касты и собираются растить породу рабов!
Возмущённый этим выпадом до глубины души Федя Острог резко подался вперёд, но вовремя вспомнил, с кем имеет дело, и руки распускать не стал, вместо этого выкрикнул:
— Враньё! О кастовой системе не может идти и речи! Мы лишь собираемся дать шанс каждому раскрыть заложенные в него природой таланты!
Председатель заткнул его без всякого пиетета и попросил свою заместительницу:
— Диана, начинай процедуру!
Пухленькая барышня поднялась со своего места и объявила:
— На голосование выносится проект Ивана Дубка и Эллы Альман!
Я немедленно пихнул в бок Карла.
— На Авдея смотри!
— Зачем?
— Просто смотри! И брови нахмурь.
Члены студсовета стали поднимать руки, а наш товарищ по активу военной кафедры отвёл взгляд и, нервно потирая белую полоску шрама на лбу, уставился себе под ноги.
— Чего происходит-то? — шепнул мне Карл.
— Да так, — неопределённо хмыкнул я в ответ.
Дурацкая ситуация — приходится за соперника болеть, но иначе никак, ведь если у мозгокрутов случится недобор голосов, Авдей сдержит данное Илье обещание, и мы пролетим. Но — нет, обошлось. У инициативы по расширению использования в учебном процессе гипнокодов набралось неожиданно много сторонников, и один дополнительный голос им бы погоды не сделал, а вот нам его как раз хватило, чтобы пройти в следующий тур. Третьим и последним, кому это удалось, оказался продвигающий индивидуальную подгонку схем энергетических структур Андрей Тополь, а вот объединение института с интернатами интересным аудитории не показалось ни в одной из двух представленных вариаций.
— Ура! — во всю глотку гаркнул Карл, я же его воодушевления нисколько не разделил.
На рассмотрение учёного совета вынесут лишь два проекта, а у нас даже сейчас голосов впритык набралось. Если ничего не делать — пролетим.
Зараза!
Как видно, Инга пришла к тому же выводу, поскольку особо радостной не выглядела.
— Вечером соберёмся и обговорим дальнейшую стратегию, — предупредила она нас и поспешила на выход.
Я взглянул на часы и сказал:
— Всё, я побежал.
— Ты-то куда собрался?
— Сначала в столовку, потом в библиотеку.
— Но к девчонкам придёшь?
— Обязательно.
Я вышел на улицу, а там Касатон придержал меня и улыбнулся.
— Говорил же, что всё получится!
— По самому краешку прошлись, — отметил я и указал на Авдея, который опустил пониже на лоб козырёк кепки и зашагал прочь. — Вот скажи, как он в следующий раз проголосует, а?
— Будет день и будет пища, — пожал плечами Касатон и закурил. — Алевтина, моя благодарность безмерна! — улыбнулся он рыжеволосой студентке. — Ты нас просто спасла!
Та лишь отмахнулась и зацокала каблучками остроносых туфель по ступенькам. Я собирался поинтересоваться у аспиранта, как он провёл воскресенье, но тут послышался громкий окрик:
— Авдей!
Илья Скоморох догнал пирокинетика и ухватил его за руку.
— Ты же обещал за нас проголосовать!
— Слушай, да какая вам разница? Вы и так дальше прошли!
— Какая разница?! — возмутился Илья. — Ты пообещал и не сделал! Пустобрёхом меня перед людьми выставил!
— Ну извини! — вздохнул Авдей. — Меня тоже попросили…
— Да плевать! — Илья Скоморох пихнул собеседника руками в грудь. — Ты мне слово дал! Мне!
И вот это он уже зря. Пирокинетик вспыхнул в один миг.
— Охренел?! — возмутился он. — Скажи ещё, поклялся! Не много на себя берёшь?!
— Нормально беру! В самый раз! А ты — брехло паршивое!
Явственно колыхнулся энергетический фон, к спорщикам двинулись дежурившие у крыльца дружинники, Касатон выкинул окурок в урну и поспешил следом.
— Эй! — крикнул он. — Ну-ка успокоились оба!
Илья зло выдохнул в ответ:
— Пошёл ты! — и ткнул пальцем в грудь Авдея. — А тебя знать больше не хочу!
Он демонстративно сплюнул себе под ноги, развернулся и зашагал прочь. Авдей выдал ему в спину:
— Да и катись! Скатертью дорожка! — После уже совсем негромко выдохнул: — Чокнутый! — И двинулся в другую сторону.
Дружинники никого из них останавливать не стали.
В читальном зале я проторчал, можно сказать, впустую. Набрал кучу всякой литературы, но большую часть времени просидел, раздумывая, как бы привлечь на свою сторону тех членов студсовета, чьи инициативные группы уже выбыли из борьбы. Потом сходил на йогу и поработал с внутренней энергетикой, заглянул на полигон и быстренько прогнал свой обычный комплекс упражнений.
Как-то даже полегчало немного, когда издырявил остов броневика шаровыми молниями, а под конец вдребезги разнёс бетонный куб — один из тех, что специально для студентов привозили сюда по несколько штук в день.
С Карлом мы повстречались у спорткомплекса, а только зашагали к общежитиям, и навстречу попалась компания девчонок, среди которых обнаружилась и подружка моего товарища. Он на Мэри-Мишель даже не взглянул, она тоже прошествовала мимо с гордо вскинутой головой. А кто-то из барышень ещё и заметил во всеуслышание при этом:
— Опять к шалавам своим намылились!
Я остановился, но Карл потянул меня за руку.
— Брось!
— Что — брось? — возмутился я. — Это что вообще сейчас было?
— Да ты понимаешь…
— Не-а. Пока не очень.
Карл тяжко вздохнул.
— Да разбежались мы, чего непонятного? Давно уже отношения ни к чёрту были, но всё тянул, тянул, тянул, а чего ради? К чему это мелкобуржуазное притворство? Для неё «СверхДжоуль» — это свет в окошке, а я там год, наверное, уже не появлялся. Как перестал туда ходить, так и не осталось ничего общего.
Я пожал плечами.
— Ну… Поздравляю тогда, наверное. Так?
Здоровяк махнул рукой.
— Да не важно!
На собрание мы припозднились, в итоге обнаружили барышень за поглощением пирожных. Бумаг на столе не было, только чай и ситро, да и настроение у всех оказалось приподнятым.
— Не рано праздновать начали? — поинтересовался я, не став, впрочем, отказываться от эклера с кремовой начинкой.
— Вовсе нет! — возразила мне Марина. — Не вылетели же!
— Вот именно! — поддакнул ей Карл. — Можем себе позволить! Ты лицо Северянина видел, когда им двух голосов не хватило?
— Да мы тоже едва прошли, — вздохнул я. — Надо людей агитировать. Яна, с медиками поговоришь?
— Поговорим, — ответила за подружку Валя. — Только этого не хватит.
— Ну так займитесь уже просчётом наших доморощенных йогов! — потребовал я.
