Другой вопрос – а вот согласится ли принять его гостем Светлана?
…После той памятной ночи, когда несостоявшаяся разборка с так и не появившейся «крышей» парфюмерного магазина плавно переросла в гм… оргию – Артур больше девушку не видел и не звонил ей. И она, соответственно, не звонила. И с Артемом они о журналистке, «по умолчанию сторон», не разговаривали – хотя Тульского и тянуло иной раз все же коснуться этой темы. Но… неудобно как-то было. Вроде – все выяснилось: дура, чуть под монастырь не подвела, к тому же блядовала, за что и… Тут Тульский сам себя спрашивал – а что это было тогда, в ту ночь: такой вид наказания для Светки? Так она вроде сама, да и с удовольствием… Может, они с Артемом таким странным образом взаимоотказались от девушки – ну, ведь после случившегося разврата трудно продолжать нормальный роман… Хрен его знает… Артур не находил ответов на беспокоившие его вопросы, а поговорить откровенно с Артемом – гордыня мешала – та самая гордыня, которая брала свои истоки еще в шпанском отрочестве и которая декларировала, что настоящий пацан не будет переживать из-за бабы, к тому же – блядовитой. Не по понятиям это было…
Однако на самом-то деле – по понятиям или не по понятиям, но Тульский скучал по Светке, ему ее не хватало. Зацепила она его чем-то… И он втайне надеялся однажды ее встретить – и чтоб при этом влетела она снова в какую-нибудь историю, из которой ему бы пришлось ее – уж так и быть – вытаскивать…
Обмозговав все как следует, Артур вернулся в 16-е отделение и, непонятно от чего волнуясь, набрал Светкин номер телефона. Журналистка оказалась дома. Тульский делано беззаботно осведомился, как дела, как самочувствие. Светлана спокойно ответила, что у нее все в порядке, – разговор она вроде не спешила свернуть, но и особой радости по поводу звонка тоже не высказала, чем, конечно, задела Артура, втайне надеявшегося на другую реакцию. У Тульского упало настроение, но он вспомнил о деле и сказал:
– Слушай, я ведь на самом-то деле тебе не просто так звоню. Есть одна серьезная проблемка – хотелось бы с тобой ее обкашлять… Может, сможешь подсобить… по старой памяти…
– Я слушаю, – все так же спокойно и даже чуть отстраненно, никак не среагировав на «старую память», сказала Света.
– Это не телефонный разговор. Тема такая… стремная… И твоей работы касается… Ты же на радио еще ведешь передачи? Ну вот. Надо бы с глазу на глаз потолковать.
Артур, наверное, даже сам себе не признался бы, что надеялся на приглашение в гости, мол, приходи прямо сейчас, заодно и поговорим, но…
– Хорошо, – сказала Светлана. – Давай поговорим… Так, когда… У меня завтра поздний эфир… Ага, есть «окошко» с полудня до часу. Устроит? Давай в мороженице напротив «Василеостровской». Ну все, пока, до завтра.
Тульский со вздохом повесил трубку. Беда с этими бабами. Вечно они все как-то вывернут и извратят так, что почему-то себя виноватым начинаешь чувствовать, – хотя, блин, должно бы быть наоборот…
Артур еще раз вздохнул и подумал, что ему ведь и поговорить-то на эту тему не с кем… Не с Варшавой же – вор, как казалось Тульскому, просто не понял бы, о чем идет речь. Из его высказываний Артур давно еще сделал вывод, что у Варшавы вполне конкретное отношение к женщинам и к так называемой любви. Тульский вдруг с удивлением подумал о том, что за все годы он так и не видел ни одной пассии вора, хотя они у него и были. Должны были быть – на импотента Варшава совсем не походил, а к пидорам относился брезгливо. Так почему же Артур не видел ни одной из его женщин? Вор словно сознательно скрывал свою интимную жизнь… Тульский хмыкнул про себя и засобирался домой.
На другой день, побрившись и надев свежую рубашку, Артур пошел сначала на работу, а потом – в мороженицу у станции метро «Василеостровская». Цветы он после некоторого размышления решил не покупать: во-первых, не на что было (но с этой-то проблемой можно было справиться – у торговок-цветочниц опер всегда мог «конфисковать» какую-нибудь розочку для «служебной» надобности), а во-вторых – как-то не перли цветы в тему. Не те сейчас отношения, да и не свидание предстоит, а деловой разговор…
…Светлана появилась в кафе-мороженице, как это ни странно, вовремя – в легком деловом костюме, в котором Артур ее еще не видел – блузка, жакет, прямая юбка, – в общем, вся очень официальная и чуть ли не строгая. Юбка, правда, не была особо длинной, так что, когда журналистка уселась, ее ноги оказались прямо у Тульского под носом. С самым деловым видом Светлана закурила и отстраненно-спокойно сказала:
– Я тебя слушаю.
