— Давай, Румистэль, устраиваться на ночь, — предложил Финист, снимая шлем с высоким гребнем и пригибая голову, чтобы пройти в пещеру, ибо вход был низок для рослого сына Саламандры. — Здесь действительно водятся помимо ящериц такие гадкие твари, которые питаются отнюдь не мхом! А завтра посветлу отыщем кристалл, ибо мой меч говорит мне, что он неподалёку. На этот раз мы справимся быстро.
Дивоярец обрадовался тому, что опасный разговор закончился, тоже снял шлем и поспешил войти в пещеру следом за собратом. Внутри была сплошная тьма, и оба потомка Гедрикса, повелевающие стихиям, одновременно выбросили в воздух огни, чтобы осветить небольшую пещеру, где думали заночевать.
— А-ааа-ааа! — раздался дикий вопль и заметался под сводами пещеры.
Глава 19
В первый момент Лён ничего не понял — слишком резок оказался переход от темноты снаружи к яркому свету от огней, которые они с Финистом зажгли вместе. Наверно, это получилось не нарочно, но теперь яркий свет озарял всю внутренность пещеры, безжалостно обнажая страшную картину.
К дальней стене судорожно отползал жутко изуродованный человек. Поначалу даже сложно было в нем признать человеческое существо — столько было на нем шрамов, ожогов, ран. На теле, едва прикрытом лохмотьями, не было здорового участка — старые и новые язвы, рубцы, волдыри. Голова совершенно лысая, покрыта струпьями. Руки и ступни ног в каких-то не то грязных бинтах, не то самодельных обмотках. Человек отползал прочь от входа, загораживая лицо ладонью, поверх которой смотрели совершенно безумные глаза — без ресниц. Весь грязный, тощий, вымазанный сажей, он являл собой ужасное зрелище.
— Нет, нет, нет, нет… — бормотал он сорванным, хриплым голосом и отползал, в безумном ужасе глядя на двоих вошедших людей.
Финист и Лён переглянулись, не зная, что и думать — откуда здесь, в этом гиблом месте, человек? И что же пришлось вытерпеть этому несчастному, если он пришёл в такое состояние? Чем питался всё это время — а, судя по количеству ожогов, он провел тут не один день.
— Не пугайся, пожалуйста, милый человек, — осторожно заговорил Финист, делая шаг вперёд, но ответом был пронзительный вопль — как будто кошке наступили на хвост. Несчастный в смертельном ужасе смотрел на ярко-красные волосы князя.
— Он нас боится, — с огорчением заметил Финист. В самом деле, было чего испугаться — ведь огненный князь выглядел слишком экзотично для обыкновенного человека.
Тогда вперёд выступил Лён — ему было ужасно жаль этого беднягу, которого судьба закинула в такое пекло.
— Послушайте… — как можно ласковее заговорил он, опускаясь перед незнакомцем на одно колено, чтобы быть ближе к тому — присесть на корточки мешали латы. Тот сделал попытку отползти, передвигаясь на пятой точке и отталкиваясь от пола тощими ногами.
— Мы вас не обидим, — успокаивающе продолжил Лён.
— Почему ты обращаешься к нему, как будто его много? — поинтересовался князь.
— Пожалуйста, не мешай, — повернулся с просьбой к нему Лён, поэтому не заметил, что в глазах незнакомца появилось осмысленное выражение — тот рассматривал дивоярца: его волосы, его красные доспехи, его лицо. Кажется, он начал соображать, что это не враги. Но всё ещё не верил и сделал попытку отползти подальше, но дальше уже была глухая стена, и несчастный прижался к ней спиной, выставив перед собой обе руки, словно надеялся, что такая слабая защита ему поможет. В одной руке его оказался странный, грязный, горелый, пованивающий предмет, в котором с трудом можно было узнать ящерицу, какую видели два путешественника в этой долине. Очевидно, бедняга питался вот такими ящерицами, поджаривая их на раскалённых камнях где-нибудь возле гейзера.
— Как же он заполз сюда? — удивлялся Финист, — Неужели в ту самую дыру пролезал?
Да, наверно, эта пещера многие дни была ему домом, но как его занесло сюда?
— Ты хочешь есть? — стараясь говорить отчетливо, обратился Финист к бедолаге, словно говорил с глухим, — Румистэль, давай его накормим — смотри, до чего отощал. То удивительно, что вообще выжил!
Лён заметил, что при слове "есть" у несчастного дёрнулся кадык — он понимал их речь.
Финист между тем, не смущаясь присутствием хозяина жилья, располагался на ночной отдых. По его неслышному приказу Гранитэль освободила обоих рыцарей от громоздких алых доспехов и от стёганых подстёжек, снабдив их новой, удобной и красивой одеждой. В пещере откуда-то взялись лёгкие одеяла для ночлега. Воздух сделался прохладным и чистым, что было приятно после изнуряющей жары, которая царила на этой планете. Финист удобно уселся на одеяле, и тогда перед ним образовался низкий столик, уставленный посудой с замечательной едой — это Гранитэль проявила свое обычное гостеприимство.
При виде такого обилия еды у несчастного человека выкатились глаза — он уставился на стол, как завороженный.
— Давай, иди сюда, — как больного умом, поманил его Лён.
Дрожащими руками бедняга схватил хлеб и прижал его к грязному лицу, вдыхая запах. А потом начал глотать всё, что ему предлагали — почти не жуя. Неудивительно, что через полчаса ему стало плохо, и он схватился за живот. Повалился наземь, закатил глаза и принялся мучительно икать, постанывая.
— Э, как бы не кончился, — с опаской проговорил Финист.
Незнакомец с трудом поднялся и пошёл на выход — его сотрясали рвотные позывы.
— Вот так накормили! — огорчился Лён, но тут снаружи донёсся трубный рёв дракона, и следом пронзительный визг. С невиданной прытью больной вскочил обратно в пещеру. С невнятным воплем он бросился в самый дальний угол и зажался там.
Ну да, ошарашенные своей неожиданной находкой, рыцари забыли предупредить бедолагу, что снаружи находится огненный дракон, который вовсе не безопасен и отнюдь не дружелюбен, особенно с незнакомцами. Тот принялся дрожать и плакать, и вообще являл собой зрелище такое жалкое и ничтожное. Попытки поговорить с ним ни к чему не привели — неизвестный как будто не понимал речи.
— Намаялся ж ты, человече, — вздохнул Финист, — Живучий, однако, если столько выдержал!
Следовало до завтра выспаться, потому что с утра начнутся поиски волшебного кристалла.
Лён с удовольствием растянулся на чистом одеяле, и некоторое время сонно смотрел в неровный потолок пещеры. Воздух был приятен и свеж, приключение было интересным, но в глубине души засела грусть — он думал об утраченном Перстне. Несколько лет, проведённых в дружбе с призрачной принцессой, привязали его к Гранитэли — теперь он тосковал по ней. Как никогда он ощущал свою потерю: она рядом, но совсем чужая, не узнает его. Когда-нибудь она узнает, что Лён и был тем, кого Финист называет Румистэлем? Что она тогда ему сказала, возле выхода из зоны сказки, когда он побывал в образе этого таинственного принца, который, что ни говори, не есть Лён? Она сказала: Румистэль тот, кто будет после тебя? Где же он, этот неуловимый герой-двойник? Везде он оставил след. В какое время ни попади, он там уже побывал или его там ждут.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
