заманивал добычу. Теперь, когда она доверяет ему, ее падение раздавит ее на части.
Мое дыхание сбивается, и под кожей начинается зуд. Я хватаюсь за лямки своего рюкзака и поворачиваюсь, чтобы уйти, не желая больше ничего слышать.
Они лгут.
Они оба лгут.
– Почему ты так уверен, дядя? – спрашивает Сильвер.
Я невольно останавливаюсь, мои пальцы дрожат на ремне рюкзака.
– Родители Эльзы убили его мать. Единственная причина, по которой Эйден взглянул в сторону этого монстра, – это заставить ее заплатить за грехи своих родителей.
Джонатан и Сильвер продолжают разговаривать, но я ничего не слышу. Мои ноги несут меня в противоположном направлении, и я не могу разобрать дорогу.
Краска схлынивает от моего лица, а сердце колотится о ребра, желая вырваться наружу.
Вон.
Вон!
Я спотыкаюсь и падаю, но снова встаю на ноги. Что-то жжет у меня на коленях, но это ничто по сравнению с зудящим ожогом под кожей.
Словно я воспламеняюсь изнутри без топлива или даже огня.
Я снова спотыкаюсь, но на этот раз чья-то рука хватает меня за локоть и поддерживает. Я отталкиваю того, кто схватил меня. Он о чем-то спрашивает, но я ничего не слышу из-за громкого шума в ушах.
Мой расфокусированный взгляд устремлен вперед, я уже в школе, иду бог знает куда.
Мне нужно выйти на поле и попросить Эйдена сказать мне, что то, что я только что услышала, – ложь.
Что его отец ошибается. Что мои родители не убивали его мать.
Что он связался со мной не ради мести.
Я уничтожу тебя. Он сказал это при нашей первой встрече.
Нет. Нет. Нет…
Мои ноги подкашиваются, когда я оказываюсь на краю бассейна. Все, кроме футбольной команды и команды по регби, разъехались на весь день, так что здесь пусто и темно, если не считать голубой воды.
