— Хотите — надевайте. Я не буду давать вам никаких обещаний, — равнодушно бросил генерал.
— Наручники оставят неизгладимое пятно на вашей репутации, — попробовал убедить его дознаватель.
— Вы смеётесь? Что вы задумали и почему я должен идти у вас на поводу?
— Это в ваших интересах, — дознавателю было неприятно уговаривать, но и отказаться от своей идеи он не желал.
— Сомневаюсь, что мы с вами одинаково понимаем пользу моих интересов. Я — ваш арестант, и будьте любезны соблюдать правила содержания, а если вы на свой страх и риск хотите провернуть какие-то свои делишки, то не рассчитывайте на моё подчинение.
— Какой же вы несговорчивый человек, генерал! Я всего лишь хотел устроить вам свидание с лэрой Эйш-младшей, но раз вы упираетесь…
— Раз она не спешит ко мне, то и я не горю желанием её видеть, — беззаботно произнёс Больдо, но сам готов был придушить дознавателя, чтобы тот вёл его скорее посмотреть на неё хотя бы издалека.
Ещё минуту назад он считал себя стойким и ни о чём не жалел, но стоило появиться надежде увидеть Злату и, быть может, нормально попрощаться, так ничего важнее этого уже не было. И всё же он взял себя в руки и безразлично смотрел на лэра.
— Экий вы, — с досадой бросил дознаватель, — и всё же пообещайте хотя бы не устраивать скандал.
— Никогда не был скандалистом и впредь не собираюсь им быть, — отрезал Больдо.
Огромнейший дворец, крылья которого были вровень с самыми высокими домами столицы, а центральная часть возвышается немного уродливой башней над всем городом. Украшением центральной части здания служат многочисленные колонны, некоторые из них фальшивые и скрывают внутри себя винтовые лестницы; многометровые статуи, стоящие на постаментах, которые в свою очередь являются тайными комнатами либо для хранения ценных артефактов, либо в них можно подслушать разговоры в особых помещениях, а в некоторых принимать сигналы от шпионов. Несколько уровней башни опоясывали продуваемые всеми ветрами террасы или маленькие балкончики. Все эти нагромождения придавали сложность архитектуре, и невозможно было понять, каких размеров на самом деле средняя дворцовая часть.
Внутреннее расположение залов и прочих помещений не вносило ясности, а наоборот, ещё больше запутывало любого посетителя. Парадные лестницы, служебные, личные коротенькие переходы и тайные — всё это было продумано изначально и имело свои цели.
Камера знатного узника находилась чуть ниже уровня земли и в окошко, расположенное под самым потолком, рано утром попадали солнечные лучи, освещая чистенькое, просторное помещение, в котором под утро у заключённого от холода не попадал зуб на зуб. И всё же узковатое вытянутое окошко было привилегией, доступной только для лэров. Всех остальных королевских заключённых держали глубоко под землёй, и туда не проникало не только солнце, но и свежий воздух, зато затхлой сырости и пробирающего до костей холода было в избытке. И такие условия тоже изначально тщательно продумывались архитекторами, чтобы скрыть самый низкий этаж, из которого вёл широкий подземный ход под всем городом. Никто не додумался бы искать его там, где даже воздуха не хватает, чтобы полноценно дышать.
Лэр Больдо, будучи одним из пяти доверенных боевых генералов, обязан был знать об этом подземном ходе, чтобы в случае войны или переворота провести отряды во дворец. Поэтому король заботится о том, чтобы никто не мог воздействовать на его генералов, поэтому у Имруса нет шанса когда-нибудь оставить службу и спокойно доживать свой век вне королевского надзора. Поэтому его можно либо казнить, либо оправдать, но об этом знали только генерал, такие же ответственно-доверенные лица, как он, и сам величество.
Дознаватель вёл своего пленника служебными переходами в сторону бального зала, и когда Имрус догадался, что всё же сможет увидеть и коснуться Златы, они свернули и вышли на технический балкончик, с которого можно лишь сверху наблюдать за обществом. Боковые колонны прикрывали их от взглядов сидящих в конце зала лэр, а те, кто танцует, не будут смотреть наверх, чтобы не проявлять невежливость по отношению к партнёру.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Имрус с жадностью высматривал Злату, но её не было среди танцующих.