– А? – оторвался от ее коленок Артур и попытался сосредоточиться. – В общем так, Света… Ищем мы одного человечка… хотя он, наверное, и не совсем человек, а… плесень… Ничегошеньки мы о нем не знаем, кроме тех художеств, что он уже навытворял… И то – мы, я думаю, знаем далеко не все… Вот я тут подумал – хотелось бы спровоцировать его на кой-какие шаги… Ну, если б я мог по радио, например, сказать о том, какой он козлина. Глядишь – обиделся бы он на меня и… Понимаешь?
Светлана ничего не поняла, но никак своего непонимания не проявила. Красиво затянувшись пару раз модной длинной сигареткой, она спросила:
– А он кто, этот преступник?
Тульский замялся, стараясь не пялиться на Светкины ноги:
– Да понимаешь… Я действительно не знаю… Если честно – иногда мне кажется – а может, и нет его на самом деле… Тут история долгая…
Светлана слегка улыбнулась – и в улыбке ее было что-то победно-удовлетворенное, чего Артур, кстати, совершенно не заметил. Он как раз переживал на ту тем у, что журналистка вся такая строгая, – что вы, что вы, и подумать-то про нее что-нибудь этакое фривольное нельзя. Тем более – когда она в таком деловом костюме.
– Стало быть, ты ХОЧЕШЬ выступить со мной в эфире.
– Ну да…
Ох, женщины, женщины… Юноши обычно становятся мужчинами после тридцати, а настоящей женщиной можно стать и в двадцать пять – и даже раньше…. Тульский не услышал в ее вопросе нажима на слове «хочешь». Не вспомнил он и о том, как Светлана когда-то уже сама хотела вытащить его к себе в эфир, – он тогда просто отмахнулся от ее полусерьезного предложения, как от полностью бредового… В общем, журналистка Барышникова решила, что вся эта неуклюжая история про загадочного преступника – лишь повод для возобновления отношений. Ой, мужики все такие смешные…
Светлана сделала вид, что размышляет, поморщила носик, озабоченно переложила левую ножку на правую и, наконец, неуверенно кивнула, вроде как колеблясь:
– Ну хорошо… У меня, правда, все эфирные гости на месяц вперед расписаны… Но… Сегодня как раз должен был Боярский быть – но он звонил из Москвы, предупреждал, что не успевает прилететь, что-то у них там со съемками… Я как раз думала, кого из резерва вытаскивать. Хорошо. Значит, так: эфир у нас прямой, тридцать пять минут, начало в 23.20, значит, без пятнадцати одиннадцать ты должен уже быть в Доме радио – чтобы я тебе успела все показать и объяснить, плюс чашечка кофе и сигарета, плюс на эфир настроиться… Так что давай – без опозданий. Договорились?
Она встала, всем своим видом показывая, что у нее еще куча дел. Вскочил и Артур:
– Угу, договорились. Без пятнадцати. Слушай, а ты не боишься?
Света снисходительно улыбнулась:
– Начальства? Нет, не боюсь. Сейчас многое можно, ну и ты ведь советскую власть не будешь призывать свергнуть.
– Боже упаси…
– Ну вот. А с начальством радийным у меня отношения… более чем. Они меня все время уговаривают, чтобы я окончательно из газеты ушла – к ним в штат. Так что…
– А… – сказал Тульский. – Понятно. Но, вообще-то, я имел в виду не начальство, а этого нашего… вурдалака…
Светлана усмехнулась и даже чуть заметно покачала головой:
– А-а… Нет, не боюсь. Ты же про него говорить собираешься, а не я. Ну и к тому же – ты же меня защитишь, если что?..
– Защитю, – растерянно кивнул Артур.
– Ну, тогда до вечера. Пропуск я тебе закажу…
Глядя вслед журналистке, удалявшейся чуть покачиваясь на высоких каблуках, Тульский так и не понял того, что она не поверила в его сумбурно изложенную историю о монстре… Он поймет это позже, когда будет казнить себя за то, что не объяснил все подробно, не разжевал… Может быть, тогда бы Светка и испугалась, и отказалась бы – может быть, тогда и по-другому сложилась бы вся эта история… Может быть. Но, вообще-то, как сказал кто-то из великих, история не знает сослагательного наклонения…
Тульский вернулся к себе в отдел и встретил там Артема, пришедшего помочь приятелю с бумажками. Артур весь день был нервно-возбужденным, но Токареву-младшему о предстоящем интервью ничего не сказал. Во-первых, он считал, что Артем, выслушав его идею насчет провокации, тут же предложит посоветоваться с Василием Павловичем – и по поводу выступления в прямом эфире в принципе, и по поводу обращения к Невидимке в частности. А Василий Павлович прессу жаловал не особо. Да и вообще – ему придется ставить в курс руководство, согласовывать… Короче, начнется нормальная волокита и никто не захочет взять на себя ответственность и дать «добро» на выступление. Шутка ли: какой-то опер – и вдруг в прямом эфире!
