«Уже ночь… Как странно…» — полуденное солнце было последнее, что он удержал в памяти.
Спал ли он все это время? Был без сознания? Ему было все равно. Главное — он чувствовал себя лучше, хотя все еще был очень слаб. Холодный воздух приятно холодил его горячий лоб, и когда, осмотревшись, он понял, каким целям служит и этот холм, и эти дома — то ничуть не испугался. Вчера или сегодня утром он, ни за что на свете, не согласился бы переночевать в подобном месте, но теперь эти каменные могилы говорили ему лишь о том, что их стены неплохая защита от ледяного ночного ветра.
Он тронул поводья коня и Джехол пошел вверх по подножью холма. Вблизи гробницы не казались такими одинаковыми, как издали. Куски скальной породы, из которых они были сложены, отличались по размеру и форме. У некоторых — крыши были из гладких, словно отполированных, небольших камней, у других — из огромных, грубых каменных плит, некоторые крыши образовывали навес, а остальные гробницы были словно ниши.
Урос смотрел в темноту, пытаясь определить дорогу на кладбище, когда тишину внезапно нарушил тихий голос, идущий от одной из гробниц:
— Это ты, Урос сын Турсена?
От неожиданности Джехол чуть споткнулся, позади него какими-то нечеловеческими голосами, разом завопили Мокки и Серех.
«Они тоже услышали, что мертвые призывают меня к себе» — только и смог подумать всадник. В другое время он пришпорил бы коня, хлестнул его по бокам плеткой и помчался бы прочь отсюда — в ночь и холод. Но теперь что-то изменилось в нем и боятся он больше не умел. Сжав поводья покрепче, он закричал в темноту:
— Кто бы ты ни был, ты не ошибся! Турсен мой отец, а мое имя — Урос.
— Иди вперед, — ответил ему тот же тихий голос, — и ты легко найдешь меня.
Урос придержал коня. Не потому, что сомневался, а потому что голос показался ему каким-то знакомым. Он раздумывал, где же он уже слышал его, но ничего не вспомнив, наконец, тронул поводья и направил Джехола вперед. Тот пошел осторожным шагом. Внимательно разглядывая пространство между камнями, Урос иногда бил по ним плеткой — кто знает, может быть какой-нибудь призрак протянет оттуда свою руку и попытается схватить его, и утащить вниз. Тут Джехол поскакал быстрее и Урос понял почему: впереди, перед ними, на земле появилась полоса света, тонкая, словно застывшая молния.
«Отблеск пламени, что окружает блуждающие души и заменяет им тень» — отметил про себя Урос. Он ослабил поводья. Джехол поскакал еще быстрее. И вот Урос оказался возле костра, — настоящего, жаркого костра, из горящих сухих веток. Он пылал в небольшой каменной нише, пристроенной у стены одной старой, большой гробницы. У костра сидел — не скелет и не приведение, — а живой человек. Длинный балахон служил ему одеждой, дорожный мешок лежал возле его ног, и в свете пламени Урос узнал его лицо, на котором застыло само время.
— Пусть покой этого места пребудет в твоей душе, Урос, — сказал древний старик.
Урос склонил голову так низко, как только мог, и ответил:
— И в твоей, Предшественник мира. Какое большое счастье и удача встретить тебя здесь. Невероятное совпадение.
— Не такое уж совпадение, — ответил Гуарди Гуеджи, — Я тебя ждал.
Плакальщицы
Каменная крыша гробницы была так широка, что, выдаваясь вперед, образовывала нечто вроде узкой галереи, ограниченной каменными стенами соседних построек. Из этой скальной ниши наружу вел только узкий выход, и в свете огня, который сиял из него, Мокки и Серех различили силуэты Уроса и его коня, которые были словно сама тьма.
— Это не Урос, а лишь его тень, — зашептала Серех.
— Нет, — возразил Мокки, — Нет! — он не хотел больше попадать в ту же самую ловушку страха и потому храбро закричал в темноту: — Урос, Урос, я здесь!
— Ну и чего же ты ждешь? — устало ответила тень — Помоги мне спуститься с коня.
Серех повисла на рукаве чапана Мокки и запричитала:
— Не ходи к нему! Не ходи! Заклинаю тебя, не поддавайся на хитрости этого привидения!
— У каких это привидений бывают гниющие раны, так что я чувствую эту вонь даже здесь?
В этот момент в просвете появился тонкий силуэт Гуарди Гуеджи, и Серех задрожала как лист.
— Смотри, смотри! — зашептала она, заикаясь, — Дух вышел из своей могилы, чтобы заманить нас!
Мокки заколебался. Действительно, кто бы еще это мог быть?
— Урос! — закричал он, — Кто там еще с тобой? Кто тот, другой?
Но, предупреждая ответ Уроса, зазвучал голос Гуарди Гуеджи:
— Подойди ближе и не бойся. Привидения и духи не согревают свои тела возле пламени костра.
— Это живой человек, — сказал Мокки Серех, — И мне кажется…
Он бросился вперед и в свете пламени узнал покрытое морщинами, пергаментное лицо Предшественника мира.
— Я знал! О, Предшественник мира, я знал! — закричал Мокки низко кланяясь, — Это ты, Память всех времен и всех стран… Кто хоть раз услышит твой голос, пусть даже единственный раз, тот никогда не забудет его и не спутает с другим. Ты был в имении Осман бея и я, тогда совсем еще ребенок, вместе с остальными слушал тебя, когда ты рассказывал нам историю Великого Аттилы. Ты сказал нам, что он родился в Афганистане, и точно в городе Акче, а потом он ушел оттуда, чтобы завоевать половину мира.
Почти незаметная улыбка скользнула по губам Гуарди Гуеджи. Все же ему было приятно, что этот юноша до сих пор помнит его истории.
— Поднеси меня к огню — приказал Урос Мокки, — И привяжи Джехола рядом, палатка мне не нужна — закончил он почти шепотом, пытаясь справится с внезапно усилившимися болями.
— Недалеко отсюда, — обратился к Мокки Гуарди Гуеджи, — ты найдешь ручей и связки сухого дерева рядом. Каждый караван, проходящий здесь, оставляет часть своих запасов для следующего.
— Я понял, — ответил Мокки, прислоняя Уроса к стене гробницы, возле которой сидел Гуарди Гуеджи, — Я напою Джехола и потом приведу его сюда.
— И чаю… сделай чаю, — пробормотал Урос, скрипнув зубами, — Поскорее…
— Я знал, — тихо произнес Гуарди Гуеджи, наклонившись к нему, — что найду тебя именно таким: на исходе твоих сил.
— Но как ты мог узнать, что я буду проезжать здесь?
— Для того, кто отказывается идти по Большой дороге севера, нет другого пути в Майману, а в этой высокогорной долине, лишь здесь, в царстве мертвых, можно найти укрытие и отдых.
Уронив голову на руки, Урос замолчал на секунду, а затем тихо спросил:
— Где ты узнал о моем поражении, Предшественник мира?
— По дороге из Калакчака к конюшням Осман бея, — ответил тот.