— Не ваша ли супруга кокетничает с молодыми лэрами высшей линии? — с усмешкой спросил дознаватель, показывая в сторону небольшого оживлённо беседующего кружка, состоящего из практикантов генерала и Златы.
Она что-то рассказывала, а бывшие стажёры смеялись и привлекали к себе внимание всех лэров. Заиграла новая музыка, и кружок из молодёжи разбил подошедший канцлер короля. Все склонились, а он пригласил танцевать Злату и она, нисколечко не смущаясь, закружилась с ним.
Если бы девушка услышала о себе, что она «кружит в танце», то ей стало бы смешно. Кавалеры в основном едва касались своих дам и чаще придерживали их за длинный рукав, а кружение происходило очень медленное и больше походило на переход с места на место по кругу.
Имрус видел, что на губах Златы играла лёгкая улыбка, а канцлер был заинтересован разговором с нею. Они танцевали и, сопровождаемые завистливыми взглядами с женской и мужской сторон, вели непринуждённую беседу.
Холод пополз по его груди, больно сжимая сердце. Он не удивлён, что она заставила канцлера заинтересоваться ею, что тот улыбнулся ей в ответ и с любопытством разглядывает её, но Имрус не мог на это смотреть. Она его лучик, его свет и радость, и ему хотелось в это верить; он желал бы даже обманываться, но его глаза неотрывно следили за нею, и он видел, что ей доставляет искреннюю радость разговор с канцлером; что она даже чуть склоняется к нему; а когда она сама коснулась его плеча, то ему показалось, что он умер.
Дознаватель следил за реакцией генерала и когда тот, вцепившись в перила, не сводил глаз со своей жены, он позволил себе торжествующе улыбнуться. Нельзя женщин настолько любить, чтобы забывать о себе!
Пусть его подопечный убедится, что она не стоит его защиты и перестанет прикрывать все детали произошедшего. Он видел, какую боль приносит Больдо увиденное, и когда жёнушка мимолётно коснулась канцлера, обращая его внимание на что-то, едва удержался от победного клича. Эйш показала себя во всей красе! Лживая, лицемерная хищница! И вдруг:
— Имрус!!! — крик Златы перекрыл плавную музыку. — Имрус! — снова раздался её голос уже в полной тишине.
Все остановились и с недоумением смотрели на неё. Канцлер проследил взгляд лэры Эйш, которая, танцуя, ни на секунду не опускала глаза, как делают дебютантки; он, приподняв голову и прищурившись, посмотрел на покрасневшего от досады дознавателя и неестественно бледного генерала.
Злата продолжала дурить всё общество, причём сама она уже не контролировала этот процесс. Дамы обсуждали семейную драму и сложные взаимоотношения между Эйш и Больдо; мужчин волновала безопасность границы и спокойствие на курорте. Служащие лэры, раскусив некоторые Златины враки, намеренно продолжили её шутку про троллей и выхухолей, чтобы посмеяться над теми, кто ничего не понимает, а молодёжь от души развлекалась тем, что придумывала новые детали, вводила вымышленных персонажей и всё окончательно запутывала.
Канцлеру его величества захотелось лично поговорить с молоденькой лэрой Эйш и для начала он пригласил её на танец. Она даже и не подумала скрывать, что всё выдумала, но это лэр понимал и без неё. Его поразили её пояснения, для чего она всё затеяла.
— Мне надо было привлечь внимание к аресту Имруса и создать вокруг него положительную атмосферу, — пояснила она, не стесняясь открыто смотреть на него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Интересный подход. Кто же надоумил вас взбудоражить общество?
— О, лэр, простите меня! Я вам сейчас всё объясню, и вы поймёте, что советчиков у меня не было. Я когда всё это начала, то наивно думала, что буду дирижировать всем происходящим, но это было верно первые пару дней, а потом всё покатилось без моего контроля. Я как лист на ветру, мчусь в ураганном порыве и уже ничего не понимаю, куда лечу, чего добьюсь…
