Положив руки на громадный обломок — выше его роста — он сосредоточился и начал искать внутреннюю связь с камнем. Это базальт, значит, его порода — с базальтами он уже имел дело.
Отрешившись от всего, он начал петь песню без слов, звуки которой не в силах повторить человеческое горло. Он и не думал, что поет вслух — казалось, что эти рокочущее, как вздох земли, пение рождается и звучит только в его рассудке. Но Финист почтительно отступил, насколько позволяла теснота внутри прохода — он в первый раз наблюдал явное магическое умение своего гостя. Сын Саламандры сложил руки на груди, забыв надеть перчатку, и на среднем пальце его чёрным огоньком горел эльфийский камень, как будто Гранитэль молча наблюдала на странным гостем огненного князя.
Камень дрогнул под руками Румистэля и начал медленно отрываться от земли. Воспарив на высоте около метра, он помедлил, словно думал. Руки дивоярца оторвались от его боков, и теперь Румистэль стоял спокойно, лишь закрыв глаза, словно грезил. Огромный валун поднялся ещё выше и медленно двинул в сторону, переместился за нагромождение более мелких камней и с шумом опустился где-то за пределами видимости.
— Смотри-ка, получилось! — словно удивился пришедший в себя дивоярец.
— Ты говоришь к камням, — с уважением отозвался Финист. — Это умение Гедрикса, нашего предка. Никто, насколько знаю, из его потомства не обладал такой силой.
— Да, я умею говорить к природному камню, — согласился Лён, нисколько не выглядя усталым.
— И как ты приобрёл это умение?
— Оно само проснулось во мне, — признался дивоярец, — Наверно, это в самом деле наследие Гедрикса. Однажды я попал в некое приключение, в котором как бы слился со своим предком. Я чувствовал себя этим героем, и его память осталась во мне. Я до сих пор ощущаю зов этого необыкновенного человека, хотя уже и не путаю себя с ним. С тех пор я научился проходить сквозь камень. Однажды я так попал в гробницу Гедрикса. И было это по пути в великий город, оставленный им, в Дерн-Хорасад. Да, голос Гедрикса всё ещё звучит во мне.
— Это как в очарованной земле? — спросил князь.
— Примерно так, — согласился дивоярец.
— И где такое место? — полюбопытствовал Финист. — Я тоже хочу обрести такое умение.
— Это не зона сказки, — тут же стал серьёзным Лён. Он хотел бы сказать, что попал в это приключение благодаря некоему демону Лембистору и тому перстню, который сейчас надет на пальце Финиста, и чей бриллиант сейчас наблюдает за событиями. Но не знал, следует ли говорить это — не повлияют ли его слова на действия Гранитэли в будущем.
— То есть как не зона наваждения? — не понял Финист, — Насколько знаю, Румистэль, только в зачарованных землях можно погрузиться в бывшую историю и побывать в другом обличье.
— Нет, не только, — ушёл от прямого ответа Румистэль, не желая углубляться в эту тему.
— И всё же? — настаивал князь — он, кажется, начинал сердиться: вспыльчивый потомок Саламандры не обладал терпением.
— Давай зайдём в пещеру, — покачал головой дивоярец, — смотри, небо уже совсем темно. Кто знает, что за твари тут водятся, помимо ящериц.
— Скажи мне, Румистэль, где находится то место! — взмолился Финист, — Я тоже хочу побыть в истории Гедрикса и обрести его память! Я много думал о нём, но не представляю как выглядит земля, в которой он родился, каким был Аларих, его друг. Какой была Гранитэль!
Последние слова он произнёс с явной страстью и волнением, отчего подумалось Румистэлю, что его новый друг, как он сам некогда, влюблён в принцессу! Но Лёну досталось это от самого Гедрикса, а что движет Финистом?
— Я столько лет, как каторжный, собираю эти кристаллы! — горячо говорил князь, — И конца этому не видать! Я ничего более не делаю, как только собираю кристаллы! И я хочу знать, кому я служу?! Кто повинен в том, что эти опасные осколки разлетелись по множеству миров, что они приносят зло и несчастье, что из-за них гибнут целые миры — такие, как этот! Ты не видел каких чудовищ порождает иной такой кристалл?! Так знай, что никто из нас до самой смерти не сможет остановиться в этих поисках, пока не соберёт все. Я хочу знать, что за тварь такая была эта Эйчвариана, что по своему жестокому капризу заставила Гедрикса разбить Живой Кристалл! О, если бы я мог быть там, я бы не пошёл у неё на поводу, а сразу убил бы её своим мечом, чтобы на веки вечные угодила она в лимб, на самое дно его, и сгинула там в вечных мучениях! Пусть её душа горит там неугасимым огнем, если у неё вообще есть душа! Скажи мне, Румистэль, где искать воссоединения с памятью Гедрикса? Где это место?
Поражённый этой прорвавшейся душевной болью Финиста, Лён вдруг почувствовал всё то, что до сего момента было от него скрыто: потомки Гедрикса расплачиваются за его ошибку своей жизнью, заключённой в рабство цели! Вечный поиск, и нет надежды увидеть исход! И сам он тоже невольник этой кармы! И для чего? Только ради химеры воссоздать для Алариха снова тот мир, который был разрушен? Но ведь Алариху это уже не нужно, его душа с душой Гранитэли освободилась и сейчас находится в Сумраке, переживая свою призрачную жизнь, как реальную! Безумец был Гедрикс, когда написал каждому из трёх своих потомков-магов завещание и требовал собрать все кристаллы до единого!
— Нет, нет такого места, — пробормотал он, растерявшись и оглядываясь на тёмный вход пещеры, всей душой желая прервать этот разговор — войти, заняться приготовлением к ночлегу, посидеть у костерка (ах, впрочем, чёрт с ним, с этим костерком — тут только огня недоставало!).
— Это вообще не место, — продолжал он, — Это…
И он невольно бросил взгляд на Перстень.
— Это Гранитэль! — всё вдруг понял Финист, — Перстень отправил тебя в это путешествие в прошлое?!
— Нет, нет, я не знаю, как это было! — защищался Лён. — Это не прошлое! Это…
Он в замешательстве замолк, потому что сам не знал как именно объяснить это погружение в личность предка. Только эльфы знают как это устроено. Или эльфийские кристаллы…
— Довольно, — вдруг протянул перед собой ладонь Финист, как будто запрещая говорить далее. Он словно что-то понял, вмиг охладел, пришёл в себя и обрёл самообладание. Может, потому, что узнал: путь к Гедриксу у него на пальце.
— Темно уже, — деловито заметил он, оглядываясь вокруг.
На самом деле было вовсе не так темно: небо над горами озарялось вспышками, летали огненные шары, вспыхивали и шипели гейзеры. Мутно-багровое небо лишь немного потемнело да облака стали более черны. Но среди камней поселилась тьма, и земля едва различима под ногами.
— Давай, Румистэль, устраиваться на ночь, — предложил Финист, снимая шлем с высоким гребнем и пригибая голову, чтобы пройти в пещеру, ибо вход был низок для рослого сына Саламандры. — Здесь действительно водятся помимо ящериц такие гадкие твари, которые питаются отнюдь не мхом! А завтра посветлу отыщем кристалл, ибо мой меч говорит мне, что он неподалёку. На этот раз мы справимся быстро.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
